С трудом раскрывая глаза, Люрц все же вполне отчетливо увидел, что над ним, беззаботно переглядываясь, перешептываясь и сверкая улыбками, сидели Кэт и Элла.
- Доброе утро! – прощебетала Эллочка, с тоном, которым будит мама проспавшего в школу ребенка.
- Какое нахрен утро? Издеваетесь?
- Конечно, издеваемся, красавчик, - подала голос Кэт. Люрц увидел через миниатюрные окна у потолка, что на улице было светло, но в подвале народу было не по-утреннему мало.
- Полдня проспал, Сашка! Как викинг, блин. А подстилка-то твоя, - на этом месте Кэт строго поглядела на Люрца, - уползла уже отсюда. Только шапку вон свою драную забыла.
- Ну и змея же ты, Элка. – Улыбнулся Люрц.
- Спасибо, стараюсь! Ну, ладно, ты просыпайся пока, а мы с тобой еще обязательно поговорим, - сказала Элла, поднимаясь и отходя. Кэт немного задержалась, и на несколько мгновений Люрц встретился с ней взглядом. Красивые глаза сверкнули, как у настоящей кошки. «И чего это они мутят такое? «Поговорим»? «Обязательно»? М-дя… Без бутылки, бля, не разберешься!» Люрц, глядя вслед уходящим девушкам, левой рукой попытался нащупать недопитую вчера бутыль. Не обнаружив ее методом осязательным, он обернулся назад к стене. Выпивки не было. «Ира! Сучка! Утащила!» - моментом промелькнуло в мозгу.
- Вот блядь! – не удержался Люрц.
- Это ты мне? – искренне изумившись, обернулась Кэт.
- А? Чего? Не… нет… Не обращая внимания… Это я так… - Виновато заулыбался Люрц, пряча взгляд.
- А все-таки! Это ты меня назвал… в общем так, как ты назвал?
- Да нет… причем здесь ты?
Эллочка уже сидела на своем матрасе и с удовольствием наблюдала, что разговор между потенциальными Ромео и Джульеттой «завязывался».
- Как причем? То в любви признаешься, то… шалавой обзываешь… ты уж определись! - то ли наигранно, то ли серьезно негодовала Кэт.
- Чего? В какой любви? – Люрц плохо понял смысл ее слов, но такие заявления его сильно смутили. Лицо его постепенно стало заливаться краской.
- Ага! Значит, ты даже за слова не отвечаешь? – Кэт истерически поднимала голос, и многие обитатели подвала стали отрываться от своих разговоров и наполненных стаканов, чтобы послушать «семейную» сору. Люрц, поймав несколько злорадных взглядов, встал было из-под одеяла, чтобы успокоить Катю, но потерпел сокрушительное для его самолюбия фиаско: оказывается, он так и не успел после совокупления с Ирой порядком натянуть штаны, и при резком вставании его член выделал присутствовавшим своеобразный поклон, что мгновенно вызвало хохот и издевательские аплодисменты толпы. Выждав полминуты насмешливых взглядов («Хорошо. Поражения нужно тоже принимать с достоинством. Пусть даже с достоинством наружу. Да и нехера мне стесняться!»), Люрц поправил предательские старые брюки.
- Браво! Браво! – похлопала лишь улыбавшаяся Кэт. – Ничего не скажешь: весомый аргумент!
Люрц хотел было послать и ее, и Эллу, и всех смеявшихся куда подальше, но его планы бесцеремонно нарушил резвый стук в дверь.
- Откройте! Мне надо к дяде Саше! – раздался хрипато-звонкий голос подростка.
- Он тут занят! У него членопредставление! – съязвил одноглазый, беззубый мужик с картами в руке, чем вызвал очередную плеяду улыбок и смешков с «косыми» взглядами в сторону Люрца.
- Завали ебало, урод! – У Люрца сдавали нервы, но желание побить остряка оттеснилось любопытством: «Чего это ему от меня нужно?» - Пацан, зачем тебе дядя Саша-то нужен?
- Меня дядя Игнат послал. Просил письмо передать.
- Какое нахер письмо?
- Обыкновенное. На бумаге. Ну, откройте замок-то, блин!
Люрц откинул крюк на двери, являвшимся собственно единственным «замком». Но не пустил рванувшегося было внутрь парня, а сам вышел, громко хлопнув дверью. В темное околоподвальное пространство через «парадную» дверь поступал немного свет, и Люрц смог рассмотреть наивно-чумазое лицо «почтальона».
- Ну давай, чего принес.
- Нате… - Мальчик протянул вчетверо сложенную замасленную бумажку из клетчатой тетради и решил своевременно ретироваться.
«Зайди ко мне. Срочно. Дмитрич.» Коряво-размашистый почерк действительно принадлежал Игнату. «Хм. Чего бы это он? Сутра был какой-то злой… Сейчас «срочно»! Ебанутый все-таки сегодня день!»
Люрц, благополучно выкинув из головы неприятный инцидент, заполнил ее ворохом мыслей о причине этих «зайди» и «срочно». «Может, скажет, чтоб я ему водку вернул? Да хер ему! Подсунул мне эту шлюху: она, считай полбутылки и спиздела… А! Может из-за нее? Блядство одним словом…»
На полпути к Дмитричу погруженный в свои мысли Люрц споткнулся обо что-то мягкое и погрузился со всего маха своим опухшим лицом в зловонную и липкую грязь.
- Ебаный в рот! Что за нахуй на дороге??? – вернувшись на землю самым неприятным образом, проматерился Люрц, вставая и вытерая рукавом грязь с подбородка, носа и лба.
- Ты хули здесь разлегся, гандон! – несильно пнул лежащее на земле тело Люрц.
«Тело», недовольно кряхтя, перевернулось лицом к Сашке и оказалось вовсе не «гандоном», а старым знакомым Люрца – Философом. Видавшие виды очки с одной дужкой, грязный, но элегантный плащ и шляпа-котелок выдавали в нем старого интеллигента. Он, взрослый и завоевывающий уважение в научных кругах физик-нанотехнолог, бросил науку, карьеру, семью и любовницу, чтобы влиться в Движение. Петр Леонидович пошел на такие, фатальные для любого обывателя, жертвы из благородных помыслов – направлять движение на путь «истинный». Но как жаль, что его «истина» и не была собственно истиной. Он, как и большинство ее искателей, был лишь «где-то рядом».
- Леонидыч! Философ, мать твою! Сколько лет!
- Не трогай мою мать, подлец! Она была честной семейной женщиной!
- Эй, интеллигент драный, не узнал что ли?
- Да тебя, Александр, разве не узнаешь! Лучше помоги встать старику!
- Да какой же ты старик? Ты еще на наших похоронах простудишься, если пить перестанешь!
- Пить не перестану! И ты знаешь почему? – усаживаясь на импровизированную лавочку из кирпичей, начал, немного заплетаясь, Философ с тоном лектора, начинающего лекцию. – Потому что под градусом приходят самые умные мысли! Нет! Не улыбайся! Правда! Самые умные и смелые мысли! А вот ты хоть раз задумывался почему? Нет? Потому что теряется самоконтроль? Да? Чепуха все это! Все дело в том, что алкоголь, попадая в мозг, убивает только самые слабые и нежизнеспособные нейроны! Ну, знаешь ведь: выживает сильнейший! Так вот: самые «глупые» клетки отмирают, а самые умные остаются! Логично?
- Да уж, - одобрительно смеясь, сказал Люрц. – Юмор – признак ума! Не так ли?
- Эх, юмор-юмор… вот вы, господа, дошутились, - резко поменяв русло разговора, посерьезнел Философ. – Чего вы добивались? Или за что боролись, на то и напоролись? Так или нет?
- Ну, это ты, Леонидыч, зря. По-твоему лучше было жить по правилу «смерть в кредит»?
- Вот, блядь, начитаются Селинов… И то хоть бы понимали, о чем пишут! Народу не нужна свобода в таком виде, в каком – посмотри кругом! – вы ее дали! Человек по природе консервативен! Ему прежде всего нужна стабильность! Не так? Возрази! А свободу можно найти в себе, в природе, в любимой работе! Или нет? Чего молчишь? – кричал, не давая вставить слово, Философ. – Да и что такое свобода? Это же самая абстрактная абстракция! Свободным быть нельзя! Хотя бы потому, что нельзя менять прошлое или останавливать время! Вам бы вместо агиток Толстого читать!
- Да читали! Ты как был демагогом, так и остался! Мы выступали за снятие капиталистического гнета! Это неправильно?
- Не знаю… Коммунизм, капитализм – все аморально в конечном счете, но последний хотя бы эффективен!
- Для кого? Для государства? Да пошло оно! Подожди! Толстой гений? Булгаков – нет? Помнишь, что его Иешуа говорил? «Любая власть есть насилие!»
- Ну да, насилие… а безвластие – хаос! И не надо кричать, что «хаос – это высшая форма упорядоченности». Это такая же демагогия…
- Такая же, как что? Как твои слова?
- Нет!... Как все ваши слова! Где она Справедливость с большой буквы? Разве это она?
- А по-твоему раньше была? Вот ты становишься обывателем! Вечно чем-то недоволен! Тебе чем больше даешь, тем больше ты хочешь!
- А почему бы и нет? Кто говорил «Нет предела совершенству»?
- Я теперь не знаю есть ли оно, совершенство это… а вообще... ну тебя к черту! Сиди тут… я ща к Дмитричу сбегаю и вернусь… доспорим!
- К этому жиду? – заваливаясь поудобней, чтобы продолжить прерванный сон, прокричал вслед уходящему Люрцу Философ.
- Он татарин! – улыбаясь ответил Сашка.
Спор с Философом приподнял настроение: Люрц шел, улыбаясь. «Однако же день сегодня ни плохой, ни хороший. Контрастный!... ха… только тогда сейчас будет что-нибудь хуевое. Факт!»
Псина так же спала в своей уютной будке и даже не обратила внимания на подошедшего Люрца.
- Можно? – постучав, крикнул Сашка.
- Зайди!
Дмитрич сидел на кресле и напряженно курил, сильно затягиваясь. Надо сказать, что Игнат часто любил сравнивать себя с толстовским Андреем Болконским. Как известно, последний утверждал, что «в жизни надо избегать только двух вещей: болезней и угрызений совести». В разрез с этим правилом пришлось идти Дмитричу. Но, не вытерпев этих самых угрызений, решил он хоть немного блеснуть благородством.
- Присядь, Санька, мне тут надо тебе пару слов сказать. Сперва: ты Иру трахал?
«Вот бля. Судя по тону, хуево дело! Так и знал из-за бабы… Влюбился, наверное… или что?»
- Врать не буду - да. Один раз, - на всякий случай добавил Люрц.
- Эх… Да тут хоть ври, хоть… бля… Ты знаешь, Люрц, я человек эмоциональный, вспыльчивый… Кхе-кхе… Так сказать… я безусловно поступил подло… но ты пойми… я сам был… ну что ли, в состоянии аффекта… в общем, шлюху ту… Иру… я у ее друзей-торчков на самогон поменял… ну, ты понимаешь, что ночью я ей не стихи читал… А… бля… на утро… она мне заявляет, что у нее СПИД… давно уже… еще до Нового порядка обнаружили… сука, да? Не могла раньше сказать… она типа на одних таблетках держалась, а сейчас сама скоро коньки бросит… ну хуй знает, че теперь делать… А может, мы все-таки не заразились? Ведь есть шанс? Как думаешь?
Последних слов Люрц не слышал. Он встал и, не обращая внимания на Игнатовы «Стой, брат! Ты куда?», вышел на воздух. Голова кружилась, в глазах немножко темнело.
- Иди на хуй! – только и ответил Люрц пытавшемуся его остановить Дмитричу.
«Так. Может и правда не заразился? Да и что дальше? Вон она сколько живет с этим… Да и все умрем когда-нибудь… и все-таки когда-нибудь лучше, чем скоро! Хм… а ведь… бля… это прям-таки месть! Мы ее оставили без врачей и терапии, хотя мы не специально! А она нас заразила… да в общем-то тоже не специально… наверное… только что теперь… как говорил Эпикур: «Мудрецу достаточно человеческой жизни, глупцу не хватит и вечности!»
Люрц шел по разваленному городу, куда шли ноги… В какой-то миг даже промелькнула у него мысль, что стать свободным можно только полностью осознав, что умрешь…
Отдающее последнее тепло вечернее солнце, чирикающие воробьи и на удивление теплый ветер – все говорило: «Жизнь продолжается!» А в голову Люрцу приходило только есенинское

Пой же, пой! В роковом размахе
Этих рук роковая беда.
Только знаешь, пошли их нахуй!
Не умру я, мой друг, никогда.

Tweet