Без каллектива на зоводе, как без зонтика в бане (я всегда беру, еси чё!). Каллектив должен быть сильным, спалчённым и всегда готовым ко всяким ебонутым зоданиям вышестоящщева руководятела, для чего ево (каллектив), иногда необходимо закалять и сплачевать. А какой лутшый споссоб для этова? Естественно Лыжный Крос!
Вот и я решыл провессти такое мероприятее на своём претприятии. Напечатал объябовление и бумашку с ним повесил на проходной: "Блеать, в воскресенье всем Лыжный Крос! Без лыж не приходить! Палки с собой не забывать! Встреча утром в лессу! При неявке зачьтёцца не в одно очко! Деректор, што ли!"
Но это, так скозать, предъыстория, а ыстория вот в где.
Рабовников на моём зоводе - куева хуча. Но никто из них не дружыт так легендарно с друг другом как токарь, слессарь и наладчик из пятова цэха.
Есле вот кто, из другова зовода, скажет кому из них: «Пашол нахуй!», так двое остальных тут жэ бегом подкрадутца и, зжав пудовые кулаки, достойно ответят: «А ссам не хочеш! Нетъ? Ну, ладна». В столовке, нопример, когда одному катлету недовесют, такъ остальные, не скупясь, лопшы ему навешать готовы, впридачу с дружэской вессёлой пездюлиной. А уж есле необходимо прикрытца плечём помощщи или подставить руку товарища, такъ ни плеча, ни руки, да што там руки, ноги не пожылеют. Такие ссильные друзья!
Но не только дружбой прославились эти трое опездолов. Хитрые были, кагбутто их ссам Ким Ир Сэн родил. Не захочеш, а наебут. И наебли. Всех.

Вопщщем настало воскресенье. Собрались все в назначенном лесу. И наши трое тожэ. На спинах ругзаки, в ругзоках лыжы, в лыжах палки. Вроде ничё не зобыли. Пресмотрелся я повынимательней, потом ещщё чючють, и вижу – корманы одтопырены шыре ругзаков! Чвырк я туда. Так и есть, ВОТКА! Вотка, блеать! А на Кросе, извесное дело, вотку возить (а тем более в корманах!) запрещщяетца! Толька хотел я им отстранить от участия по еблятнику, как они напереебой загундели: мол, гасподин деректор, ёпт, никакая это не вотка, штобы пить, а, ссуко, смаска, штобы просто смазовать. Вдруг чё, туда-сюда, а без смазки-та куда, да? Убедили, кароче, веско! Извенился я, што не воткнул сразу, и дал знак наченать.
Тогда профкомовец наш взял стартовый пестолет в правую руку, поднял её вверх, а левой, с поварёшкой, размахнулся и уёб по висящщей на берёзе кострюле. Все мговненно рванули хуй знает за кем и от кого, но для того, штобы ещё больше чем щас сплотицца и усилицца!

Прошло чють меньшэ пятидесьти метров, а трое друзей начали срьёзно подъзаёбываться и разводить фелософию на бегу. Гаворит токарь: «Чё за нахуй такой, со снегом штоли чё-та не такъ?!» Схватил тогда слессорь куссочек обочины, ссунул врот наладчику, тот пажэвал, проглотил: «Нее, снег отличьный, тут, наверна, палки не в поряде?» Тогда поднял токарь палки, кинул впереди в боггалтершу и вазмутился: «Да вы чё! Дома одну хуй кинеш, а тут две однорвеменно! И не толька кинул, а и, смарите, вынул! Норм палки, не пездите пожалуста.» Тут наладчика аж передёрнуло: «Ребято, блеать, не в снеге дело и не в палках, тем боле! Просто смаска кончелась. Надо срочьно её вмазать!
И даговорились они на первом повороте съебнуть налево в лессной моссив, где никто не помешает им спокойно порешить эту пролбему.
Сказано-зделано, навострили они свои лыжы в глубокою, тёмную чащю, где не ступала нога на ногу.
Идут, смеютца: «Ха-а, йпотя, мы щас не только техобослуживание себе проведём, но и срежэм нимношка!»

Рыщют, кароче, для привала место ищщют. Вдрук видют, стоит неебиччески здаровый сургроб. Как волкан Кракатау, дажэ дымок с верхужки подымаецца. Орбадовались они, палки в сургроб, по очереди, с размахами повтыкивали и ругзаки на них повессили. Примяли на склоне местечьки и расположились с удобством и лыжами на ногах. Сидят, шарниры смазовают. Толька успели по второй накатить, слышут, как под ними чё-та типо зарокотало, как в жывоте, «бурль-бу-бу-рльль». Токарь оглядовается и гаворит: «Я ваще-та никаво никогда не боюсь, а вы?» Слесорь: «А мне ваще всегда всё похуй!» - и показал как и по чему. А наладчик хотел было обобщщить и добавить, но новый рокот заглушыл ево рот и заставил пересмотреть свои убежденья. Он толька покозал трессущимся пальцэм на стокан и сказал: «Эт-тааа…» И вдруг сургроб взровался, как взрыф на войне, в разные стороны и разброссал всех вместе с лыжами, стоканами и воткой в них! Кто-та мохнатый и здаровенный аглушытельно взревел и помчался на четвереньках к разброссанным друзьям. «Мидвеееееть!!!» - завижжял наладчик и без палок и ругзака ебонул бегом, высоко подымая ноги с лыжами, через пни, каряги и бурелом! Остальные за ним…
Сколько и где они бежали, про то и сами теперь не расскажут. Очюхались жэ на пьедистале: наладчик на первом, слесорь на втором, а токарь на третем местахъ. В драных спецовках и в паломаных слехка лыжах. А я им в этот мамент на груть медали вешою, производства нашэва собственнова зовода – жэлезобетонновые, вессом в педдесят келограм, отлитыте спецально к этому случаю!
Ё-пилог

Кагто сидели мы в бане с деректором, соседнего со мной в городе Зовода Химических Жыткостей, Иваном Еблампиевичем Мухенсфинктером. Пили чяй и гаворили про всякою херь. Тут и расскозал он мне, што этой зимой тожэ решыл провести завоцкой Лыжный Крос. А в ево рабовниках числился мешальщщик - Волера-Тормоз, прозванный так за своё пристрастие к тромозящщим химическим составам. Так вот, уёб этот Волера перед меропреятием четыресста капель БСК (на основе касторки) и, насвистывая девятою симфонею Шыстоковеча, начал принимать учястие в Кросе.

Сначало всё шло хорошо – Волера отстал от всех метров на пицсот и отстал бы ещщё на столько жэ, но упортреблённая тормозуха настойчего повелела ему спрятацца в лесу для облегчения ссостояния покоя. Нашол Волера ахуенный ссургроб, прокавырял пищерку, усстроился подумать о вечьном, зарокотал... Вдруг чюствует, чё-та в шэю, хуяк! А, думает, муровей. И продложает. Потом чё-та в спину, ебок! А, думоет, зайчикъ. И снова за своё. Ну, тормозит кароче, тоисть. Тут чё-та ему в жоппу, хащщщь и заткнуло всё! Ну, блеять, хоть взрывайся! И тормозуха, сцуко, возьми, да и выветрись из мозгов прям щяс, сию сикунду! Потпрыгнул тогда Волера на лыжах, как на пружынах, разметал к хуйам весь сургроб и как был в своей меховой пальте, утыконный сзади, пачему-та, лыжными палками, со спущщенными штонами, на четвереньках, поднатужылся и шра-бах!.. словно реактивный ссамолёт, ломая ссосны и осставляя на снегу инверсионный след, пездонул, куда кривая вывезет!..

«И надо жэ», - заключил Мухенсфинктер, - «крос выграл и медаль получил!»

Tweet