Глава I

Она положила руку на перила старой винтовой скрипучей металлической лестницы. Та слегка шаталась, но держалась прочно. Медленно и осторожно она поднималась к крыше здания. Там, наверху, кроме раскрошенного временем и ветрами парапета была полускрытая от глаз каменная беседка. Такая забытая и такая уютная… лишь там она позволяла себе коротать свое одиночество. Это был старый полуразвалившийся дом. Когда-то его называли «дом с химерами», из за большого количества готичных статуй украшавших крышу и инкрустировавших стены. Мифические орлы, грифоны, львы и химеры косились опустошенными глазницами в ее сторону. Но она не боялась, она давно приходила сюда, и страхи куда-то пропали, рассосались как дым.

Ну вот и беседка. В отличии от заднего дворика, тут было несомненно чище. Все-таки проход к лестнице достаточно узкий, и не каждый его найдет.…  На площадке резвился ветер с опавшими листьями, кружил их, как кружит голову бокал терпкого южного вина. На улице бушевала, или вернее сказать, опадала осень. Конец сентября, ее любимая пора года. Небо кажется низким и тяжелым, тучи грузными,  а ветер всегда колким и пронизывающим до костей. Кто-то морщится от такой погоды, кто-то просто запирается дома.. Ее же тянет снова и снова на крышу этого дома. Каменные истуканы хоть и молчаливы и неподвижны, зато все понимают и никогда ни в чем не укоряют.
Она прошлась по крыше, поглаживанием здороваясь с каждой фигурой, знакомой с самого детства. Потом села на парапет, облокотившись спиной на уместно поставленное плечо ближайшей химеры и закурила, глядя на мигающие, никогда не гаснущие огни-искры ночного города-костра. Ветер все так же шелестел листьями, невесть как занесенными на эту крышу.. как ни как, а высота шести-семи этажей тут есть! Она смотрела на пляски осенних листьев, на шевеление теней. Причудливые формы, интересные завитушки. Она уже выучила наизусть, от чего какая тень… Странно, но сегодня они вели себя как-то неправильно. Не приветливо, что ли…
-Здравствуй. – произнес из тени  чей-то голос. Тяжелый, мощный, но мягкий. Она чуть не упала с парапета. Осмотрелась в поисках источника голоса и увидела еще одну тень стоящую внутри беседки. Фигура была скрыта полумраком, виднелись лишь носки тяжелых полу армейских ботинок, вроде тех, что она сама носила.
– Кто вы? Что вы здесь делаете? – в голос вкрался испуг, раздражение и злость. Кто посмел придти в ее катарсис??!!
– Я мешаю тебе? Прости. Я не хотел тебя пугать… или нарушать твое одиночество. Позволишь составить тебе компанию? – фигура не дожидаясь особого приглашения уселась на поручни беседки, закинув ногу на ногу, блеснув заклепками на кожаных коротких штанах с клешем, длинной чуть ниже колена.
– В принципе мне все равно… знаете ли, компания химер приятна, но иногда хотелось бы послушать и чей то еще голос. – она слегка приподняла бровь и затянулась сигаретой. – Как ваше имя?
– Можешь звать меня Гор. И давай перейдем на «ты», Лестра?
– Откуда ты знаешь как меня зовут? – молчаливо приняв приглашения перейти на «ты» продолжала она.
– Прости но я не первый вечер сижу тут с тобой. – фигура виновато развела руками в тени. Создавалось впечатление, что тени шевелятся вместе с ней, как будто руки марионетки.
– Не удивлена. Хорошее место для одиночества. Гор, говоришь?.. Странное, редкое имя.
– Возможно да, возможно нет. Пожалуйста, не бойся меня, я не псих какой-то… мне просто нравиться сидеть здесь в тишине.
– Меня не так то сложно напугать. – хотя голос ее заметно дрожал – покажись! Я хочу увидеть твое лицо!
– А вот этого делать мне не стоит. Могут быть проблемы и у тебя и у меня.
– Да кто ты к черту такой? Что за шпионские страсти? Какого дьявола ты припираешься сюда и начинаешь устраивать тут шоу?
– Прости. – и лишь шелест да пропавшие из освещенной части беседки ботинки подсказывали что незнакомец со странным именем ушел. Вот только ушел он не в сторону лестницы, что она заметила где-то через полчаса. Скорее всего он перелез через перила беседки. Но с той части крыши не было выхода, кроме как перелезть обратно и пройти мимо нее. Она устыдилась своего гнева…
– Ей, Гор! Вернись! Ау, куда ты пропал! – но ответом ей был лишь шелест листвы. Она пошла туда, за ним, но ничего не нашла…. Только следы тяжелых подошв и расчищенный пол по центру крыши.

Следующий вечер дождило. Ветер вырывал из рук прохожих зонтики и пакеты. Но она плотнее закутавшись в куртку шла по ржавым ступенькам…

– Есть тут кто?
– Здравствуй. Я ждал тебя.
– Здравствуй. Я надеялась тебя тут увидеть… я хотела извиниться за вчерашнюю грубость. Вчера у меня был просто неудачный день. Можно, я подойду к тебе?
– Конечно. Тебе не стоит продолжать мокнуть. – молчаливо приняв извинения, фигура отодвинулась в дальний угол беседки. Тени заплясали вокруг нее, скрывая, растягивая, искажая ее.
– Почему ты так боишься мне показаться? – спросила она отряхивая капюшон, уже ступив на скрипучие доски пола беседки.
– Ты удивишься и испугаешься.
– С чего бы это?
– Тогда – смотри. – и он сделал шаг вперед, выходя, почти вырываясь из тенет теней. Тяжело вздохнул и встал сложив руки на груди.
Высокая фигура, широкие плечи, мощные ноги, сложенные на груди руки… она постепенно поднимала взгляд выше и выше… он был в длинной накидке, полы которой почти волочились по земле. На груди висел на толстой цепи какой-то символ, ей не удалось его распознать. Уже хотев задать напросившийся вопрос, она осеклась. В легкой улыбке поблескивали не человеческие зубы. Из под верхней губы торчало 2 спаренных клыка – чуть-чуть, едва заметно. Глаза, серо-синие, усталые но полные свежести имели зрачок в форме буквы V. Вместо бровей пробивались чешуйки. Только теперь она заметила что кожа его почти белая – даже слишком белая, чем просто кожа не загоревшего за недавнее лето человека. У нее расширились глаза, шаг назад заставил ее упереться поясницей в перила беседки… а Гор со вздохом лишь сложил огромные крылья, схожие на крылья летучей мыши, себе на плечи на манер мантии и поднял на нее извиняющиеся глаза. Потом стало темно….

Она открыла глаза. Она была в той же самой беседке, крышу нещадно колотил дождь. Она лежала прислонившись к стене, как лежала часто тут во время дождя. Только в этот раз она лежала на накидке, и рядом, раскинув, чтоб не мешали крылья, сидел он. Сидел, смотрел в дождь, в тучи низвергающие вниз потоки воды и электрического пламени и играл. Инструмент чем-то напоминал гитару, только дека была выпуклая сзади, и гриф был толще и короче. Он играл….

– Ты очнулась. – Сказал он не оборачиваясь. – Прости что напугал. Я ведь предупреждал…

– Я не боюсь… просто это очень странно. Нет, правда. Мне было страшно но… но уже нет. – хотя голос ее все еще дрожал. – Кто ты?
– Ты так часто сидела тут с горгульями, что не узнаешь одного из них? – он улыбнулся. Длинные волосы, стянутые высоко на лбу обручем разметал ветер.
– Но ведь… как это? Ты пришелец или вроде того?
– Не знаю.
– Ну, насколько я знаю, живых горгулий у нас не водится!
– Да, я уже успел это выяснить. Я как обычно выполнял свою работу. Нырял в шторм. У нас они частое явление… и очень часто кого-то, зачастую из молодых, затягивает ветром в грозовые облака. А без опыта это очень опасно… тебя крутит, вращает, ты не различаешь где верх а где низ. Да в конце концов, можно здорово поджарится!
– А ты ныряешь за упавшими? Ну, за теми кого затянуло?..
– Да. Моя работа их вытаскивать. Я достаточно опытный райдер (Ryiderh), чтобы спокойно ориентироваться в облаках. Понимаешь, в грозовых тучах отказывает наше чувство направления и высоты. Да еще совмести это с головокружением, переменой давлений… Бывали случаи, когда молодняк, да и старых опытных летунов тоже, утягивало за тысячи лиг… Редко кто выживал после такого.
– А что значит райдер? – Она неумело повторила незнакомое слово
– Это своеобразная игра слов… нас называют ездящими на штормах. Да, так будет наиболее точно.
– А почему?..
– Очень просто. Райдер – это тот, кто чувствует себя в буре увереннее чем в чистом небе. Это тот, кто не боится молнии, или кого слабее «берет» электричество. Высшая каста райдеров, поговаривают, ныряет через штормы в другие миры… Раньше я в это не верил.
– Ты хочешь сказать, что нырнул там а вынырнул тут?
– Да. Я упал прямо на крышу этого здания. Меня изрядно поколотило, как будто я был зеленым юнцом позволившем буре затянуть себя внутрь и поколотить об деревья, осколки и мусор, сорванный ветром в воздух. Было очень больно, и очень обидно. Пришлось даже шину на крыло накладывать…
Они немного посидели в тишине. Дождь рыдал, хлестал по крыше беседки, в тщетной попытке дотянутся и до них тоже. Через несколько минут она нарушила молчание.
– Бедный…
– Не стоит меня жалеть. Я могу выкарабкаться из серьезных передряг… уж такие мы, горгульи. Не зря в вашем витке нас называют каменными. – Он улыбнулся еще раз. Не смотря на клыки, улыбка вышла добрая, теплая.
Лестра поднялась с накидки, подняла ее и отряхнула. Протянула ему с извиняющимся тоном
– Одень, замерзнешь же! И.. спасибо.
– Не за что. Это тебе спасибо.
– Не поняла?…
– Я очнулся тут… подлатал себя, как мог, на что хватило силы. А потом услышал твои слезы… тогда я еще не знал вашего языка, не понимал о чем ты плачешь, но тебе было очень грустно. Хвала богам что у меня хватило ума не вылезти из тени тогда…
– Я помню тот вечер. Тогда… тогда мне было очень плохо. Я тогда уже долго сидела под дождем… а мне ведь и поговорить было не с кем.
– Мне тебя стало очень жалко. Ты помнишь, как шептал тогда ветер? Помнишь, как струи дождя обвивали тебя?
– Да. Это было…почти нежно даже.
– Это я его попросил.
– Как это?
– Я потому и пошел в райдеры… мы с непогодой понимаем друг друга как ни кто иной. -Гор улыбнулся грустной улыбкой. – Тебе было плохо, вот я и попросил их.
– Ты совсем не страшный. Даже добрый.
– Добрый, да глупый.
– Почему?
– У вас здесь все по другому… не так. Воздух не такой, земля другая. Даже то что наполняет воздух – другое, чужое. Ветер ваш почти не разговаривает со мной. Его шепот еле слышен. Он уже не наполняет мои крылья так, как раньше. Знаешь, почему ваш мир так страшен для меня и моих сородичей?
– Откуда же я могу знать…может быть, из-за этой разницы?
– Почти. Если бы ты изучала законы аэродинамики, ты бы поняла что размах моих крыльев слишком мал чтобы позволить мне полноценно летать. Что вес у меня слишком большой чтоб виться в небе. Все это возможно, когда ветер живой. Когда он перехватывает дух, и ты пытаешься вдохнуть еще и еще, но в легких больше нет места. У вас это называют магией. У нас – Лаской Ветра или Шепотом гор. У вас слишком мало магии, Лестра. Я не могу летать тут. Я не могу нырнуть в грозу. А переход возможен только так. Я застрял здесь… понимаешь?
– Понимаю. Это наверное очень страшно… иметь крылья и не иметь возможности их применить…
– Ну, применить то я их как раз могу. Я вполне еще способен парить. – Он пересел к ней поближе и спрятал инструмент в чехол, который был привьючен к сумке. – Тут тире сырость не страшна… Скажи, у тебя нет сигарет? Это наркотик, я знаю, но мне они помогают успокаиваться.
– Да, конечно, держи. А ты сыграешь что-нибудь еще? Пожалуйста! Мне скоро нужно будет уходить…
– Хорошо, для тебя – сыграю. -Он снова слегка улыбался. Расчехлил тиру, провел рукой по струнам. Только сейчас она заметила что пальцы у него заканчиваются не ногтями – а маленькими, аккуратными коготками.- Эта песня о моей стране. Она уже очень старая и пелась под другие инструменты… но я где-то нашел вариацию для тиры. Послушай об Астории…

Глава II

Струны затихли, как и голос Гора. Звучали лишь раскаты грома и аплодисменты дождя по металлическим крышам соседних домов.
— Здорово…
— Да, красивая песня. Пусть и старая.
— Я не о том.. вернее и о том тоже. Скажи, а ты и вправду сможешь забрать меня… туда? В Асторию?
— Лестра, я и сам не могу туда попасть. Ты понимаешь? Чтобы нырять в тучи, чтобы шептаться с ветром, чтобы попросить открыть путь – нужны силы. В вашем витке их почти нет… у вас не верят в магию. Почти. Потому ее почти и нет.
— Но ведь чуть-чуть есть?
— Да, совсем немного. Смотри…


Он поднялся на ноги, вышел под дождь. Запрокинул голову к небу, протянул к нему руку. Сначала ничего не происходило, потом, постепенно, дождь стал стихать, успокаиваться, замедлять свой бег. И вот он уже еле моросил. Гор отвесил поклон, развернулся к ней и сказал:
— У себя я бы уже заставил светиться звезды.
— Прости….
— Ничего. Это не самое страшное что могло бы сейчас произойти. – С мрачным выражением на лице он опустил голову.
— А что самое?
— Самое? Самое — это если за мной пойдет кто-то из райдеров. Самое — это если меня найдут тут те, чей закостенелый мозг не позволит поверить в мое существование прежде чем раскроить меня на кусочки… у вас это называется научным вскрытием, кажется? Самое — это если за мной сюда придут… впрочем, это уже не важно. Тогда у меня не останется выбора кроме как открыть вашему миру свое — фактически, всех горгулий — существование.
— У тебя есть недоброжелатели?
— Как и у любого другого живого существа. Единственная разница в том, что мои недоброжелатели просто сильнее… Знаешь, как бы ни было плохо или скучно жить – а я не хочу умирать. К тому же, с тобой не скучно. — Он улыбнулся.
Лестра подошла к нему, откинула мокрые пряди со лба, застенчиво улыбнулась в ответ. Он слегка оторопел, но руку не отбросил. И тут она опомнилась:
— Черт побери, мне же нужно идти!! Прости пожалуйста, что оставляю тебя в таком настроении. Я завтра вернусь, обещаю! Только… только если ты тоже будешь тут.
— Буду. Конечно буду. Позволишь ли ты проводить себя? Уже поздно, и здесь не Астория. Мало ли какие ублюдки вышли утолить свой ночной голод.
— Не волнуйся, я сколько уже раз поздно возвращалась отсюда. И ничего не произошло. Все, мне пора бежать. Завтра, тут же, в обычное время?
— Хорошо. Будь осторожна. У меня плохие предчувствия.
Она ушла. Гор походил по крыше, размял крылья, попробовал подняться в воздух, но лишь поднял тучи пыли.
«Ничего не произошло — еще не значит, что ничего не произойдет. Зря она так беспечна» — подумал он. И бурча себе под нос прошептал:
— Не зря над тобой сгущаются тени.

Гор снял с шеи цепь с символом Дома, провел когтями по спине безучастной статуи. Вниз, на асфальт, посыпалась мелкая каменная крошка. Он скинул накидку, оставшись в штанах и легкой промокшей тунике из замши, положил все это в сумку и рванул широкими прыжками по крышам. Кое где помогали когти, кое где – реакция. Его вытянутые уши заострились к кончикам, чутко ловя звуки спящего, но от этого не менее опасного города. Он шел по крышам и карнизам, метрах в ста за Лестрой.

Старый забор с кучей дыр она перелезла в привычном месте. Оглядываясь, впрочем, не слишком активно, перебежала через дорогу и свернула в проулок — так короче, а то что там темно не пугало ее даже в двенадцать лет, чего уж там сейчас…

Самым сложным для Гора оказалось перебраться на другую сторону улицы. Но он схитрил, разогнавшись и перебежав на четвереньках по натянутым проводам электропередач. И тут он почувствовал первый удар сердца. Чужого сердца. Тяжелый, с хрипом, натужный удар отравленного и заторможенного сердца. Он барабанной дробью гремел в ушах. И еще одно, помельче. То же самое, только «труба пониже, да дым пожиже». В горле стало горько. Он удивился – так бывало при боевом морфинге, который ему никогда толком не удавался. В глазах заметно ярче загорелись фонари, мир приобрел какой-то смазанный, но тем не менее яркий оттенок. Звуки почти визуально раскатывались по улицам, запахи, как дымки от тысяч невидимых костров струились, метаемые ветром. Вот — запах пота, усталости, запах засыпающего сознания. Это честный труженик спешит домой с завода. А вот — терпкая ядовитая вонь — пьянице из вон того подъезда видимо было мало, и он вполз за добавкой. А вот и запах… знакомый запах. Тот, который он чуть не потерял из виду. Там было чуточку примеси страха и недовольства. Но именно запах тогда привел Гора к ней. Такой чистый, незапятнанный. Такой… правдивый. Как ничто в этом незнакомом витке.

Тут Гор с удивлением обнаружил, что оглядывает окрестности в поисках чего-либо, способного позарится на ЕГО катарсис. При виде пьяноватой компании из горла вырвался тихий утробный рык. Но компании повезло – она свернула в другой проулок. А Лестра все продолжала петлять по дворикам, поэтому пришлось оставить такой удобный пилон в виде горгульи со спрятанным в пасти водоводом. Он полез дальше, перепрыгнул без разбега на карниз соседнего дома, едва не потеряв равновесие. Но ничего, оттолкнулся задней лапой от трещины в плите и вскарабкался на крышу. Лапой??? Гор оглядел себя. Кожу сменила матово блестящая от дождя чешуя черного и серебряного цветов. Ноги… голень сократилась, стопа удлинилась, пальцы тоже стали длиннее и мощнее, ботинок расширился в местах скрытых клапанов – из пятки теперь торчала шпора, из носка, пройдя сквозь вшитые кольца торчали пальцы с когтями. Благо, подошва была тонкой, перепад высоты не чувствовался, даже помогал держать равновесие. В порыве радости он хлестнул камень хвостом – и уже ничему не удивляясь, продолжил свой бег по крышам. Все же, не зря он таскался в этой униформе. А ведь думал уже, что никогда не пригодиться… Он прикинул, сколько времени они уже шли. Более тридцати минут, как ему показалось, хотя его чувство времени еще не совсем адаптировалось под местные критерии.

Лестра широко шагая, перепрыгивая лужи, заткнув уши наушниками плеера, все так же беспечно шла темными проулками. Дорогу она знала наизусть и, наверное, прошла бы тут не споткнувшись даже с завязанными глазами. В ушах звучала музыка, настроение было приподнятое – как ни крути, а день, да и вечер сегодня хороший.
Свернув за очередной угол, она заметила двоих парней, подпирающих (не дай бог упадет) стену. Их головы повернулись к ней. Переглянувшись, парни отклеились от стены, и медленным шагом пошли на сближение:
— Вечер добрый, девушка… а не поздно ли гуляем?
— Не ваше дело.
— Почему так грубо-то? Я ж спросил просто…
— Дайте пройти.
— Извини, но ты сегодня нагулялась… — один протянув руку схватил ее за локоть, второй выписал пощечину. Лестра растерялась, но ума хватило чтоб двинуть одному ногой в пах и попытаться убежать… парнишка оказался к этому готов, поймал ногу и, не позволяя опустить ее на землю, начал прижимать Лестру к стене. Посмеиваясь, второй рванул на ней куртку, зажимая ей рот.
«ггггггггррррр!!!!!!»
… рывок…
…прыжок на стену…
…кувырок на асфальт…
… инерцию прыжка вписать в замах когтей…
… хвост обвивает второго за шею и с силой дергает назад…
… лапой отшвырнуть первого… развернуться…
— Стой!!! Не надо!!!
…знакомый голос… ему можно верить… он не врет, не обманывает… но почему просит остановиться?.. ему хотели причинить зло… не допустить…
Парень с располосанной спиной корчился на полу, дико вереща. Второй, поймав равновесие, вытащил из кармана дешевую китайскую «финку» и только тогда развернулся с воплем:
— Ну ты с*** о****!
И только после этого увидел, на КОГО он поднял голос.
Выгнув спину, Гор стоял перед ним. Вместо выражения лица — будто резиновая маска оскала. Руки разведены в сторону, готовы крошить и рвать, пальцы с пятисантиметровыми когтями сведены судорогой, готовые вонзиться в плоть, жаждущие этого. Крылья чуть развернуты — любое животное стремиться казаться противнику больше… Хвост хлещет по мостовой, высекая кончиком искры.
И та девчонка, которую он только что хотел, висит на шее у этой твари, держит ее, что-то кричит.
…не нападает… следить… голос не прав… покусились — заслужили… убить…
— Гор! Не смей, они того не стоят! Гор! Гор, ты слышишь меня?
Тварь повернула морду к девушке. Склонила голову в сторону. В глазах появилось осмысленное выражение. Хвост перестал так сильно хлестать по асфальту… Ушибленный парень все кричал. Проснулись люди в доме, с разных этажей слышалось то «какого черта» то «да я щас милицию вызову» то просто поток брани.
Гор моргнул. Посмотрел в лицо Лестры. Губы ее двигались, она что-то говорила, но он слышал лишь стук сердца нападавших, чуял их ужас, слышал какой-то далекий и посторонний, как шум прибоя, гул. В глазах начало проясняться. Он оглядел свои руки… и опустил их.
Тварь начала успокаиваться, подаваться увещеваниям девки… что ж это за дрянь твориться…
— Уходите! Уходите, пока я держу его! И для своего же блага — больше не мелькайте тут!
«финка» упала на асфальт, еще мокрый от моросившего дождя. Тот, что стоял на ногах, подхватил второго, и оба с остекленевшими глазами убежали в ближайшую арку, ведущую на проспект.
— Гор, это ты? Это уже ты?
— Да… – не голос, скорее рычание. Гнев требовал выхода, накопленная ярость хотела свободы, сила, всегда спавшая внутри, способность, использовать которую он всегда считал для себя не обретенной, молила не останавливаться… бежать… драться… надрывать мышцы… огромная энергия искала выхода…
— Успокойся, Гор. Все уже хорошо. Все в порядке. Ты со мной, Гор? Ты тут? Ты понимаеш что я говорю?
— Да…
— Ты помнишь, как меня зовут? Как мое имя?
— Лестра… – сознание рывком возвращалось в привычные рамки. Спина выгнулась в судороге, лапы перерастали в ноги, когти втягивались, чешуя мельчала, снова обретая консистенцию и оттенок обычной человеческой, слишком белой кожи… это было больно. Больно!
Пытаясь заглушить вопль, он с размаху, сложив кулаки «замочком» ударил в асфальт. Тот треснул, а Гор упал на колени, потом почти свернулся в позу эмбриона…
— Да, я все помню… я это я… Laestt`rah ngosderh… oju lea`s nhardein…
— Все в порядке, я с тобой… все хорошо… успокойся…
Вопли в доме не прекращались. В нескольких окнах метались тени, в подъезде слышался грохот подошв спускающегося человека.
— Гор, нам надо уходить! Ты слышишь? Ты можешь идти?
— По улицам не уйдем. — Он поднялся на ноги, хотя те еще дрожали. Его бил озноб. Лестра осмотрела разорванную куртку — рукав висел на нескольких нитках, воротник тоже почти оторван, в левой поле — сплошная дыра, прорванная. Она скинула куртку, благо в карманах ничего не было… а наушники и так порвали.
— Быстрее, идем отсюда!
Она потащила его за руку, вместе они свернули за угол.
— Постой… так не убежим. Прыгай мне на спину. Только держись крепко – крепко!
— Зачем?
— Пойдем по крышам. Ну же!!!
Он встал на одно колено и раскинул крылья. Лестра неловко встала на согнутую ногу, обхватила его шею руками. Он рывком встал, начиная бег, на ходу ухватился за ее ноги, поддерживая их на своем поясе. Она обхватила его ногами. Гор сделал несколько пробных прыжков, убеждаясь что она не слетит, и рванул на четвереньки. Хорошенько разогнавшись, взбежал по стене, вбивая в нее когти, примерно до 3 этажа. Дальше пришлось карабкаться — инерции не хватило. Благо это была пятиэтажка, старого планирования — с внешним фасадом из больших каменных плит, между которыми были приличные зазоры.
— Держись крепче! Сейчас будем быстро идти!
Она не успела ответить. Он рванул по крышам – можно было бы сказать галопом, но ведь горгулья не лошадь. Мелкие улочки он перепрыгивал с ходу, крупные приходилось обходить. Через некоторое время, когда они углубились в глубь массива, и щебень покрывавший крышу перестал хрустеть, нашептывая «опасно», Гор остановился перевести дыхание.
— Прости, мне нужно перевести дух.
— Дд-а, коннечннно… — Голос ее дрожал, без куртки она быстро замерзла — все же на улице была осенняя ночь.
— Я ведь предупреждал тебя.
— Но откуда я могла знать? — в ее голосе прорезалась злость. В конце концов, кто он такой, чтоб укорять ее!
— От туда же откуда и я.
— Я не умею читать в воздухе!
— Ладно. Запрыгивай. Теперь не откажешься. До дома донесу!
Она снова вцепилась ему в шею, и ночное путешествие по крышам продолжилось. Лишь изредка она подправляла направление. А ему было грустно и немножко обидно. Но бег продолжался…

Глава III

— Вот он, мой дом. — Они остановились. Гор переводил дух. Он был обижен, но не подавал виду. Он привык, что спасенный покрывает его ругательствами. Он пошел в райдеры не для того чтобы слышать благодарения.
— Спустить тебя?
— Не надо, ты и так сегодня из-за меня натерпелся.

Дождь начал усиливать свою мокрую симфонию. Снова проснулся гром, будто назло засвечивая улицы и крыши мелкими, точечными искрами. Лестра стала спускаться по пожарной лестнице к подъезду, Гор молчаливо наблюдал. Она вошла в дом… Гор присел на корточки и прислушался. Вот она поднимается по лестнице. Вон — ищет ключи в кармане насквозь промокших, прилипающих к ногам джинсов. Открывает старую скрипучую дверь, бросает сумочку на вешалку… Гор не выдержал, выпустил когти и спустился по стене, замер около окна, из которого доносился ее запах. Вспыхнула молния, высветив его фигуру тенью в окне так, что Лестра вздрогнула.
— Шпионишь? — Улыбнулась
— Убеждаюсь, что с тобой и в самом деле все в порядке. — Гор переместился поближе к окну, подлез под подоконник, чтобы голова была в вертикальном положении.
— Гор… прости меня пожалуйста. Ты действительно был прав тогда, на нашей крыше. Мне стоило остеречься… а я не послушалась. И ты все равно пошел за мной. Спасибо тебе. — Она перегнулась через подоконник, положив руку ему на щеку, прикрыла свои глаза и потянулась к нему губами. Гор отшатнулся, остановил ее ладонью.
— Не стоит. Поверь, не стоит. До встречи. — И резкими, усталыми рывками вскарабкался на крышу, не останавливаясь, бежал, прыгал, несколько раз даже парил к той самой крыше. Почему в этом мире его так манят крыши домов? Ведь здесь на них — грязь и бездомные, а не прикрытые занавесями двери, не мягкая галька, а сухой, шершавый непонятный ему материал. Тут райдерам не рады. Это там, в Астории, он мог попросить приюта в любом доме — и лишь редкий доходяга отказал бы ему. Там были теплые слова и добрые лица. Там небо было так близко и доступно, будто людей не прижимало к земле, а отталкивало от нее. Он попробовал взлететь, но поднялся лишь на пару метров, весь взмок, устал, крылья били воздух, будто он был в чем-то виноват, и тот стонал от этих ударов. Он спланировал с более высокого здания через дорогу, к своей беседке. Туника была насквозь мокрая, но это не страшно — он промокал и сильнее. Сапоги неприятно чавкали при ходьбе — он снял их, поставил в сухой угол подсохнуть.

Зачем он остановил ее? Ведь ему тоже хотелось прикоснуться к ней… тоже хотелось побыть рядом. Нельзя… нельзя, это может быть опасно для нее, он и так ввязал ее в игры, которых сам до конца не понимал. Вот-вот за ним могли придти, придти чтобы убить или короновать — вот только выбор стоял такой, что экспериментировать он не хотел. Гор достал из сумки остатки вяленого мяса и подкрепил свои силы под шелестяще-громыхающую музыку осеннего ливня.

«Райдер никогда не должен предавать райдера. Райдер никогда не должен бросать жертву шторма, пока надежда что она жива есть. Райдер — радостный гость в любом доме. Райдер не должен брать со спасенного ничего, кроме словесной благодарности. Райдер имеет право отказаться нырять в шторм, но не может отступить на полпути. Райдер не должен пользоваться состоянием спасенного для получения какой либо выгоды. Ласка Ветра и Шепот Гор следуют за райдером, наполняя его крылья ветром а сердце храбростью — и потому райдер должен быть так же волен как ветер и так же силен как шторм, так же ловок как ручей, и так же упрям как горная река. Райдер не должен рисковать жизнью одного спасенного ради спасения другого по собственной инициативе. Райдер, побоявшийся нырнуть после взлета в шторм недостоин носить марку профессии. Райдер, бросивший спасенного на полпути до места, где тот может получить помощь лекаря или отдых — не достоин носить марку профессии…»

Он еще долго сидел, читая вслух устав. Он мерз, но это не имело значения. Он был снова один, но это было терпимо — обычно так было всегда. Он — и бушующее небо. Один на один. Но тут все было неправильно… тут он даже не мог нырнуть. А ведь Астория так близко — всего лишь нырнуть… вот они, грозовые облака. Вот он, переход. Так близко и так далеко… все оставшуюся ночь он предавался воспоминаниям, и лишь под утро он заснул. Он долго еще цитировал устав райдеров. Вспоминал гимн вольной профессии… он они не облегчили ему сердце.

«Мы – наездники штормов. Мы усмиряем стихию, уничтожаем ее пагубные влияния. Спасаем тех, кто не в силах спасти себя сам. Мы ныряем в грозу по зову сердца, а не по злому умыслу или принуждению. Мы несем свою ношу, и будем нести ее сквозь века. И пусть у нас никогда не будет дома — его нам заменит небо. И пусть у нас никогда не будет сыновей — их нам заменят спасенные. И пусть…»

http://www.youtube.com/watch?v=QYtIcg6-Rgw

— Здравствуй.
— Здравствуй. Почему ты вчера ушел?
— Иначе было бы неправильно.
— Почему?
— Это противоречило бы моим принципам. И это было бы опасно для тебя.
— Тю, да что ты все время твердишь про какую-то опасность? Что может случиться?
— Позволь я объясню. Меня ищут соотечественники. По каким-то старым бумагам, будь они не ладны, они считают что я имею право претендовать на графское кресло. Которое мне, между прочим, до черта. Но объяснять это им — занятие не для слабонервных. Потому что палачи у них хорошие. Пойми, я в вашем мире — никто. Я более чем никто — я не существую тут. Если у кого-то еще появятся мысли, что я существую — начнется травля. Иной вариант слишком маловероятен. Тогда мне придется убивать. Я уже убивал разумных существ. Но это не означает что я получаю от этого удовольствие. Точно так же это не означает, что я смогу убить всех, кто будет за мной охотится. Понимаешь? — он промолчал о том, что кроме этой крыши ему некуда идти. Что скоро у него закончится запас провианта и ему придется воровать. Эти вопросы были слишком грязными… их не стоило говорить сейчас. В идеале — вообще о них молчать.

— Теперь понимаю. Но все равно не боюсь. Я буду к тебе приходить. Даже, если ты против.
— Я не смогу защищать тебя вечно.
— А я и не прошу!
— Тот, кто истинно нуждается — никогда не просит. — Он улыбнулся.
— Я… понимаю. Прошу тебя, не прогоняй меня. В моей жизни никого не было вообще, кроме этих статуй… Были дуры-подружки, с которыми и поговорить-то не о чем. Были красавцы-хахали. Которые только и умели, что размножаться как кролики. Не было человека, который чувствовал бы, понимал мои слова. Которому хотелось что-то рассказать, или от него что-то услышать. — Она распалялась все сильнее. Щек коснулся румянец, кулачки так и мелькали у лица удивленного Гора.

— И я не имею намеренья просто так потерять такого человека! Ой…
— Я понимаю. Ты тоже немало значишь для меня – если уж меня вытолкнули тогда к тебе тени.
— Тогда какого черта ты!.. — она сердито топнула ногой и шмыгнула носом. — Извини, я должна немного успокоиться.

Лестра отошла к той части крыши, где совсем обветшал парапет. Спрятавшись за химеру, она заплакала. Ей было больно от непонимания, недоразумения. Небо снова с грохотом лопнуло… опять зарядил дождь. Вместе со слезами капли дождя принялись смывать с ее лица остатки туши. Она затянула сигарету, пряча ее в руке от капель. Сигарета нервно шипела на пролетающую мимо влагу, но исправно травила ее никотином. «Почему он такой… страшащийся? Он все время боится… Но ведь он боится за меня! Черт, ничего не пойму…»

Неслышной тенью подошел Гор, сел рядом. Она автоматически отвернула лицо, спрятав заплаканные глаза. Гор покачал головой и прикрыл ее крылом от ветра с дождем, поправил прядку на лице.

— Не плачь. Не стоит.

Она бессильно прижалась к нему и беззвучно зарыдала. Сюда вылилось все — и вчерашние подонки, и постоянная усталость, и просто непонимание, которое вечно сквозило во взглядах людей, смотревших на нее. Плечи ее подрагивали, а душевная боль уходила вместе со слезами, смываемыми дождем. Гор обнял ее за плечо, начал тихо что-то шептать, успокаивать.

— Не плачь. У тебя есть другая судьба.
— Как мне ее найти?
— Пока не знаю. Но я помогу тебе, чем сумею.
— Спасибо тебе… за понимание.
— Идем в беседку. Еще простудишься.
— Мне все равно.
— А если я достану тиру? — он улыбнулся
— И сыграешь для меня что-то? — она подняла на него заплаканные глаза.

Гор ответил ей улыбкой, поднимаясь с парапета. Протянул ей руку, и Лестра вцепилась в нее так, будто ей внезапно стало страшно от привычной уже высоты… Они сидели рядом в беседке. Гор слегка теребил струны тиры, толи вспоминая текст, толи ожидая чего-то невидимого.

— Когда-то эту песню исполняли в честь моего отца. Но это было давно, когда тот был еще жив, а меня не было на свете. Послушай же о другой судьбе…

http://www.youtube.com/watch?v=AZPvoVSrh-s

Глава IV

Гор отложил тиру. Было уже поздновато, да и непогода вроде бы сменилась затишьем — вместо привычного уже ливня стояла просто осенняя сырость. Потянулся, размял плечи. Лестра молча поднялась с пола, улыбнулась, и пошла по лестнице. У спуска обернулась:
— Спасибо еще раз. Ты… проводишь меня?
— А ты думала, что отпущу одну? Нет уж.

Лестра пошла прежней дорогой, лишь пару раз свернув по-другому — чтоб не выйти в тот двор… Гор следовал за ней по крышам. Лестра забежала в подъезд, Гор уже привычно свесился с карниза крыши. Они попрощались, и он, как обычно, резко перешел на бег. Ему было все равно куда бежать. Он не выбирал направления, но вышло так, что его прыгающая и кувыркающаяся по крышам фигура еще долго была видна из ее окна.

А Гор просто бежал. Ему хотелось ветра навстречу. Он гулял по сумеркам города, гулял на запредельной скорости, напрягая свои физические возможности до отказа. И смотрел, смотрел, смотрел... на людей. Тут и там люди вели свою жизнь по разным пересекающимся дорожкам. Вот — одинокая мать спешит с работы к маленькому сыну. Он весь день был один, ему скучно, страшно и одиноко. А вот, в окне, — старый муж бьет свою жену. Без причины, просто так, из-за плохого настроения. А их ребенок плачет, спрятавшись под одеялом...

Он долго бродил по ночному городу. Спугнул пьяноватую компанию, хотевшую разбить витрину ларька с выпивкой. Едва не напугал влюбленную парочку — хотя им двоим было все равно на то, что творится вокруг. Сбросил с крыши мячик, который сегодня забила туда резвящаяся детвора, и не смогла достать. Маленький мальчик, увидевший это в окно, выбежал на улицу в одних шортах забрать свою игрушку. Гор улыбнулся. Он все еще может помогать кому-то.

Он нашел на крыше полбутылки, недопитого кем-то легкого алкоголя… кажется, его называли «вино». Неплохо, но на его вкус оказалось кисловато. Впрочем, хмель в нем был, этого хватало. Ему захотелось искупаться. Вот ни с того ни с сего. Принюхавшись, он направился — все так же, по крышам — к реке. Поморщился. Река была грязновата, но выбирать не приходилось. Он скинул тунику и ботинки, а после с разгону нырнул в холодные воды… возможно, когда-то горгульи вышли из воды? По крайней мере, ему нравилось, да и вел он себя в воде так, будто привык там жить…

Легкий гул в голове от вина, ощущение беззаботности и, что главное, безнаказанности кружили голову. Хорошо, что у него есть принципы. Он лег на спину и позволил течению нести себя. Проплывая под мостом, он заметил странное шевеление наверху и встрепенулся. Кто-то сидел на поручнях моста и курил. Потом вниз полетел мобильник… Гор не понимал принципа их действия, но что эта вещь стоит денег — он знал. «Странно. Что с этим человеком?» — Гор поплыл к опорам моста и полез вверх. Тут бы спокойно залез и человек — опоры были сделаны внизу из крупного камня, а повыше — из пересекающихся стальных брусьев. Как можно тише он подполз к сидящему там человеку… это был мужчина среднего возраста. В нормальной, достаточно дорогой одежде, с очень усталым лицом.
— Здравствуйте.
— Твою мать! — мужчина чуть не упал с перил. Гор поймал его за рукав, усадил надежнее.
— Не бойтесь. Я вас не обижу.
— Что ты за черт?
— Ну как бы вам сказать… — Гор улыбнулся.
— Мда, а я думал, это у меня проблемы!
— Ничего, я привык. Как вас звать-то?
— Сергей. Давай на «ты». — Сергей протянул руку.
— Давай. Я Гор. — крепкое рукопожатие.
— Странное имя. Впрочем, что может быть более странным?..
— Не спрашивай. Ты-то как тут оказался? — странное место, странная встреча, странные обстоятельства вытеснили страх и удивление.
— Да… проблемы есть. — Он грустно улыбнулся.
— Например?
— Работа развалилась… семья тоже.
— Немало. Жив-то остался?
— А черт его знает… вот, хотел…
— Зря.
— Да знаю... только вариантов немного. Не хочется идти дальше и все.
— А мне по твоему как? Я не могу тут летать. Представляешь что это такое?
— Крылья есть — а летать не можешь?
— Аэродинамику учил?
— Давно…
— Короче, не могу взлететь и все. Планировать еще как-то…
— А вернуться домой?
— А чтоб домой вернутся, нужны крылья рабочие… нужно лететь.
— Мда, тоже, весело.
— Но ведь я держусь. Веришь?
— Верю. Знаешь, а ты прав. Ну его…прыгнуть всегда успею.
— Номер жены хоть помнишь?
— Помню, черт побери, все помню. Спасибо тебе, Гор. Я не знаю кто ты, но желаю тебе удачи. Верни себе небо так же, как я вернул веру.
— Спасибо. Прощай. — И Гор упал с перил, расправив крылья. Он долго вытягивал параболу полета, чиркая кончиками крыльев воду, но все же ухнул туда с плеском. Доплыл до берега, подобрал тунику и начал неспешно возвращаться домой. «Домой… смешно. В беседку… »
Хотя настроение у него было радостное — он все еще мог помогать людям.

Глава V 

Гор спал. Спал, завернувшись в походный плащ и крылья. Так уж сложилось, сутки его мира и местные были почти одинаковы, и если всю ночь бегать по крышам и нырять в реку, то днем будешь топить массу без задних ног. Его разбудило касание руки.

Гор рванулся, вскочил, отбросив плащ, замер в боевой стойке. И только после этого, открыв глаза, произнес:
— Ты могла быть уже мертва. — «Нет. Это ты мог быть уже мертв. Тебя расхолаживает этот мир».
— Прости, что напугала. Здравствуй. Послушай, я ведь совсем глупая… я ведь даже и не думала, что тебе приходиться спать вот так, на улице.
— Ничего, я привык. — Пряча импровизированное одеяло в сумку, ответил Гор.
— Послушай… давай ты… остановишься у меня? — Почему-то она дико покраснела.
— Будет ли это удобно? Я сомневаюсь.
— Все в порядке. Я живу одна. Мне, честно, просто страшно иногда одной в той квартире.
— Не знаю почему, но меня это смущает. К тому же, это может быть для тебя опасно.
— Забудь ты про ту опасность! Мог бы уже понять, что меня мало что пугает, хотя и должно бы. Так. Решено. Ты теперь живешь у меня. Все, вопрос закрыт.

Гор пытался почему-то спорить, но в итоге просто махнул рукой. К тому же, ему действительно было физически неудобно все время ночевать на крыше. А морально неудобно — идти с Лестрой.
— Давай так. Сейчас ты все равно со мной не пойдешь — засветло еще. Я отнесу твои вещи домой, а потом мы отправимся на прогулку. Туда, где поменьше людей. Ты ведь совсем не видел нашего мира.
— Да, я имел лишь крохи информации. С удовольствием составлю тебе компанию.
Лестра подхватила его сумку. Охнула:
— Ох ты, как ты ее носишь?
— Очень просто. — Улыбнулся Гор и поднял на руки и сумку, и Лестру.
— Ой! Поставь ты меня на землю!
— Не бойся, не уроню.
— Да я и не боюсь! — встряхнула головой, поправив прическу. Только сейчас Гор заметил, что ее макияж отличается особой красочностью. Обычно она использовала минимум косметики — слегка подведены брови, очерчены губы. Сегодня же были подведены глаза, блестящая помада на губах, закручены ресницы. «Зачем ей эта косметика, она и без нее…» и резко оборвал мысль.

Они прошлись к ее дому — естественно, Гору пришлось перебираться по крышам, да еще и аккуратнее — все же на дворе стоял день, около четырех часов. Замерев на крыше ее дома, Гор вытер пот со лба — он никогда не любил игры в прятки. Впрочем, учитывая то, что его способность к боевому полноценному морфингу открылась в полной красе только тут, легко догадаться что и вояка из него был не очень. Соответственно, и прятаться учиться он никогда не стремился.
Послышался звук открывшегося окна. Гор выглянул на дворик, в который выходило это самое окно — там было пусто.

— Все в порядке, иди сюда.

Пытаясь нанести имуществу как можно меньше ущерба, Гор спустился и влез в окно. Его взору открылась достаточно уютная комнатка в теплых тонах.
— Это гостиная, вон там — моя комната, вот здесь кухня. Я надеюсь, ты не против, что я размещу тебя на диване? — каким-то извиняющимся тоном спросила Лестра.
— Что ты. Все в порядке… ты и так делаешь для меня больше, чем я мог попросить.
— Ты развеял мою грусть… и спас мою честь. — просто ответила она. — Ну что, идем куда ни будь? Черт…
— Да, я существо заметное.
— Ну вот почему мне не пришло это в голову раньше, а?
— Ничего. Устроишь мне экскурсию по городу?
— Но как?
— Сейчас, сейчас… отойди чуть-чуть, пожалуйста.

Он присел на пол, на одно колено. Скинул тунику, уперся кулаками в пол, склонил голову. Развернул крылья, полностью перегородив комнату, будто ширмой. А потом крылья начали высыхать. Стягиваться. Перепонка подтягивала косточки ближе одна к другой, и даже сами кости, казалось, уменьшаются в размере. Прошло несколько минут, и на спине его красовались лишь внешние несущие планки крыльев, суженные, стянутые. Гор надел тунику обратно, перехватил ремнем у пояса, чуть продернув тунику — только не вниз, а вверх. В итоге разрез на тунике открывал широкую грудную клетку, а складки замши, свободно висящей на плечах, скрывали спину. Влетевший в открытое окно ветерок натянул тунику, и создалось впечатление, что сзади у Гора небольшой рюкзачок. Он выпрямился и улыбнулся:
— Раньше у меня это не получалось… впрочем, раньше у меня не получался и боевой морфинг. Чего-то во мне не хватало. Сейчас еще накину плащ и все будет надежно скрыто.
— Здорово… Страшно, завораживающе, но все равно здорово!
— Долго я так не прохожу. Во-первых, крылья затекают. Во-вторых, мне просто непривычно. Это временная мера. В Астории мы таким образом уменьшали свои габариты, если, например, нужно было спрятаться от шторма вместе со спасенным в узкой расселине. Или если ты не умел драться, а беда застала тебя в помещении… тренированные горгульи проделывают все эти фокусы в считанные доли. Это я – ущербный.
— Не говори так! С тобой все в порядке! Ведь ты можешь так делать? Значит, все в порядке. А дальше — натренируешься.
— Возможно, ты и права. — Он накинул плащ на плечи. Протянул Лестре полусогнутую в локте руку. — Прошу вас, лоэнра! — и отвесил полупоклон.
— Выглядит эксцентрично, но приятно. Как на вашем языке будет такое же вежливое обращение к мужчине?
— Лерд.
— Тогда пройдемте, лерд Гор. — она улыбнулась, взяла его под ручку, и они вышли из квартиры.

Город оказался не так уж мал. Они прошлись по субботним, переполненным людьми, улицам. Изредка на них оглядывались прохожие, но, видимо, тут у каждого были свои тараканы в голове. Они веселились вдвоем. Гонялись друг за другом по парку, плескали воду из фонтана, радовались панорамам, открывающимся с местных холмов. Сидели и разговаривали ни о чем. Теплый, один из последних теплых осенних дней, располагал к веселью. Медленно подкрадывался вечер… люди потихоньку расходились по домам, радость и усталость смешивались на лицах в причудливые гримасы. Гор и Лестра шли по какому-то скверику, медленно забирая в сторону дома. Лестра вымоталась в пух и прах, Гор, как всегда, слегка экономил силы. Как ни странно, Гор тоже был доволен этим днем. Такого прежде с ним не было… несколько дней на одном и том же месте, привязанность к кому-то, удовольствие от бесцельно прожитого дня — все это противоречило его привычным устоям. И тем не менее, даже он сбросил свою обычную полумаску легкой заинтересованности и холодной силы.

Они пришли к ней домой. Она, смеясь, ускользнула от него в свою комнату. Гор оседлал стул около окна и наблюдал за облаками. Какие они здесь необычные… тут они грозят лишь мокрой макушкой, а не медленной, колючей смертью. От созерцания местного неба его отвлек звук открывшейся двери и легкие шаги в его сторону.

Лестра сменила свой обычный, почти воинственный наряд, на легкий темно-синий сарафан до колена. Как ни странно, он ей шел.
— Ух ты. Такой я тебя еще не видел! — легкое удивление и впрямь зародилось в нем, да так глубоко, что отразилось на лице.
— Я знаю. — она наклонилась к нему, обняв за плечи, и поцеловала в губы. В этот раз Гор не оттолкнул ее, наоборот, встал и обнял за талию.
— Видишь, все не так уж страшно…
— Ты торопишься.
— Возможно. Но мне все равно. Иди сюда…

Мысли в голове Гора крутились, будто от местного крепленого вина. Их руки и губы пересекались, искали друг друга. Соображения о том, что происходящее порочно и неправильно, ушли куда-то глубоко. Или Гор их прогнал? Сложно сказать. То, что происходило дальше — не для посторонних глаз.

Tweet