Это интервью опубликовано в новой книге Вадима Чекунова (Кирзача), которая называется "Шанхай. Любовь подонка"

- Расскажите о себе то, что Вы считаете нужным;

Да если бы я считал что-нибудь нужным. Я парень как парень. Родился, вырос и живу (пока). Москвич, но Москву не очень люблю. Как и полагается москвичу, вздыхаю с умилением при слове «Питер», но едва приезжаю в Питер, шляюсь по каким-то задворкам и ругаю почем зря все эти подворотни да каналы. Мой друг Антон Чижов, писатель, петербуржец до мозга костей, говорит, что если взглянуть на воду питерских каналов, то немедленно хочется там утопиться. И я с ним согласен. В этом ведь тоже очарование Петербурга, в его шизофрении.
За то, что я не люблю Москву, она выпихивала меня постоянно в разные города и веси. Я одно время жил на Кубе, потом учился в Штатах, работал в Турции, в её ужасной глухомани на востоке, близ грузинской границы. Но этого мне показалось мао, и вот я шестой год живу и работаю в Китае. Куда ехать, честно говоря, поначалу опасался и совсем не ожидал, что он вдруг станет таким близким мне. Правда, я Китаю близким не стал и не стану, но таковы местные реалии, я писал об этом в «Шанхае».


- Писатель Вадим Чекунов был известен главным образом как автор замечательной книги про армию "Кирза" и активный деятель контркультурного интернет-ресурса "Удаффком". Переход от "Кирзы" к "Шанхаю" - это эволюция или революция? И как тонкая лирика "Шанхая" сочетается с брутальной эстетикой "Удаффкома"?


Вы знаете, не сказал бы, что есть некий «переход». Просто каждому овощу – своё место. «Кирза» писалась о людях, вынужденных жить помимо своей воли в таких вот условиях, что-то предпринимать, чтобы выжить. Там мне было интересно описать давление среды, трансформацию личности. «Шанхай» - в какой-то степени тоже давление среды, тоже попытка выжить, хотя и в совершенно иных условиях. Но если в «Кирзе» мы видим, как формируется человек, то в «Шанхае» - как он пытается сохраниться, и что из этого получается.

Эстетика ресурса «Удаффком»... Тут необходимо пояснить. Сайт в сознании многих ассоциируется с так называемыми «падонками», их движением, идеологией, даже атрибутикой... На самом деле никаких «падонков» нет. Я имею в виду – в реале. Это всего лишь игра, очень занятная, но – игра. Причем костяк команды – зрелые, состоявшиеся люди, весьма образованные, эрудированные, прекрасные семьянины и вообще люди с удивительно тонким чутьем жизни. При этом они за словом в карман не лезут и, споткнувшись о кошку, называют её так, как нужно, а не «кошкой». То есть им можно верить, они не лицемерят. Этим «Удаффком» крайне выгодно отличается от многих других «текстовых» сайтов. Лучшей критики автору, публикующему свои тексты в рунете, не найти. Сами тексты, которые появляются на «падонковском ресурсе» (я говорю только о художественных текстах) можно поделить на две части - креативы и рассказы. Креатив – как правило, злободневное повествование, там не важна форма, больше ценится драйв, задор, кураж. И непременная часть креатива – так называемые «каменты», они органично становятся его частью. Креатив подобен газетной заметке, фельетону – он недолговечен, назавтра о нём уже никто и не вспомнит. Рассказы – к ним отношение другое. За плохую прозу автора на «Удаффкоме» будут больно сечь, как того чеховского младенца, приговаривая: «Не пиши!» Этим ресурс и привлекателен – нет того страшного болота из взаимных «поглаживаний» авторов, как на многих литературных сайтах.

Какая проза ценится на «падонковском» ресурсе? Да самая разная. Общее требование лишь одно – чтобы текст можно было читать, не сломав глаза и мозги (повторю, костяк читающей публики там – люди с острым взглядом и живыми мозгами, они свои качества берегут, «ломать» не позволят). Это не значит, что текст должен быть примитивным. Текст должен быть интересным, вменяемым, и написан так, чтобы запасть в душу. Ну а души у «падонков» - человеческие. Я это понял, когда мой рассказ «Пластиглаз» - о советских школьниках, столкнувшихся беззаботным весенним днём с отголоском афганской войны -  неожиданно для меня попал в «нетленку» этого ресурса.
Если заглянуть в раздел «нетленки» «Удаффкома», можно легко убедиться – основная часть избранных текстов, тех, за которые «падонки» проголосовали, написана литературным языком, без всякого «олбанцкого». Но что самое интересное – там полно лирической прозы.
То есть – вы правы, эстетика «Удаффкома» брутальна, но она отрицает лишь сюсюканье и «сопли». А такое глубокое человеческое чувства, как любовь – его никто отменить не в силах. Любовь как Бог – вы можете не верить, высмеивать или доказывать, что ничего нет, а есть лишь физика да химия одна... Но это до тех пор, пока не столкнётесь с чудом любви. 

- Страшно ли писать в наше время роман о любви?

Страшно – не любить. Ведь тогда ты не живёшь. Так что, если ты пишешь о любви – ты пишешь о жизни. А жизни боятся не надо – в том числе и писать о ней. Жизнь нужно ценить. Ведь надо ценить любовь, нельзя проходить мимо неё, нельзя ей разбрасываться. Нельзя её губить – это бесценный и хрупкий дар. Любовь не всегда нарядна, радужна и безоблачна. Но разве наша жизнь – иная? Потому-то я и взялся за написание этой книги – во многом из-за того, что мне хотелось показать жизнь вот такой – путанной, надорванной, с проблеском чуда и мраком бытия...

- Насколько герой "Шанхая" и писатель Вадим Чекунов близки по своему восприятию жизни?

В смысле – считаю ли я себя подонком? Не виртуальным «падонком», а именно таким, про кого написана книга? Ну, что ж тут лукавить – конечно, считаю. Женщины встречались мне в жизни разные, но они были схожи в одном – все называли меня этим словом. Правда, с какой-то необъяснимой нежностью. Помню, когда я был студентом, учился в Штатах, на уроке английского кто-то из корейцев спросил, что значит выражение «son of a bitch». А молодая преподавательница Грэйс смущаясь, пояснила, что вообще-то это ругательство, но вот для него – кивнула на меня – наверняка комплимент. Вечером я спросил её, правда ли она так думает. Но она ничего не ответила, спряталась под одеяло.

Другая женщина уверяла, что именно от подонков рождаются самые красивые дети, и вообще с ними, с подонками -  интереснее. Детей у меня много, и все красивые. А жена чуть не каждый день говорит: «С тобой не соскучишься...» Правда, никак не могу понять, что она имеет в виду. Впрочем, и герой «Шанхая» с пониманием женщин трудности имел. А кто их понимает? Вот вы понимаете? И я про то же.

Да, у нас с героем схожая внешность, одни и те же привычки, увлечения, предвзятый и субъективный взгляд на мир, что еще... Даже работаем в одной области. Кошмар просто. А, вот нашел и разницу – герой слабак, он едва сотню отжиманий может осилить, да и то – забросил давно. А Вадим Чекунов каждое утро начинает со ста пятидесяти. Не водочных граммов, нет – отжиманий. А что делать – писатель должен быть не просто писателем, а сильным писателем.

Раз уж речь зашла об образе жизни, то вот часто меня спрашивают – а сам-то ты как к выпивке относишься? Выясняют, могу ли я столько выпить, сколько герой «Шанхая» пьёт. Что сказать... я стараюсь писать о том, о чём знаю не понаслышке. К сожалению.
Кстати, пользуясь случаем – нет, не привет хочу передать, а попросить всех, кто читал книгу – не пейте. Вообще не пейте. Берегите себя, наслаждайтесь трезвыми мыслями, свежими утрами, осознанной жизнью. Сколько умных, прекрасных людей мы теряем по такой нелепой причине – из-за пьянства. Помню, умер наш удаффкомовский автор и камрад Женя Нефедов, добрый, замечательный парень, детский врач – ему и тридцати лет не было. Я ужасно переживал, помянул его как следует. Рассказал жене – вот, помер парень от алкоголя, жалко как... А дочка моя, пятилетняя, услышала это и вдруг с ужасом сказала: «Папа, ведь ты тоже пьёшь!» -на «поминальный» стакан показала. Едва успокоил её, так плакала она. Пообещал ей, что уж от чего, от чего, а от спиртного точно умирать не буду. Сейчас дочке почти семь, после того разговора я не выпил ни капли спиртного и не собираюсь – я же обещал.

- Нравится ли Вам английская колониальная и постколониальная литература (Киплинг, Конрад, Моэм)?

Почему-то хочется ответить, перефразируя анекдот. «Читать люблю, а так – нет».
Если серьёзно, то намного понятней стал Грэм Грин. Прожив в Китае шесть лет, я открываю «Тихого американца» и читаю: «...мне хочется  смотреть,  с  какой грацией движутся фигурки в  шелковых  штанах  в этот  пропитанный  влагой полдень; мне нужна Фуонг, и  дом  мой  передвинулся  на  тринадцать  тысяч километров». И я понимаю, я прекрасно понимаю, о чём говорит автор.

Вот сказал о Грине, и как тут умолчать о Конраде, он ведь влиял на Грина заметно. Хотя Конарда я оценил не сразу. Признаюсь, лишь после «Апокалипсиса сегодня» Копполы я сел за «Сердце тьмы». И не пожалел.

Но вот я говорю сейчас об англичанах, а сам в этот момент думаю о бунинских «Снах Чанга» и «Братьях». Уж не знаю, почему. Всё же отечественная литература мне ближе, как читателю. Может, из-за того, что я провожу годы на чужбине. 

- Что из того, о чем Вы хотели рассказать на страницах романа, туда не вошло? И почему?

Шанхай – это китайский Изумрудный город. Это особый город, даже Пекин, столица, по сравнению с ним – провинциален. У местных (и у героя тоже) взгляд на мир сквозь особого вида очки на замочке. Эти очки не снимаются ни днём, ни ночью. У местных и пришлых разного вида очки, но сути дела не меняет. Очень трудно и рискованно подобрать к замочку на очках ключ – но это возможно, и тогда безумно интересно взглянуть на окружающий мир – даже если тебя подстерегает разочарование.
Мне бы хотелось показать не только Изумрудный город и его мирных жителей ( иногда герою удаётся видеть город настоящим сквозь «трещины» своих «очков»), но и отправиться по всему остальному Китаю – Великому и Ужасному, как в сказке. Это замечательная страна, и совершенно удивительный народ. И мне хотелось, чтобы герой оценил всё другим взглядом. Для этого ему хотя бы протрезветь надо. Начать всё заново. А что, неплохая идея! Не отправиться ли нашему герою назад, в поисках себя и утерянной сказки? Выдержит ли он новые испытания – ведь сказки бывают разными...
Я подумаю.

- Что для Вас "Шанхай" - исповедь или разговор с читателем?

Думаю, и то, и другое. Так уж получается, у нас в народе любой разговор в исповедь переходит. Ну вот скажите – где еще в поездах попутчики так задушевно беседуют? Наверное, это попытка понять себя, героя, страну, обстоятельства – через рассказ. В преподавательской среде есть старая добрая шутка – хочешь понять - объясни другим, может, удастся понять самому.

Tweet