Ленком. Часть 2

Наверно стоит рассказать, как я на пару лет прилип к Ленкому. Станкин и театр дружили ещё с довоенных лет, благо находились друг от друга в двадцати минутах ходьбы. Учебное заведение оказывало культурному техническую помощь и снабжала дармовой рабочей силой при ремонтах и бесконечных перестройках, - студентам это шло в зачёт субботников и производственной практики, лаборантам и МНСам приплачивали 30-40 рублей к окладам. Взамен техническая интеллигенция имела доступ к спектаклям и выездные постановки на своей сцене. Случалось иногда что и часть репетиций проходила у нас, - лишнего места в театре не было.
Дружба эта носила волнообразный характер в зависимости от отношений руководства обоих учреждений. Очередной подъём начался с прихода проректора по АХЧ Палпалыча спустя три года после того как Ленком возглавил Марк Захаров. Они быстро нашли общий язык в силу обоюдной предприимчивости, ну и нам, верным бойцам проректорского экспедиционного корпуса, со стола перепадали весьма симпатичные и полезные крошки. Так как я плотно прописался в клубе, а Таня-семищелка с огромным удовольствием всё повесила на меня, то у ручейка всех благ я сидел первый.

* * *

Купеческий клуб процветал, и даже устройство там госпиталя во время Первой Мировой только прибавило вистов патриотичным промышленникам и барыгам. 1914:



А дальше, - революция 1917 года. Вышел декрет "Об уничтожении сословий и гражданских чинов", их степенства вынесли на пинках, и Клуб захватила Московская федерация анархистских групп. Без всякого ордера, натащив пушек и пулемётов. Три месяца черногвардейцы драли отбившихся от купцов курочек, отдирали всё, что не прибито, срали где ни попадя и топили печки библиотечными книгами. Пришлось большевикам изгонять бывших союзников силой, отчего здание совсем потеряло былой лоск.



Размещение в клубе Центральной школы партийной и советской работы, а потом Коммунистического университета имени Я.Свердлова ситуацию не улучшило. Даже слова Ленина:  Учиться, учиться и еще раз учиться, произнесённые в этих стенах, не могли снять блядское колдовство с творения Иванова-Шица.
Плюнув на всё, московские власти учинили на развалинах кинотеатр "Малая Дмитровка" с залом на аж 800 посадочных мест, где крутили фильмы с Мэри Пикфорд, Дугласом Фернбенксом, Чарли Чаплиным и другими звёздами. Кинотеатр был самым дорогим в Москве (билеты от 50 копеек до 1.50 р.), но был всегда полон за счёт репертуара. Зарплата рабочего была примерно 50 рублей, инженера - 200 рублей, директор завода - 300. Гражданин Корейко в тресте получал 46 рублей, если кто забыл. Говядина и варёная колбаса стоили примерно по 90 копеек за кило.

Пикфорд, Гриффит, Чаплин и Фернбенкс:



Синематограф позволил накопить денег на ремонт, и в 1930м году здание передали Театру рабочей молодёжи (ТРАМ). В нём начинал свою карьеру Николай Крючков, а заведующим литературной частью был сам Михаил Булгаков.

Николай Крючков:



Михаил Булгаков:



Несмотря на это, театр телепался как навоз в проруби до 1938 года, когда из расформированного МХАТа пришёл худрук Иван Берсенев, и театру было присвоено имя Московского театра Ленинского комсомола. Понятно, что новый худрук привёл с собой целую группу бывших мхатовцев, среди которой блистали Ростислав Плятт:



Софья Гиацинтова:



и другие известные артисты.

Иван Николаевич Берсенев:



К этому моменту в СССР существовало более 300 (!) ТРАМов, захвативших лучшие сценические площадки страны и нанёсших театральной культуре ущерб, последствия которого восстанавливать пришлось много дольше, чем отстраивать Купеческий клуб после анархистов. Из всей этой биомассы вынырнули всего пара десятков актёров, режиссёров, композиторов и театральных художников. Лучше самого Берсенева и не скажешь, хотя он выразился предельно деликатно:

«Были несомненно талантливые, а были и бездарные, но зато очень разговорчивые, склонные к демагогии молодые люди. „Я с производства, вы мне должны только главные роли давать!“ — требовал один. Зато другой заявлял: „Я года два-три вообще играть ничего не буду, мне ещё надо поучиться“. Третий требовал, чтобы мы дали обещание никогда не ставить никаких классических пьес... Но, хотя у многих и были мозги вывернуты ТРАМом, хотя, повторяю, были тут и бездарные молодые люди, от которых пришлось постепенно избавляться, всё же в основной массе это была интересная, живая, энергичная молодёжь, очень хотевшая, чтобы у нас получился настоящий театр. Когда мы поняли, что они — всякий по-своему — хотят, в общем, того же, чего и мы хотим, работать стало легче».

Избавившись от балласта и убрав серпы с молотами в подвал, Иван Николаевич начал ставить классику и не прогадал. Наевшийся шаблонными агитками зритель сначала с осторожностью, а потом с удовольствием повалил в Ленком. Нора Ибсена, Сирано де Бержерак Ростана, Валенсианская вдова Лопе де Вега, - неизменно собирали аншлаги.

Под полюбившуюся публике труппу Берсенев подтягивает современных добротных авторов: Погодина, Лавренёва, Корнейчука и других. Отечественная новизна тоже оказалась востребована и Ленком стремительно вырвался в лидеры среди сначала московских, а потом и союзных театров.

За два месяца до Войны состоялась премьера спектакля "Живёт такой парень" по одноимённой повести малоизвестного тогда Константина Симонова. Постановка получилась настолько успешной, что театр возвращал её в репертуар ещё дважды, в 1955 и 1977 годах, а поэт стал постоянным автором Ленкома, - по его произведениям были поставлены  "Так и будет", "Под каштанами Праги", "Русский вопрос".



Несколько интересных фактов о Константине Симонове:
Кирилл ( Константин это псевдоним с 1939 года, писатель не выговаривал буквы Р и Л) родился в Петрограде, в 1915 году, в семье генерал-майора Михаила Симонова и княжны Александры Оболенской. Воспитывался отчимом, подполковником Русской императорской армии А. Г. Иванишевым. Претерпевали, не без этого.
В 1939 отправлен военкором на Халкин-Гол. В 1943 получил звание подполковника, а после Войны, - полковника.
Константин Симонов и генерал Александр Лизюков (тот самый, ага):



Ходоком Симонов был знатным:







В октябре Ленком был эвакуирован в Ташкент. Береснев и тогдашний директор Варвара Шашкова не поехали, - положение на фронтах было непонятным, а на реконгсценировку директором назначили Изю Абрамовича Сосина.
Сами понимаете, - куда узбекам супротив Изи? Сосин расквартировал труппу, обеспечил питание и полувольный выпас артистов на различных мероприятиях. Говорят, что ветераны сцены, вспоминая эти десять месяцев до приезда Береснева, закатывали глаза и начинали цокать языком, - так было много всего вкусного! Война войной, но свадьбы и рождение детей никто не отменял, а уж ташкентские базары...
Прилетевший в конце июня 1942 года в Ташкент Иван Николаевич долго не мог узнать в перемещающихся по внутреннему дворику гостиницы, подобно откормленным гусям в полосатых халатах и пёстрых платьях, свою труппу.
Хайрли кун! Яхшимисиз?  Менга таниш куриняпсиз, Исмингиз нима? - раздался с ковра под чинарой ленивый голос будущего народного артиста и лауреата Сталинской премии Владимира Соловьёва. (Добрый день! Как поживаете? Ваше лицо кажется мне знакомым, как вас зовут?).



Когда мимо худрука лениво прошли ещё два ведущих актёра, толкая впереди себя тележку с бараньей тушей на вертеле, тремя большими тазами плова, корзинами с овощами, фруктами лепёшками и парой здоровенных бутылей с коньяком, Береснев поставил на край ковра авоську с трёхкилограммовым арбузом, купленным в аэропорте для голодающих деятелей подмостков и громко и витиевато поприветствовал коллег. Цензурными были только паузы между словами.
На балкон соседней мечети, услышав знакомый голос, выскочил Изя Абрамович в очках, тюбетейке, выцветших сатиновых трусах и с папироской во рту. - Ой-вей, Иван Николаевич, а мы вас только завтра ждали... Вы пока перекусите, чем бог послал, а на ужин уже что посущественней приготовим.



Уже через неделю прошёл первый спектакль, а всего до лета 1943 года театр выступил в Узбекистане более четырёхсот раз. По итогам работы в эвакуации четырнадцать работников Ленкома, включая Изю Сосина, были награждены Почётными грамотами Президиума Верховного Совета Узбекской ССР, Берсенев, его жена Софья Гиацинтова, Владимир Соловьёв, Владимир Козлинский и Серафима Бирман:



получили звания заслуженных артистов Узбекской ССР.
К осени 1943 театр вернулся в Москву, где Изя растворился в административной деятельности вместе с вагоном ковров и прочих восточных ништяков, но род его не угас. Знакомьтесь, это его родная внучка:



Люся Грин (Lucy Grin) - радиоведущая-фрилансер на радиостанции Серебряный Дождь с 1995 года. За время работы вела программы "Мысли вслух", "За 80 дней вокруг света", "Нечего терять", "Перемотка за 15 лет", "Дружба народов", "Мёртвый сезон", "Станция баррикадная", "Пиратское радио", "Ямайские праздники", "Weekender" и ведет (на сентябрь 2011-го) программу "Перемотка". Очень любит путешествовать, поэтому присылает готовые программы на радиостанцию из мест проживания с помощью сети Интернет. Заядлая курильщица, из-за чего имеет низкий тембр голоса. Выступает в позиции "За" в вопросах легализации проституции и марихуаны. Была гостем в программе "Мишанина" перед отправлением в 80-дневное путешествие. С 2010 года по август 2011-го вместе с Ксенией Собчак вела программу "Станция баррикадная".

Tweet