- Да заебали эти школяры ебаные! - вызверился Ленька, подпрыгнув и чуть не пизданувшись на оледенелом асфальте. Его напугал взрыв очередной петарды, с которыми развеселая ребятня носилась по району в новогоднюю ночь. - Нарожают, бля, зверья! Я обосрался почти.

  - Да ладно, братуха, - успокоил я его, погагатывая в рукав над трепетным корешем, в котором было метр девяносто росту. - Сам, типа, малой не охуевал с пугачом? А помнишь,как врачихе, теть Люде, на балкон бомбочку из болта с серой хуйнули? Ее ж чуть кондрат не хватил. А карбид с селитрой? То то же.

  - Да, бывали времена, - разулыбался Ленька в приступе ностальгии. - Тогда еще с Катьки Грязновой трусы стянули в подьезде, помнишь? у меня встал, как вигвам индейский, на ее жопень.

  - А когда батька ейный выскочил и нас до гаражей гнал, как сук, у тя тоже стоял? - заржал я. - Нахуй ты его хуеплетом обозвал? Знал же, что догонит однохуйственно! - и мне вспомнилось, как толстый пятиклассник Ленька Жуков, запнувшись о ледяную колдыбину у гаражей, падает носом в снег и в детском ужасе закрывает лохматую репу руками, а Катькин отец, дядь Валера, склоняется над дурнем, довольно матерясь. Я залез на гараж и сьежился там. А друг отхватил пизды. И дома, помнится, добавили...

  - Да и хуй на них. - сплюнул Ленька в грязный снег. - Че мутить то будем? Куда намылимся? У меня косаря полтора есть.

  - Ну и у мя два с хуем, а толку? Взять бухла и к Димону на хату? Так на время то глянь- ночь голимая, только паленки и купим. - загрустил я.

  - А че к Димону то? - остановился Ленька. - Ну его нахуй, халяву такую, у него вечно ни в кармане, ни в холодильнике ни хера нема. Норовит проехаться на пацанах, бля.

  - Ну а куда, ебтыть? У мя предки дома, у тя- бабка. - начал я растолковывать бестолочи политику. - Не в подворотне ж ебашить с горла. Тогда точняк мусора позовут в гости. Трое суток праздновать будем с бомжами.

  - А если к Кошке? - загорелись масляным Ленькины глазки. - Ебаришко то ейный, поди уже в хлам. А ту и мы, хуле.

  - Ага, разогнался! Кошка паленку жрать не будет, - покрутил я головой. - Да и не факт, что мужик там в отрубе.

  - Да стопудово клюкнул давно, а Кошка скучает сидит,  - завелся кореш, который давно мечтал отодрать Светку Кошкину, которая, хоть и была районной давалкой, но раздвигала ноги по каким то своим критериям, и Леньке не обломилось ни разу. Мне она, кстати, тоже не далась, хоть я и зазвал Кошку к себе домой, когда родаки сьебались к тетке в Ельню, и напоил мамкиным вермутом...

  - Не, ну ее в сраку. - отказался я. - Пошли за бухлом и к Димону.

  - Сука, так дернуть кого нибудь охота... - размечтался Ленька, почесывая ширинку. - Только в кино на Новый год людям красивые телки падают.

  - Передернешь и забудешь, - подьебал я друга. - Эти твари любят постарше и с баблом. А нам еще скоро от вояк косить придется. Ебал я в рот пыхтеть целый год за хуй собачий.

  - Год херня, - скривился Ленька. - мой батяня три оттрубил, на Черном море. Правда, брехал датый, что служба была заебись, при совдепии то, и хавчик, и ваще. И баб ебли в увалах.

  - Щас тя самого отьебут! - кивнул я. - Идут они нахуй со своей армейкой. Я лучше к дядьке на стройку в подсобники запишусь,бабки будут, хуле уж там.

  - Ладно, пошли к Димону, в рот ему ноги. - сдался Ленька, и мы неторопливо побрели по заснеженной, людной улице к общаге номер семьдесят два, где на первом этаже торговала паленкой крикливая бабка Васильевна, матушка нашего участкового Савенкова.

  Входя в здание, в самых дверях, мы столкнулись с пьяненьким существом женского пола. На низенькой, костлявой девке было черное потасканое пальтецо, дешевые джинсы и сапоги из кожзама. Телка была блондинистая, лохматая и залитая в дупель. Она уставилась осоловелыми белесыми глазенками на Леньку и пробормотала что то вроде новогодних поздравлений. Ее трясло. Ленька посмотрел исподлобья на меня, мигнув на телку.

  - Не не не, - зашептал я корешу втихаря. - Пусть валит куда шла. Лень, ты ебанулся, таких зассых кадрить? Она нас заразит какой нибудь херней, а можа, еще и наркоманка.

  - Да тише ты, ебоклак! - зашипел кореш, у которого, видно, опять вскочил. - В любом ларьке гандонов навалом по десять рэ, нальем ей, и того этого...

  - И что, к Димону ее притащим? - пожал я плечами. - Да он, хоть и холявщик, но нахуй нас пошлет с этой шаболдой. Да и можа, сама не пойдет никуда. - оглянулся я на девку, которая дрожащими шажками спустилась с крыльца общаги и плюхнулась жопой на заснеженную лавочку, зарыв пьяную рожу в руки.

  - Бля, братан, айн момент! - подмигнул мне Ленька и вот, дятел, подскочил к девахе, и склонившись к ней, что то энергично затарахтел на ухо. Телка подняла тяжелую башку, тупо уставилась на Леньку и вдруг заулыбалась. Вообще то, она была не совсем уж такая жуткая, какой показалась вначале. Алкоголь заметно портит женщин. А так- голубоглазая блондинка, стройная... У меня в мозгу зазмеились потные мыслишки, а яйца в штанах набрякли. Довольный кореш с девахой, прислонившейся к его плечу, подошли ко мне.

  - Таня... - промямлила блондинка, пьяно икнув. Блядь, это минус. Ненавижу, когда телки икают там, рыгают или пердят. Такой я бля, эстет.

  - Рома. Очень приятно. - кивнул я ей и посмотрел на друга. Тот показал мне глазами, что типа, все обговорено.

  - Леня мне ссказал, - пропищала Таня. - что вам са... со мной будет веселее. А что мы будем делать?

  - Танюш, мы ж договорились, - подсказал ей Ленька. - Мы ж возьмем водочки и к тебе пойдем. - и резво шепнул мне в ухо: - Одна живет!

  - А, ну да... - ухмыльнулась девка и снова икнула. - А ччем мы будем заниматься?.. - и загигикала мелким, противным смешком. В бочку б ее с рассолом окунуть...

  - Тебе понравится, Танюха! Это сюрприз. - приосанился Ленька. - С такими парнями, как мы, ни одна женщина не затоскует!

  - Я люблю сюрпризы, - прижалась Танька покрепче к другу. - Но я девушка пприличная...

  - А мы ваще джентельмены, - заявил Ленька и мы направились в подьезд.

  Васильевна шустро отоварила нас двумя пузырями паленки мы бодрячком потопали на третий этаж, где обитала наша новая знакомая. Было волнительно, тревожно и противно одновременно. С одной стороны- праздник, предвкушение хорошего градуса в горле и ебли, которой мы, в наши восемнадцать лет, не были особо избалованы, с другой- грязный, темный подьезд и бухая в сраку кобыла. Но хуле уж там, где наша не пропадала.

  У Таньки в хате царил бардак и запустение. Походу, в этой комнатюге не убирались недели три. На колченогом столике валялась гора немытой посуды, а сбоку, зацепившись за вилку, повисли розовые трусы. На советском, облезлом коричневом диване спал толстый рыжий кот, который даже не проснулся при нашем шумном появлении. На стене висели плакаты с пидором из группы Токио Хотел, не помню, как его, и Бредом Питом. Я присел на диван и почесал рыжее животное за ушком, а Ленька, брезгливо морщась, помогал вяло соображающей хозяйке освободить место на захламленном столе. Наконец, мы водрузили на столешницу пойло, а Танька притащила из холодильника вчерашние макароны и салат с крабовыми палочками, чинно поздравили друг друга с Новым годом и приступили к трапезе.

  - За твои волшебные глаза, Татьяна! - провозгласил Ленька, и мы дернули по сотке, а хозяйка стянула свитерок, под которым был один только лифон второго размера. По лицу девахи текли капли пота.

  Через полчасика мы с другом уже вовсю тискали и раздевали почти ни хуя не соображающую телку, путаясь в ее джинсах, и даже успели поругаться за право быть первым в ее пьяной пиздище, заросшей крупным рыжеватым волосом. В конце концов, мы кое как разложили Танюшку раком на диване, согнав к хуям одуревшего кота, я пристроился сзади, к ее вялой незагорелой заднице, а Ленька улегся спереди, пристроив шершавого за щеку девушки. Мы условились меняться, если кому то надоест. Хозяйка мычала и пускала слюни Леньке на яйца. Мой кореш намотал ее белокурые лохмы на кулак и бешено заездил хуем во рту девахи. Я засмотрелся на эту порочную картину и воткнул свою балду в мягкую, сопливую дырку. Мне стало хорошо и тупо. Мы толкали  Таньку туда- сюда, как водокачку, ее маленькие сиськи с коричневыми сосками смешно болтались, елозя по дивану, который ужасно скрипел во всю ивановскую. В какой то момент я запоздало сообразил, что пялим мы телочку без химзащиты, но пьяному разуму и возбужденному херу было похуй, и я продолжил загонять своего красноголового дятла в хлюпающую пиздень Танюши.

  Драли ее мы долго, менялись раза два. В рот ебать Таню мне не понравилось, хуй постоянно цеплялся нежной шкуркой за лошадиные зубы девки, и это сбивало весь кайф. Ленька никак не мог кончить, и в итоге вынув хуй из Танюхиной вагины, лихо додрачил ей на спину. Я умудрился налить девчонке в рот, отчего она поперхнулась и начала судорожно сглатывать, а я с опаской отодвинулся от нее- вдруг блеванет ненароком. Я вот, помню, как то бухой в слюни, тож тошнило- взял в рот помидорку, тут и засрал пол на кухне блевотой, еле добежал до толчка. Еще и от мамки по шее получил нехуево.

  В итоге гостеприимная хозяйка, потная и перепачканая в сперме, сладко захрапела, раскинувшись грешными телесами на диване, а мы с Ленькой оделись, оставив на столе непочатый пузырь паленки, наскоро попихали в рот салатика, сунули под бок Таньке кота и по тихой сьебнули за дверь.

  На улице было свежо и чудесно. Падали невесомые снежинки и горели крупные жемчужные звезды. Где то хлопали петарды и весело галдели люди. Мы с Ленькой посмотрели друг на друга, добро улыбнулись, и обнявшись, как братья, пошли по улице навстречу еще не родившемуся рассвету нового дня.

Tweet