– Я никогда и ни за что не буду встречаться ради денег! – Катя была из тех девчонок, за которыми табунами бегали не только высунувшие языки сверстники-одиннадцатиклассники, но и уже взрослые дядечки на машинах. И немудрено – высокая, стройная, личико очень симпатичное, но даже без намека на тупопёздность и дакфейс, к тому же умная и просто приятная в общении. Катя отлично пела, стреляла из арбалета и мечтала о чистой и большой любви.

В то время я тоже пытался к ней подкатить, но был сразу же засунут в глубокую френдзону. К тому же, я не отличался наличием банок и кубиков, бабла или даже просто альфасамцовой харизмы, я был обычным студентиком-первокурсником без гроша в кармане. Но факт френдзоновости всё же радовал тем, что у меня был некий уровень допуска к телу – можно было подержать её за ручку, попялиться на сиськи и пооблизываться, глядя на её туго обтянутую джинсами попку, жаждущую большой и чистой любви.

С Катей мы проводили довольно много времени вместе, зависая в студии и творя некое подобие ранней русской электроники. Целыми днями я старательно запоминал все её эмоции, движения и интонации, чтобы потом в душе предаться безудержной дрочке. Студент, хуле.

Так случилось, что мы разбежались на некоторое время. У меня учёба, у нее учёба и ухажёры, потом она куда-то переехала, и я не видел её год, но затем внезапно снова встретил. Была осень, и обычная питерская погода в режиме «с неба что-то идет» развела дерьмище на дорогах. Переходя вброд очередной проспект, я был облит с ног до головы быстро поворачивающим на красный «эс шестьдесят третьим АМГ», чёрным, как сами знаете что. Парканувшись на тротуаре, «мерс» выблевал из себя двухметрового амбала с огромным пузом и обвисшими щеками. В следующий момент я перестал верить своим глазам: с пассажирской стороны чинно и галантно появилась Катя, в мехах и золоте. Я потом спросил у неё: «Как же так?» Она ответила: «Знаешь, это такое непередаваемое впечатление, когда с тобой обращаются совсем по-другому, если ты приехал на крутой тачке».

Они приглашали меня пару раз в гости в свои хоромы. Проходя мимо спальни и глядя на огромную двухметровую кровать, я каждый раз думал: «Вот здесь тебя и ебёт эта долларовая жаба, моя чистая Катенька». Я так и не решился спросить у неё, непередаваемое ли это впечатление, когда на тебя залазит вонючая пузатая туша под сто сорок кило и, попыхтя две минуты, пёрнув и закурив, переводит тебе ещё немного деньжат «на карманные расходы»…

С Надей было немного по-другому. Мы встречались несколько месяцев, причём делали это по всем правилам – конфетно-букетный период, потом период неистовой ебли, ну и дальше уже более спокойный и вдумчивый этап «любовь – не любовь?» Я был всё тем же нищим и тощим студентиком, со мной было интересно, но не пафосно.

В тот вечер мы возвращались из кино.

– Давай поедем сегодня снова ко мне, как вчера?

– Эээ… Так вчера же мы не были у тебя… Так! А ну, рассказывай!

– Ну, то есть позавчера, я имела в виду…

– Не еби мне мозг, дорогая. Давай, всё выкладывай, сволочь!

В общем, выяснилось, что кувыркались вчера они с каким-то Женей, давним другом детства. Шампанское, романтика и вся фигня. Подвёз на четырёхлитровой «пятёрке» с салоном из бежевой кожи, уложил на простыни и трахнул.

– Надя, как же так? Потому что у меня ничего нет?

– У Жени в твоём возрасте тоже ничего не было, и звали его никак! А теперь он привлекательный и уверенный в себе мужчина. Прости, я не удержалась, он такой заботливый…

С Яной мы познакомились совершенно случайно. Закончив какой-то бредовый универский проект, собрались на даче у чувака, а Яна там оказалась за компанию с сестрой, которая встречалась с хозяином дачи. Шашлыки-машлыки, коньячок и разговоры у костра на пьяно-философские темы. Я и сам не заметил, как обнял её. Потом мы продолжили пьяный трёп в доме, моя голова лежала у Яны на коленях, а она нежно трепала мне волосы, и от неё так умопомрачительно пахло какими-то духами, что я до сих пор плачу, если на улице уловлю тот же запах.

Она знала испанский, могла назвать пятьдесят лучших диджеев Европы, и один её взгляд заставлял меня спускать в штаны. Честно признаться, это были лучшие годы моей студенческой жизни. Я вскрыл её целочку, мы сношались целыми вечерами, шугаясь любого шороха за стенкой – хуле, родители на кухне, а мы тут блядствуем. Она была первой тёлкой, которую я пробовал не только классически, но и в жопу. Она была такой умной, что после разговоров с ней оргазмы длились минутами. Эх, да что говорить…

Её старшая сестра, в отличие от моей ненаглядной, была более блядской натурой. В одном из модных клубов она подцепила мажорного папика на джипе, и тут все заверте. У папика оказалась целая когорта дружбанов, которые не прочь были испробовать молодые писечки обеих сестрёнок. Я уже тогда начал понимать, что дело швах.

Но моя Яна клялась мне в вечной и неземной любви. И я верил, хотя она шаталась с ними по клубам и тусовалась в их модных кругах. Я не мог себе позволить быть с ней – откуда у нищего студента каждую неделю пара косарей зелени на клубешники? Когда я психанул в очередной раз, мой мир рухнул. Она сказала: «Мы не можем больше быть вместе. Я тебя люблю, но ты убиваешь меня своим депрессняком». И всё.

С того времени прошло пять лет. Бухая дома за компом, я случайно нашёл пароль от её почты, и чёрт меня дёрнул зайти туда и посмотреть, чем живёт моё прошлое. В общем, Яночка моя, писечка и пусечка, вышла замуж за одного из тех папиков, живёт зимой в Париже, летом в Марселе, а осенью в Альпах. Вот так.

А мораль сей басни такова: не верьте бабам. Точка.

Tweet