Детство голопузое. 1973 год. Сочи. Диалог.


-    Папа, почему ты в бильярд не играешь, а дяди играют?
-    Эти ёбаные дяди на неделю вперёд стол выкупили. Это шахтёры, полосатого им в жопу!


Там же. Ещё диалог.


-    Мама, а почему мы отдыхаем в каком-то пиздодельном интернате на зассаных матрацах, а не в пансионате «Советский»?
-    В «Советском» отдыхают шахтёры, сынок.


Ненавижу ёбаных шахтёров.


Это был типа эпиграф. А теперь я иду на службу, как обычно. Трезвый, но с бодуна. Обычное утро российского милиционера. Возле конторы наблюдаю оживление. Нездоровое, факт. Опять массовая спецоперация, не иначе. Что за шняга на этот раз? Внутренний голос говорит: «не ходи, Слава! не надо!» Посылаю голос нахуй, ибо должен кто-то покой родного города защищать. Замечаю начальника отделения. Он, к сожалению, замечает меня тоже.


-    Слава, ты ж начальник инспекции, скажи своим, пусть берут спецсредства!
-    Какие средства, Василий Николаич? Что за хуйня?


               Николаич объясняет, что за хуйня. На операцию надлежит взять щиты и каски. Их брать никто не хочет, потому что щит весит дохуя и больше, а каска напоминает ночной горшок и тоже что-то весит, зараза, хотя из пластика. Мои инспекторы сныкались  от раздачи за ларьком и теперь стыдливо сосут Клинское, не претендуя на тяжёлые средства личной защиты. Ласково маню их согнутым указательным пальцем к себе. Подчинённые, как один, не менее ласково отвечают пальцем средним, но уже не согнутым, а оттопыренным. Николаич смотрит укоризненно, но с интересом насчёт моего дальнейшего карьерного роста. Вспоминаю Устав РККА 1934 г. (не совсем дословно): «Если подчинённые посылают командира нахуй, командир должен увлечь их за собой собственным геройским примером». Захожу в контору и возвращаюсь счастливым обладателем здоровенной плоской огудины и пластмассового ночного горшка. Подчинённые, аки апостолы, бредут по моим стопам.


Восстановив дисциплину, подхожу к командиру, спрашиваю, что горит и о чём, собственно, сегодня кино? Узнав служебную тайну, не верю своему счастью. Господь Яхве-Саваоф, услышал Ты грешного мя! Отольются чумазым пидарам мои младенческие слёзы. Мне отмщение и аз воздам! Ибо сводный отряд ГУВД имеет приказ:
-    выдвинуться к месту санкционированной акции протеста горняков;
-    скрытно сосредоточиться в близлежащем лесу, чтобы эти бляди раньше времени не завздыпопились;
-    при попытке перекрытия железной дороги и федеральной трассы №4 вблизи г. Шахты (вот ведь далбаёбы тупые, даже человеческого названия для своей перди выдумать не смогли!) – акцию протеста прекратить любыми разумными средствами.


Всё, суки, попались. Палку резиновую я из кабинета свою личную взял. Она у меня пристрелянная на всякую тунеядскую мразь. Алга, товарищи милиционеры, по коням, то есть по автобусам! Едем, понятно с песнями. Что-то патриотическое поём, типа: как-то там… ля-ля-ля … порубаем в капусту всех жидов с камуниста-а-ами! Настроение боевое.

Приехали. Сразу облом. Нельзя шахтёров немедленно пиздить, как оказалось. Наоборот, надо прятаться в лесу, чтобы эти суки не пропалили. Иначе возбудятся – и хуй его знает. А и ладно, спрятались. Километра два до клиентов. Хожу по поляне, нервничаю. Щит тяжёлый, сука, и каску девать некуда. Неудобно ходить. Однако хожу. Походил-походил, устал. Тут выяснилось, что щит в совокупности с каской вполне заменяет пляжный лежак. На щите залёг, каску – под голову, и закайфовал, как бухарский эмир. Сотрудники, которые от спецсредств откосили, завидовать стали. Земля-то холодная, не полежишь. Именно среди лишенцев кто-то первый сказал: «Ну!» И понеслось! Какой начальник отдела на своём авто был – тока в путь. У кого хитрых начальников не оказалось, те пеши пошли. Так или иначе, а через час водки стало – достаточно. К 15:00 боевой дух поднялся до максимума, а именно – все в сопли. Шахтёры разошлись к 19:00, стали и нас на ретираду созывать. А вот хуй. Милиционеры без закуски хотя и привыкши, однако отяжелели и в подлеске частично потерялись. Пока всех правоохранителей из лесу добыли, пока погрузили уставших в автобусы, пока доехали до города – солнце село.


На следующее утро – дубль два. Ибо акция горняков – долгоиграющая. Центральная усадьба отделения выглядит более по-другому, чем давеча. В каптёрку – длинная нервная очередь. За щитами и касками. Товарищеский разговор:

-    Товарищ майор, я стесняюсь спросить, какого хуя Вы вдруг поперёд нас оказались?
-    Не парься, лейтенант, мне мои ещё когда занимали…
-    Тем не менее, идите на писюн, пожалуйста, в порядке общей очереди…


Перед конторой тоже всё по-другому. Менты сегодня подготовились к аццкой расправе гораздо лучше. Футбольные мячи, волейбольные, у дылды из охраны даже баскетбольный (куда еблан будет им в лесу попадать? Страшно подумать). Так, бадминтон у каждого третьего, хорошо. Люблю эту индокитайскую забаву. Вчерашний косяк с закуской учтён. У всех сотрудников – по две авоськи. В каждой первой – радостно надувают щёки помидорки, пупырятся огурчики, в фольге угадываются бройлерные тушки. В каждой второй… Ну что греха таить… Одна звенеть не может, а две звенят не так. Несколько кастрюль с шашлыком. Кое-кто даже детишков взял. Не, сегодня шахтёрам точно пиздец.


В лесу было просто замечательно. Эх, нахуя день милиции 10го ноября! На месяц бы раньше, самое то. Не каждый же год нас горняки чумазые радовать будут. О них, кстати, никто и не вспомнил. Один бааальшой минус – блядей не взяли. Неприлично даже. Со стороны посмотреть – BSDM гей-фестиваль. Униформа, наручники. Палки резиновые тоже как-то двусмысленно выглядят. Витёк Весёлый к полудню даже спермотоксикоз подхватил. Забегал вдруг средь дерев с выпученными глазами. Женщинов ищет. -Даст мне кто-нибудь, или нет?! – орёт. Дал ему совершенно неожиданно дылда из охраны. С правой. Витёк укатился в дикий шиповник и затих.
В 19:00 без потерь загрузились в автобусы и отбыли домой.


Дубль три. По сравнению с предыдущим днём – никаких изменений. Кроме одного – нет автобусов. Совсем. Зарождаются нехорошие подозрения. Так и есть, блядь. Начальству доложили, в каком ключе уже двое суток проходит спецоперация. Начальство, ясен хуй, решило, что безопаснее будет в лес нас более не возить. Идите, товарищи, работайте. Ага, блядь! Уже идём! Настрой-то с утра – боевой, на усмирение беспорядков. Опять таки – по две авоськи у каждого. Не домой же нести. Короче, проведя полтора часа на рабочих местах (начали разбираться с авоськами), в футбол играли в скверике за конторой. Начальники съебались от греха (если что – не были, не знали, сами удивляемся). После футбола я уже не очень хорошо припоминаю… Зафиксировался только Витёк Весёлый. Почему-то в мотоцикле. Голова и плечи – в коляске, спину и жопу обдувает ветерок, правая нога из последних сил цепляется за сиденье водителя. Левой ноге места не нашлось, и она совершала в пространстве вращательные движения, несовместимые с анатомией прямоходящих. В общем, тяжело далась операция. Некоторые даже на больничный попали, мотор забарахлил, печки и почень. Думаете, нам, ментам, легко?


А до шахтёров я ещё доберусь. Перевернётся и в моём переулочке грузовик с печеньем. Ебанётся нефть опять до 15$, и опять выползут чумазые на свои митинги-маёвки. Я дождусь (как вы догадываетесь, на этот раз расправа будет действительно страшной). Ибо, как говорил товарищ Сталин: - Я тэрпэлив!