Посвящается всем, кто служил в советской или российской армии и остался человеком.

Тут комрады просили слегка осветить жизнь за рубежом... Ну я и решил немного накропать об этом, начав конечно же со «школы жизни».

Я имел удовольствие провести 9 месяцев в детском саду с оплатой, с довольствием и обмундированием. Этот детский сад гордо именуется Бундесвер и является домом отдыха совмещённым с игровой площадкой для молодых и не очень, и даже старых детишек. Немецкая армия, гы. Через три месяца учебки ты получаешь звание гефрайтер (типа ефрейтор) причём независимо от заслуг или поведения, или уровня умственного развития; после шести месяцев службы становишься обергефрайтером. Каждое звание несёт с собой около сотни лишних евро в месяц.

Вообще с оплатой дело обстоит шикарно.. В двух словах: так называемая зарплата составляет около 400 евро в месяц. Ежли казарма находится больше чем за стописят километров от дома, то в день начисляют по три евро за отдаление от дома. Если ты при экипировке отказываешься от нижнего белья (трусы Хомер Симпсон стайл, майки и две голубые пижамы), то тебе выплачивают за это тридцатник, типа за то что сэкономил фатерланду расходы на трусы. Потом опять же если не жрёшь в казарме (многие изза лени отказываются от завтрака), получаешь за каждую непринятую единицу пищи по 1,30 евро.
Ну и плюс сотня в месяц за каждое звание, плюс к «дембелю» премия около 900 евро.

Служба же – тяжела и трудна. Многи новобранцы очень страдают и скучают по маме и ходят к казарменному священнику, который исполняет и роль психолога и принимает всех солдат независимо от вероисповедания. Он имеет голос и может требовать того или иного, например чтоб очередного распиздяя отпустили на недельку домой изза психического расстройства (и это несмотря на то что каждые выходные «солдат» отпускают домой – в пятницу в двенадцать «конец службы» и начало в понедельник в шесть утра, проезд оплачивается государством). Сразу должен заявить что дедовщина запрещена и преследуется что пиздец, хотя какая там дедовщина если общий срок службы девять месяцев? Никому из командного состава не разрешается притрагиваться к солдатам (конечно в экстренных случаях можно, всё в уставе), не то что бить или прочее. Разрешается только громко орать, и то без личных оскорблений, иначе рапорт и плакала карьера. Например какой нибудь хуй из рядовых, не блещущий интеллектом не может правильно нахлобучить на свою башню головной убор и выглядит как турок или повар в своём берете. Унтер орёт на него: «вы (обязательная форма обращения) выглядите как пекарь! Сейчас же оденьте головной убор правильно! Исполнять!»
Еблан елозит своими клешнями по тыкве без видимого успеха, и поорав ещё немного унтер подходит к нему и спрашивает: можно дотронуться до вас и поправить ваш берет?
Если еблан отвечает да, то унтер с любовью поправляет беретку. Если же еблан не желает быть потроганным унтером, то он говорит нет (были такие случаи, это просто пиздец), тогда унтер идёт вдоль шеренги и выбирает какого нибудь олуха у которого берет выглядит хорошо и отдаёт ему приказание поправить берет тому еблану. Вот такие пироги.

Однажды на учениях, когда мы играли в зарницу, несколько балбесов отстали и рисковали быть «застрелеными» противником, наш унтер не выдержав заорал – «тащите же свои обкаканые жопы сюда». После объявив перекур извинялся перед «камерадами», ссылаясь на то что он был в эффекте возбуждения и потому пизданул это сгоряча и не сердятся ли они изза этого на него. Они сказали что нет и он возликовал.

При таких условиях и немудрено что один ебофлан из моей комнаты (комнаты были для шести – восьми человек) иногда плакал ночами и хотел к маме, прерывая своё нытьё словами что пойти в армию самое плохое решение в его жизни и что он ненавидит себя за это и хочет домой. Остальные его утешали.

На учебке мы бегали, прыгали, занимались спортом вместе с унтерами ибо устав гласит что унтеры не могут требовать от солдат каких либо спортивных занятий, которых они сами не делают... Так что если бедняга унтер хотел чтобы мы отжались двадцать раз или пробежали три километра на время, ему приходилось проделывать то же самое. Принимая во внимание что унтеры не то чтобы тащились от спорта, мы не слишком напрягались. Ещё мы учились разбирать и собирать автоматы и ползать. Ну и конечно постигали теорию тактики и стратегии. Это были ещё цветочки.. И хотя это было неебаца как трудно, оказалось что после учебки ещё хуже. Служебный день выглядел так: с пяти утра завтрак, кто хочет идет, кто не хочет спит. Главное чтобы к построению, которое в шесть часов все встали. После переклички следовал приказ: покомнатам и ждать дальнейших приказов, которые иногда приходилось ждать неделями. Все расходились и занимались всякой хуйнёй. Кто спал, кто телек смотрел, кто в приставку играл (всё можно было привозить в казарму), кто читал, кто просто дрочил... И один доблестный эквивалент прапору крался по коридору, врывался как ураган в комнату и сеял ужас, наказывая всех, кто не вёл себя подобающе приказу – сидя за столом на стуле ожидая приказа. Заставлял подметать и мыть лестницу или коридор, собирать фантики на плацу и т.д. Но фантазии у него было мало, так что коридор и лестница сияли, а фантики были на вес золота.

Потом в 17:00 следовал приказ: конец службы! И камерады весело устремлялись кто куда. Кто на дискотеку, кто в кино, кто бухлом закупаться. Единственно сильно угнетало то что в комнате нельзя курить и бухать. Для этого нужно было идти или в специальное помещение на нашем этаже – с билльярдом и теннисным столом, или же хуячить в бар, находящийся на территории казармы.

Вот так с невзгодами и прошли 9 месяцев, из которых 21 день официального отпуска, который было приказано взять под рождество.

Напоследок поведаю историю о том, как все распиздяи немцы с моей комнаты имели счастье стать водилами танков и прочей херни и укатили на курсы в баварию, а я остался совсем один и проспал однажды долгожданный приказ строится и иттить мыть и чистить танки (были мы танковая ракетно – противовоздушная часть с устаревшими Роландами шестидесятых годов). Так получилось что все съебали драить танки а я, проспав ещё часик проснулся и увидел что никого из моей батареи в здании нет. Это пиздец! подумал я и не ошибся. Взвесив что хуже, тариться в комнате пока они не вернутся, или попытаться пробраться в ангар к танкам незамеченным, я выбрал второе, и почти блесяще выполнил кампанию, но на самом подходе унтер сцуко меня запалил. Он спросил меня почему я не пришёл вместе со всеми, я с лицом Швейка ответил что не услыхал приказ выходить. Он прочитал мне короткую лекцию о том как надобно себя вести солдату и приказал (о горе!) после конца службы задержаться на час у дневального и написать сочинение на тему «как правильно использовать послеобеденную паузу», что я и сделал, настрочив говновысер о том, что солдат должен бля чистить своё обмундирование и всю хуйню но никак не спать во время своей паузы.

Прочитав сиё творение унтер смилостивился и отпустил меня на волю.

Я до сих пор с умилением вспоминаю бытность мою в бундесвере и скорблю о идиотах немцах, не знающих как им повезло.

Tweet