-Вероника! Вероника! – она не отзывалась.
Он догнал её.
-Почему ты не захотела отвезти урну с прахом домой, на родину? – спросил её Гладышев. Он, видимо, даже не догадывался, что в эту минуту Вероника его терпеть больше не могла.
После похорон мужа Вероника почувствовала вдруг дикое, нестерпимое отварщение к своему спутнику.
Гладышев был ей теперь противен так, как никогда прежде. Отвращение было нестерпимо так нестерпимо, что она даже смотрела с трудом в его сторону.
«Боже, как я с ним ещё в постель ложилась?! Куда мои очи смотрели?!» - думала про себя Вероника, стараясь не смотреть в сторону Гладышева, пока они шли по дорожке от крематория.
Кроме того её просто душила какая-то горькая, подспудная обида. Нет, не на него конкретно, не на Гладышева. Она порнимала, что Гладышев – просто дурак, шут гороховый. Но этот шут застрелил её мужа, пусть и нечаянно, а теперь разгуливал как ни в чём не бывало рядом с ней, удаляясь от крематория, где только что сожгли его бывшего патрона и её супруга.
Может быть, Вероника злилась на себя, на свою судьбу. Что-то внутри неё подсказывало ей, что теперь не будет так, как было прежде! Не будет той беззаботной жизни, когда она могла тратить деньги столько, сколько хотела. Теперь, вероятно, ей, как и прежде, до замужества, придётся считать копейки, выбирая мучительно и долго, куда их потратить, что нужнее дорогущая губная помада или кусок колбасы…
Да, она злилась на свою судьбу, которая почему-то решила вдруг снова повернуться к ней задницей. И Гладышев был частью этой судьбы. Если бы не он, то Бегемот был до сих пор жив, и её беззаботному существованию теперь бы, как и прежде, ничего не угрожало. Поэтому неосознанной частью нестерпимого отвращения, которое она теперь испытывала к Гладышеву, была та угроза её пошатнувшемуся положению, которая исходила от него. Она её чувствовала всем своим существом. Хотя угроза уже перешла приведена в действие, осуществилась в прошлом, но у Вероники было такое ощущение, что она гнездиться где-то в будущем и угрожает ей оттуда. Ей казалось, что если сейчас она не избавиться от Гладышева, то в будущем её ждут большие неприятности. Она просто не понимала, просто не хотела понимать, что неприятности уже начались, механизм кармической расплаты уже был запущен, и изабилась бы она от Гладышеыа или нет – это ничего бы уже не изменило в её будущей судьбе. Возможно, даже напротив, присутствие Гладышева как-то могло быть ей на пользу, ведь она собиралась остаться совсем одна в чужом городе, огромном мегаполисе, где и родственники-то, подчас, другу другу не нужны, не то что посторонние. Однако провинциальная беспечность, которой ей не было причины лишаться, поскольку никакого негативного опыта, свзяанного с одиночеством в необъятном мегаполисе, который сам был, как целая страна, толкала её на необдуманные и легкомысленные шаги.
Вероника ничего не хотела думать. Гладышев был ей противен.
-Я смотрю, у тебя повышенная разговорчивость сегодня, - заметила Вероника, прервав свои размышления и повернувшись к надоевшему и опротивившему ей спутнику. – Но так уж и быть, я отвечу. И надеюсь, что это твой последний вопрос на сегодня. Я думаю, что ему приятнее будет покоиться в столице, где его убили, чем лежать в той земле, по которой ходит его убийца-недоделок.
С этими словами Вероника остановилась, обернулась и бросила последний взгляд на оставшееся вдалеке надгробие, а затем решительно пошла прочь, к выходу с кладбища крематория.
Гладышев следовал за ней, и теперь все её мысли были заняты тем, как отвязаться ль этого надоевшего и опротивившего ей эскорта. Он поотстал, и потому Веронике пришлось ждать его у выхода из кладбища. Она остановила его жестом руки.
-Мы сегодня же съезжаем из гостиницы: мне нужны деньги, - бросила ему Вероника. – К тому же, я не собираюсь тебя содержать, как это делал Жора. Так что, Гладышев, в гостиницу можешь даже не возвращаться… Впрочем, нет, заберёшь свои пожитки, и сваливай. Ты меня больше не интеречсуешь, как впрочем, не интересовал никогда. Надеюсь, что с завтрашнего дня наши пути никогда не пересекутся, мой маленький идиотик. Честно говоря, Гладышев, я ожидала от тебя всего, что хочешь, только не такой свиньи, которую ты мне подложил: лишить сразу и мужа, и средств к существованию. Кому я теперь нужна? Я сейчас не плачу лишь потому что выплакала слёзы в эти последние ночи! Свинья! Ты сделал меня сиротой и оставил моего ребёнка без отца.
Она говорила быстро, без запинки, без остановки, с такой увереностью, будто давно уже отрепетировала и эту речь, и эту сцену.
-Какого ребёнка? – удивился Гладышев.
-Такого, который заводится, когда мужчина и женщина спят вместе.
-У тебя будет ребёнок?! – Гладышев обрадовался и от того стал ей ещё омерзительней.
-Да, к сожалению, - ответила она ему, рассуждая, как бы поскороее закончить с ним. – Но, слава Богу, что не от тебя, Гладышев.
Вероника развернулась и пошла прочь быстрым шагом. Её каблучки цокали металлом по асфальту. Каким-то шестым чувством она чувствовала, словно у неё были на спине глаза, что он в растерянности и смятении остался стоять на месте, провожая её взглядом. Казалось, что она отделалась от него навсегда, и Вероника вздохнула с облегчением. И хотя Гладышев бросился следом за ней, она уже знала. Что теперь осталась одна.
Подойдя к шоссе, Вероника по привычке подняла руку, чтобы поймать такси, но тут же опустила её, вспомнив, что теперь ей придётся считаться с новой реальностью: дньги надо считать и экономить. Вероника повернулась и направилась в сторону автобусной остановки.
Гладышев плёлся где-то сзади.
Через час она вошла, взяв ключи, вошла в номер, который они занимали прежде с Гладышевым. В голове уже вертелись мысли: что, куда положить, какие вещи собрат, а какие выбросить на мусорку.
Вошёл Гладышев. Он молча собрал свои пожитки и через полчаса буркнув под нос «До свиданья!», исчез за дверью номера, покинув её жизнь навсегда.
-Вали! Вали! – бросила на прощанье ему Вероника, на ходу, даже не обернувшсиь, деловавито и быстро прошагиваясь по номеру и подбирая то тут, то там разбросанные вещи.
Когда дверь за Гладышевым закрылась, она подошла, заперла её на ключ, чтобы он вдруг не вздумал вернуться.
Теперь она плюхнулась на постель и позволила себе расслабиться, раздумывая, как добираться домой.
Несколько минут, может быть, даже полчаса она лежала, просто и бездумно глядя в потолок, изредка прислушиваясь к глухим шагам в коридоре за дверью. Её всё-таки беспокоило, что Гладышев может вернуться и начать ныть, что у него нет денег…
«Кстати, надо подбить бабки!» - подумала Вероника, и потянулась за сумочкой.
Присутствовавшие на похоронах друзья, знакомые и родственники Бегемота, не все, правда, были добры к ней, и теперь у неё в руках было три десятка сотенных долларовых купюр. Вероника стала рассчитывать, сколько ей придётся поменять прямо сейчас внизу, в обменном пункте в фойе гостиницы, чтобы хватило на дорогу и на первое время дома на расходы. Остальные деньги она убрала подальше в сумочку, спрятав их в небольшой потайной карманчик. Ей казалось, что она укрыла деньги весьма надёжно от разного рода посягательств на них по дороге на вокзал и в поезде, если такие вдруг возникнут. «Видимо, всё-таки придётся взять такси, - думает она окидывая взглядом свои вещи: два больших чемодана и сумку. – В автобусе или в метро я с этим всем сама не доеду!»
Вероника набрала по телефону номер администраторши:
-Будьте добры, на шесть часов вечера закажите мне такси на Киевский вокзал, - попросила она дежурную.
-А вы что, съезжаете? – поинтересовалась та.
-Да, - беззаботно ответила Вероника. –Мне ещё билеты надо на поезд заказать и деньги надо поменять, доллары.
-Я сейчас к вам поднимусь, - раздалось в ответ в трубке.
Вероника пожала плечами и стала переносить чемоданы в прхожую номера. До поезда оставалось ещё два часа.
Управившись со всеми делами, Вероника подошла к окну и стала смотреть вниз, на улицу.
Вокруг была глубокая осень кое-где лежал уже небольшими островками мокрый, таящий снег. Около станции метро суетилась огромная толпа народа. Дальше в тумане угадывались контуры центрального входа на ВДНХ.
Дверь попытались открыть, но она была заперта изнутри. Тогда раздался настойчивый стук, как будто бы Вероника забаррикадировалась в номере и долгое время кого-то не пускала. Стук был какой-то настойчивы и неприятный. Это немного полоснуло Веронику по нервам.
-Иду, иду, - закричала она через весь номер, стараясь успокоить кого-то за дверью. – Да кто там такой нервный.
За дверью стояла администраторша, которой Вероника только что звонила по телефону. Её лицо было каким-то напряжённым. Она внимательно и пристально всматривалась в глаза Вероники, будто та что-то у неё собиралась украсть. За спиной администраторши маячил портье.
-Можно войти? – поинтересовалась администраторша, как будто бы Вероника не пускала её в номер.
-Конечно, - девушка пропустила служащих гостиницы внутрь.
Администраторша зашла в прихожую номера, окинула взглядом собранные и готовые к выносу чемоданы. Портье следовал за ней, мялся в нерешительности. Женщина прошла в комнату и остановилась посередине, видимо, ожидая, когда подойдёт Вероника.
Девушка плюхнулась на кровать перед администраторшей, полуразвалившись, подперев голову локтем.
Администраторша смотрела на неё пристально, потом сказала:
-У вас долг за номер, вы должны рассчитаться!
Веронику точно холодным душем окатили. Она даже поднялась с постели и села ровно. Где-то в глубине её души засвербило какое-то нехорошее предчувствие. От наглости администраторши у Вероники пропал даже на какое-то время дар речи. Внутри неё росло возмущение, которое вот-вот должно было выплеснуться наружу справедливым возмущением, скандалом и записью в жалобную книгу. Вероника решила, что спуску этой наглой даме не даст.
-Вообще-то, за номер и за обеды в него из гостиничного ресторана оплачено было сразу, при поселении, до конца года, насколько я знаю! – медленно, со сдерживаемым гневом произнесла она, рассчитывая увидеть в следующую минуту гримасу извинения за недоразумение и доставленное беспокойство
на лице служительницы гостиницы.
Но лицо той вопреки ожиданием наивной провинциалки и не думало меняться. Ни один мускул не дрогнул на её щеках. И лицо администраторши было по-прежнему суровым и даже несколько злым.
-Это не так! У вас долг за номер! Повторяю! Вы, прежде чем съехать, должны оплатить ещё вот сколько! – она протянула Веронике расчётный листок.
Вероника взглянула на сумму, и её брови высоко взлетели от удивления. На оплату счёта, если поменять доллары, которые были у неё припрятаны на чёрный день, ушла бы почти вся её заначка на чёрный день. Из москвы она уехала бы практически с пустым кошельком. Это сильно возмутило Веронику. Она не считала, что этот чёрный день настал, чтобы расставаться с последними деньгами. Тем более, что платить требуют по новой за то, что уже давно оплачено её покойным супругом.
-С какой это стати! – возмутилась она. –Откуда эта сумасшедшая цифра. Вы хоть представляете. Сколько это денег?!
-Это денег ровно столько, сколько стоит номер, который был у вас в распоряжении по сегодняшний день.
-Но мой… мой муж при мне оплачивал номер до конца года. Да я вам сейчас квитанцию покажу об оплате! – Вероника принялась лихорадочно рыться в сумке, чувствуя нутром, что ситуация выходит у неё из под контроля, и она не знает что сделать, чтобы вернуть всё в нормальное русло, чтобы всё продолжало идти спокойно и размеренно, как только что, как полчаса назад.
-Мне не надо ничего показывать! – остановила её жестом администраторша. –У вас долг за проживание в номере люкс, будьте добры его оплатить до отъезда!
-Но объясните мне! Я ничего не понимаю! – взмолилась в расстерянности Вероника, чувствуя в словах администраторши какую-то нерушимую уверенность в своей правоте.
-А что тут понимать?! – администраторша открыла блокнотик, который подал ей портье. –Да, у вас был оплачен номер до конца года, в котором вы сейчас находитесь! Но этот номер оплачен на фамилию Гладышев. У вас фамилия – Бегетова, насколько я понимаю, если верить данным вашего паспорта. Это во-первых! За вами числиться другой номер, насколько мне известно.
-Да, но мы сдали тот номер, и неиспользованная плата за этот номер до конца года, - ведь ещё не Новый год, правда?! - должна перейти на покрытие долга за этот номер, если и чего-то не хватает! – парировала довод администраторши сконфуженная Вероника. Она чувствовала, что её пытаются развести самым наглым образом, и лихорадочно искала пути защиты.
-А какое отношение вы имеете к самому товарищу Гладышеву Дмитрию и к его деньгам, собственно говоря? Вот он пусть подходит и получает возврат суммы! Мы ему выплатим! Вы же никакого отношения к деньгам Гладышева не имеете. А, во-вторых, по правилам нашей гостиницы, которые вы нарушили, вам, гражданка Бегетова Вероника, выписан штраф за проживание в одноместном номере с посторонним мужчиной, поскольку, как теперь выяснилось, это вовсе не ваш супруг, как вы нам тут представляли целый месяц. Вы нарушили правила социалистического общежития. У нас тут что, дом свиданий или публичный дом?! У нас порядочная высокоразрядная гостиница высшего уровня качества! И нам не всё равно, что тут у нас в номерах делают постояльцы! По правилам проживания в гостинице, - она потрясла какой-то невзрачной брошюркой, – мы имеем полное право вас оштрафовать! Что мы и делаем!
Голос администраторши повышался всё более угрожающе с каждым произнесённым словом, и Вероника чувствовала, как она пытается пригвоздить её своим натиском и не дать ускользнуть от расплаты.
-Такой же штраф выписан на имя снимавшего этот номер Дмитрия Гладышева! Но, поскольку он съехал, - а я видела, как он выходил с вещами из гостиницы, - а вы остались, то платить оба штрафа будете вы! - администраторша тыкнула в её сторону своим корявым длнным пальцем, потом достала из блокнота какие-то две квитанции и затрясла перед носом у Вероники.
-Это безобразие! – возмутилась уже как-то не совсем смело Вероника. Чувствовалось, что аргументы наглой администраторши, её наглый натиск и всё более возрастающий тон её голоса возымели на неё своё действие, и она начала ломаться. –Я ни за что платить не буду! Я требую, чтобы мне предоставили книгу жалоб!
Возникла небольшая пауза, словно обозначилась кульминация разговора, затм администраторша уже более низким и спокойным тоном победителя, только что прикончившего жертву спросила:
-Может быть, вы гражданка Бегетова, с милицией хотите разговаривать? Я её сейчас вызову!
Мысли, путаясь друг с другом, лихорадочно закрутились в голове Вероники. Она чувствовала, что её пытаются надуть, но понимало, что формально администраторша была права, и, как ей теперь казалось, если она вызовет милицию, то дело примет совсем скверный оборот.
Вероника сидела и лихорадочно пыталась что-нибудь придумать, пока администраторша молча ждала её ответа, стоя посреди комнаты и нагло глядя на неё сверху вниз.
Самый простой и, возможно, правильный выход из сложившейся ситуации был заплатить сумму, которую требовала администраторша. Но сумма, которую та требовала, как нарочно практически совпадала с имеющейся у неё наличностью за вычетом расходов на дорогу. И если бы она решила поступить так, то на перрон вокзала родного города она сошла бы без копейки за душой.
Конечно, если бы остаться с ней с глазу на глаз и занять примирительную позицию, то, вполне возможно, что администраторша скостила бы ей некоторую часть суммы, приняв деньги без квитанций и без обмена на рубли. Но ведь могла и не скостить! К тому же, она могла сделать вид, что Вероника ей вовсе ничего не отдавала, и забрав сумму без квитанции, требовать её снова! Судя по наглости и подлости, с которыми на неё напирала администраторша, она была на такое способна, если бы апочувствовала в девушке слабину.
Но более всего Веронике жалко было расставаться с деньгами, поскольку это в самом деле были последние крупные деньги, которые ей ещё принадлежали, и отдавать их ловкой тётке, которая словно бы узнала сколько может с неё получить и наехала теперь по совершенно надуманному предлогу, ей совершенно не хотелось. Они бы ей самой пригодились!
Вероника глянула на часы. Скандал отнял у неё целый час времени. Мысли продолжали лихорадочно крутиться в её голове, отыскивая оптимальный выход из этой угрожающей ситуации.
Вероника снова глянула на администраторшу. Та смотрела на неё, как удав на кролика. Рядом, чуть позади неё тёрся портье, посматривая по сторонам и зыркая то и дело зачем-то, видимо, чтобы не встретиться с Вероникой глазами, в потолок. Видимо, присутствовать на таких разводах ему приходилось регулярно.
-Хорошо! – сдалась Вероника. –Я заплачу! Только у меня нет с собой таких денег! Я буду звонить родственникам и знакомым. Сами понимаете, что собрать такую сумму непросто. У вас день проживания стоит, как их месячная зарплата.
-Дело ваше! – более дружелюбно произнесла администраторша. –Но пока вы не рассчитаетесь, мы вас не отпустим – сами понимаете! Вот! Подписывайте квитанции, что с долгом согласны! Крайний срок расчёта – завтра до двенадцати ночи!
Она протянула Веронике квитанции, а портье, вдруг переставший глазеть по сторонам и ловить ворон, участливо подставил ей поднос, на котором она могла бы писать.
«Ты подписываешь себе смертный приговор!» - кричало что-то внутри Вероники, но она проигнорировала это внутренний голос и стала писать под диктовку администраторши.
-И учтите, - добавила в дверях служительница гостиницы, покидая победителем поле битвы, - что, пока вы живёте здесь, - никого не волнует, по какой причине - плата за номер продолжает начисляться!
Когда дверь в коридор за незванными гостями захлопнулась, Вероника рухнула на кровать, словно подкошенная, и долго лежала так, раскинув руки и глядя в потолок.
«Беги! - кричало что-то внутри неё. – Спасайся! Беги! Тебя до нитки разденут!»
Эта беспокойная мысль больно сврлила сердце тревогой. Будущее, которое ещё час назад казалось, пусть и безрадостным, но всё же каким-то оформленным в рамки, теперь выглядело неопределённо. Рассчитываться непонятно за что Вероника вовспе не собиралась, и теперь у неё была одна только мысль, как бы незаметно улизнуть из гостиницы.

Tweet