Этот ресурс создан для настоящих падонков. Те, кому не нравятся слова ХУЙ и ПИЗДА, могут идти нахуй. Остальные пруцца!

Петрович

  1. Читай
  2. Нетленка
  3. Нетленка (проза)

“Лопни грудь Ионы и вылейся из неё тоска,
так она бы, кажется,весь свет залила...”
А. Чехов




Снег валил тяжёлыми мокрыми хлопьями. В неживом, обморочно-жёлтом свете фонарей стремительно летящие хлопья сливались в сплошные линии. Казалось, множество тонких тросов было натянуто между низким, грязным небом и крохотным пятачком двора, посреди которого и стоял сейчас Петрович.

Облезлая кроличья шапка его съехала на затылок, обнажила плешивую голову. Снег падал на лоб и лицо, застревал в колючей недельной щетине на щеках и остреньком подбородке. Ветхое короткое пальто было застёгнуто лишь на нижнюю, уцелевшую пуговицу. Плечи и спина намокли, отяжелели от снега. Из-под скрученного в верёвку шарфа выглядывал воротник пиджака.
В правой руке Петрович держал ополовиненную чекушку. Глаза его, слезясь и беспрерывно моргая, шарили поверх крыш тёмно-серых хрущёвок, окружавших двор с четырёх сторон.
Больше во дворе не было ни души.

- Вишь, ты... какое дело-то, - бормотал Петрович, размазывая по лицу снежные ошмётки. - Вот как оно всё вышло... Нету, стало быть, у меня больше Витеньки...

Петрович запрокинул голову и отхлебнул, дёргая кадыком, прямо из горлышка. Шумно выдохнул, спрятал чекушку в карман пальто. Засопев, понюхал левый кулак. Развёл руками, обращаясь к тепло и уютно светящимся окнам домов:
- Так вот вышло...

Петрович снова перевёл взгляд на желтоватое небо. Прищурился, словно пытаясь разобрать что-то сквозь зыбкую пелену снегопада. Телевизионные антены на крыше его дома чернели угрюмыми крестами.
- Что ж ты так... Теперь что я... зачем же, а? - опустив голову, Петрович махнул рукой и пошатываясь, побрёл в сторону проспекта.

На остановке под нешироким козырьком укрывалась от снега тёмная людская масса. Потолкавшись рядом и попробовав подступиться, Петрович, чувствуя на себе косые взгляды, вздохнул и отошёл в сторону.

Колёса машин шумно месили грязную серую кашу, выплёскивая часть её на тротуар. У самого края его, не обращая на брызги внимания, стоял, покуривая, здоровенный парень в тёплой куртке, с накинутым до самых глаз капюшоном.
Петрович несмело приблизился. Улыбнулся, заглянул в глаза.
Амбал затянулся, и выпустив дым ему прямо в лицо, вопросительно шевельнул подбородком.
- Сын у меня умер!.. - с готовностью сообщил ему Петрович. Со второй попытки попав рукой в карман, извлёк недопитую чекушку. - Помянешь? Один я теперь остался... Помянуть-то некому... А?
Стянув с головы зачем-то шапку и прижав её к груди, Петрович, ободряюще кивая, протянул амбалу водку. Тот, усмехнувшись, щелчком отбросил окурок. Сунул руки в карманы куртки и повернулся к нему спиной.

Петрович постоял с минуту, морща лоб и пожёвывая губами. Нахлобучил шапку, и зайдя сбоку, подёргал рукав куртки амбала.
- Как ты, такой же был. Силу развивал. Спортсмен...
Амбал резко развернулся.
- Хули надо? Делать нечего? Вали, пока не ёбнул!..

Высвободил из кармана руку, и словно нехотя, ткнул растопыренной пятернёй Петровича в лицо. Петрович пошатнулся, замахал руками, чуть не выронив четвертинку. Шапка слетела, упала в тёмную жижу под ногами. С трудом нагнувшись, Петрович ухватил её вытертый край кончиками пальцев. Поднял. Отряхнул о брючину.
Фары подошедшего автобуса выхватили отлетевший от колена веер мелких брызг.
Толпа, гомоня и спешно докуривая, ринулась из-под козырька, едва не сбила с ног, подхватила Петровича, толкая и незлобно матеря, впихнула в автобус.

В салоне было сыро и надышано теплом. Ехали медленно. Свободных мест не оказалось. Петрович, по-прежнему цепко сжимая горлышко четвертинки, пристроился на ёрзающем под ногами пятачке посередине автобуса, у “гармошки”.
При торможении резина повизгивала и поскрипывала, порой издавая протяжные, печальные звуки.
“Как киты по телевизору,”- неожиданно подумал Петрович и улыбнулся.
В прореху верхней части “гармошки” залетали, мгновенно тая, снежные ошмётки.

Дёргаясь и покачиваясь, автобус тащился по проспекту в сторону метро.
- Оплачиваем за проезд. Проездные предъявляем. Передняя площадка! У всех билеты? Платим проезд!
По салону, пробираясь сквозь мокрые куртки и дублёнки, энергично двигалась кондукторша.
Петрович спохватился, переложил чекушку из одной руки в другую, полез во внутренний карман. Весь сгорбившись, порылся в нём и вытащил замусоленную книжицу. Из “пенсионки”, светло мелькнув, выпал небольшой прямоугольник и исчез в мокрой темноте под ногами.
- Дед, упало, кажись, чего...
- А? - повертел головой Петрович.
Один из стоявших рядом компанией мужиков, плотный усач в вязанной шапочке, указал взглядом на пол:
- Упало, говорю, у тебя что-то.
Его товарищ, длинный и худой, растянул тонкие губы:
- Да у него давным давно всё уже упало. И отпало!
Компания заржала. Мужики отвернулись.
Петрович непонимающе посмотрел по сторонам. Глянул на книжицу.
- Ах, ты, Господи!.. Щас, щас... - Петрович торопливо присел, шаря свободной рукой по мокрому железу. Перед глазами топтались во множестве грязные ботинки. Тусклый свет автобусных ламп почти не доставал до пола.

- Щас, щас... Папа тебя найдёт, - выронив чекушку, Петрович опустился на колени, и принялся ощупывать пол обеими руками. Стоявшие рядом принялись ворчать и пихать его коленями. Несколько раз Петровичу наступили на пальцы. Кто-то  ткнул ему сумкой в лицо.
Петрович не чувствовал ничего. Лишь когда заметил под чьим-то большим, в соляных разводах башмаком уголок фотокарточки, тогда лишь ощутил саднящую боль в протянутых к ней озябших пальцах.

- Мужчина, у вас что за проезд? - раздался над ним резкий голос с южным акцентом.
Бережно прижимая к груди раскисший прямоугольничек, Петрович распрямился и встретился глазами с кондукторшей. Та, быстро его оглядев, потеряла к нему интерес и стала протискиваться дальше.
- Пенсионный у меня, - растерянно ощупывая карманы, сообщил Петрович.
- Вижу, - на секунду обернулась кондукторша.
Улучив момент, Петрович протянул ей фотографию. - Сын у меня в армии погиб. Витенька...
Кондукторша скосила глаза.
С фото смотрел на неё, улыбаясь кончиками губ, капитан в парадном кителе с орденами.
Тряхнув перманентом, сочувственно кивнула:
- Жаль парня. Молодой. Но ты извини, деда. Если каждый будет... Своих проблем по горло. Ходишь тут с вами, ходишь... Платить никто не хочет. Так, вошедшие, оплачиваем за проезд!
Ввинчиваясь в плотную стену пассажирских тел, двинулась дальше.
Вложив фотографию в пенсионную книжку, Петрович снова, вытянув вперёд шею и ссутулившись, полез в пальто. Спрятал свои бумаги и принялся охлопывать карманы в поисках “маленькой”. Опять нагнулся. Его слегка тряхнули за воротник.
- Дед, стой спокойно! Заманал уже! И крутится, и крутится, и шарится всё чего-то, блядь, без остановки...

Буксуя и рыча мотором, автобус дотащился до метро, облегчённо фыркнул и вывалил из себя прелую людскую массу. Так и не отыскав в карманах заветной бутылочки, Петрович выпал вслед за толпой из автобуса, прошагал пару метров, глядя себе под ноги, и вдруг замер. Уставился, подслеповато щурясь, на яркие огни павильонов, полукольцом зажавших приметрошную площадь.
Там кипела жизнь. Ухала быстрая, какая-то вся дребезжащая музыка. Крутились, как на колесе обозрения, румяные куры-гриль. В стеклянных ящиках, окружённые огоньками свеч, прятали от непогоды свои нежные, уже чуть тронутые увяданием лепестки голландские розы. Под ежеминутно обметаемым целофаном мокли газеты с журналами. Три магазина торговали на вынос. Один павильон отпускал, знал Петрович, в розлив. Он извлёк, откинув полу пальто, из заднего кармана брюк несколько смятых стольников. Попытался пересчитать, прикрывая от снега, потом мотнул головой и решительно направился к павильонам.

В стоячем гадюшнике с романтическим названием “Амадея”, как всегда, было людно и до невозможности накурено. По “Русскому радио” надрывалась какая-то певица, сотрясая развешанные по углам колонки. Глаза Петровича, и без того красные и слезящиеся, совсем не могли ничего разобрать первые несколько минут. Оглушённый гулом и запахами, Петрович оторопело стоял у входной двери и мигал.
Иногда его задевали плечом или просто отталкивали в сторону. Петрович лишь извинялся, кивал головой и бормотал что-то под нос, пожёвывая, по привычке, губами. Наконец, подошёл к заляпанной стойке с освещённой витриной. Отстоял небольшую очередь и оказался перед буфетчицей - толстой раздражённой тёткой в очках и кокошнике.
- Слушаю, - опершись мощными руками о стойку и глядя в сторону, процедила она.

Петрович заискивающе улыбнулся:
- Доченька... Мне бы это... Сын у меня...
Буфетчица, блестнув очками, взглянула на Петровича.
- Что заказываете?
Петрович стянул с головы шапку. Сунул её подмышку. Полез во внутренний карман.
- Тридцать два исполнилось в марте бы... Сыночке моему... Витюшке... Да вот, глянь-ка, доча, какой Витенька был у меня...
Нащупал пенсионное, выудил его из кармана, достал всё ещё влажную фотографию и протянул её буфетчице.
Та отвела его руку в сторону:
- Мужчина, вы не один у меня. Очередь не задерживайте. Что брать будете?..
- Дед, ну чё ты непонятливый такой? Не держи людей. Труба горит и водка стынет! Бери и отваливай! - сипло пролаяли ему над самым ухом.

От испуга Петрович засуетился, выронил шапку, нагнулся, поднял её, уже совершенно грязную. Торопливо спрятал фотографию и положил на треснутое блюдечко перед собой сто рублей:
- Мне помянуть бы... Витюшку-то... Беленькой, подешевле что, грамм сто... Давай, доча, сто пятьдесят сразу... И бутербродик какой, если есть...
- С сёмгой, с ветчиной, с сельдью и сыром, - с ненавистью уже произнесла буфетчица.
- С селёдочкой, хорошо, давайте, - согласно закивал Петрович. Получив белый пластиковый стаканчик с отдающей ацетоном “Завалинкой” и завёрнутый в тонкую плёнку бутерброд, Петрович отошёл от стойки и оглядел зал.
За половиной из дюжины столиков кафешки переминались, горланя и размахивая руками, хозяева местного рынка - одетые во всё чёрное, черноволосые, черноглазые и черноусые хачики. К этим Петровичу идти не хотелось, и он подошёл, бочком как-то, к столику у ближней стены. За ним, разделённые между собой бутылкой “Гжелки”, стояли двое приличного, как показалось Петровичу, вида парней.
- Не помешаю, ребят? - Петрович вопросительно кивнул на их столик и сделал своим стаканом чокающий жест. - Сына помянуть моего не откажете? Умер он у меня. 
Парни переглянулись. Один пожал плечами. Другой замахал ладонью, словно отгоняя стаю мелких назойливых мушек.
- Иди, иди, отец, других себе найди. У нас дело, ты не обижайся... Разговор важный.
Петрович понимающе закивал. Отошёл, опять же, бочком. Побродил по залу. Отыскал у окна пустой столик, высокий, чуть ли ему не по подбородок. Поставил стаканчик, развернул, пачкая маслом пальцы, закуску. Глянул в снежную темень за окном, но увидел лишь своё отражение.

“Я ли это?” - вдруг подумал Петрович. Шагнул поближе к окну. Холодея, вгляделся в своё совершенно незнакомое лицо. Вспомнился почему-то жалобный стон автобусной “гармошки”, и Петровичу вдруг нестерпимо, до ломоты в груди, захотелось набрать полные лёгкие горького воздуха забегаловки и, заполнив всё собою, издать громкий, глубокий и печальный крик умирающего кита.

Петрович прижался морщинистым лбом к стеклу. Отражение надвинулось на него и исчезло. Теперь он мог разглядеть заснеженный проспект с осторожно ползущими автомобилями и тёмными фигурками пешеходов. Видимо, похолодало, снег уже не таял так быстро, но соляные лужи на тротуаре были по прежнему огромны и глубоки. Широко расставляя ноги и поднимаясь на цыпочки, прохожие пробирались к метро.
Заиграла музыка. Не из радио, из памяти своей, давно уже никудышной, услышал вдруг Петрович что-то до боли знакомое. Отяжелело, заворочалось беспокойно сердце, вспоминая незатейливый детский мотив... Утренник в садике... Баянист... Витенька в белой рубашке... Петрович, молодой, в костюме и галстуке... Рядом Надя... “Пусь бегут ниукузе, писиходы па узям...” - пропел в его ушах тонким голоском Витя и пропал в гомоне зала.

Петрович отошёл от окна. Отпил половину стакана и принялся жевать подсохшую селёдку. Глаза заволокло пеленой и пощипывало. В тепле Петрович быстро захмелел. Отпил ещё половинку от половины. Визгливая речь хачиков перемешалась со стонами очередной певицы, слилась в один негромкий уже и монотонный звук.
- Не занято, батя? - услышал Петрович совсем рядом весёлый голос и, вздрогнув, очнулся.
У столика его стоял круглолицый курносый мужик лет пятидесяти, в мокрой блестящей кожанке и шерстяной кепке. Перед собой на подносе мужик держал два стакана пива и тарелку креветок.
Петрович несколько раз моргнул. Не дожидаясь ответа, мужик расположился за столиком, с наслаждением отпил из стакана, выудил пальцами из тарелки креветку покрупней, и, выдирая ей ножки, заговорил, будто продолжая прерванный разговор:
- Въехал он мне в правую бочину, обе двери вмял. Стойки поехали. Я ему, понял, батя, говорю:”Ты, говорю, козёл, ездить научись зимой, а потом за руль садись!” Теперь по суду с него ждать придётся. “Страховка, страховка!..”- передразнил кого-то мужик и подмигнул Петровичу: - А ты чего невесёлый такой, а, батянь?

Петрович смущённо кашлянул.
- Сын у меня погиб. В армии.
Мужик сделал ещё несколько глотков. Кивнул:
- Это плохо. Сочувствую, батя. Крепись, - пальцы мужика проворно расправлялись с темноглазыми ракообразными.
- И главное, волокиты теперь - это что-то!.. Нет, чтобы всё сразу, по совести решить. Виноват - признай, что нарушил, и заплати. Сервис денег-то сразу требует. А теперь вон я, на метро второй день рассекаю.
- Жениться даже не успел. Всё говорил, вернусь из Чечни этой проклятой, денег привезу, заживём... А оно вишь как получилось...- посмотрел на собеседника Петрович.
Мужик вздохнул и допил первый стакан.
- Народу, конечно, мы в этой Чечне положили... - сказал он, отрыгивая в кулак. - О, щас прикол будет! - поднял вверх палец и замер лицом, весь превратившись во внимание.
- Есть ещё порох в пороховницах и ягоды в ягодицах! - прокричал нахальный голос из угловой колонки. - Рекламная служба “Русского радио”. Телефон...

Мужик явно разочаровался:
- Да это я уже сто раз слышал! Новое есть у них что-нибудь, или как?
Сердито отпил из второго стакана. Вновь принялся за креветок.
- Так он у тебя воевал, значит? - двигая блестящими губами, поинтересовался мужик.
- Кто? - не понял Петрович.
Мужик удивился:
- Как кто? Ну, сын твой? Воевал там?
Петрович радостно закивал. Придвинулся к мужику, доверительно взял его за рукав, заговорил, торопясь и сбиваясь:
- Офицер он у меня. Капитаном погиб, вот... Майора-то не давали всё... Тридцать два почти исполнилось... Парень-то какой видный был!.. У меня и карточка его есть, покажу тебе... А только карточка от него мне и осталась. Ничего больше нет. Ведь и жены у меня нету, и сына отняли теперь... А я остался... Как же это... Теперь куда мне одному-то?..

Мужик насупился. Задумался на секунду. Высвободился из пальцев Петровича. Отставил недопитый стакан. Полез в карман и положил на стол пару стольников.
- Вот, батя, чем богат... Помяни там, сына, значит, своего... Держись, не кисни... А то пропадёшь... В наше время, знаешь, как... - мужик засобирался, застегнул куртку, и уже отходя от столика, обернулся и некстати добавил: - Удачи тебе, батя! - А помянуть как же?!. - встрепенулся было Петрович, но мужик лишь махнул рукой и направился к выходу.

***
Петрович в тот вечер пропил и свои, и подаренные деньги тоже. Осмелев, подходил к столикам, угощал, проливая на пол и стол, водкой, пытался что-то рассказать или спеть, дважды терял и находил фотокарточку сына. Несколько раз выходил на воздух, жадно подставлял лицо под всё идущий снег, теперь уже мелкий, твёрдый, остро-колючий, тщетно ловил его губами и ладонями.
Мимо, как во сне, беззвучно проходили люди, и тогда Петрович подпевал песню про пешеходов, и кто-то хлопал его по плечу, смеялся и поздравлял с днём рождения.
Вновь возвращался в уже битком набитый зал, хватал кого-то за одежду, падал на грязный пол и снова поднимался, хлопал глазами в ответ на ругань и тычки...
В конце концов его выволокли под руки из “Амадеи”, протащили к воняющим даже зимой задворкам рынка, и от души отметелив ногами, бросили за гору поломанных деревянных ящиков.
Ушли, возбуждённо посмеиваясь.

Снег перешёл в порывистую, швыряющую целые заряды колких снежинок метель. Петровичу было тепло и не больно. Снег приятно грел его щёку, и где-то издалека, убаюкивающе, снова зазвучала песенка сына.
“Пьилитит вдуг вайшебник в гаубом вейтаёте...”

Витя, он знал это, где-то совсем рядом.

Вадим Чекунов (Кирзач) , 22.02.2007

Печатать ! печатать / с каментами

ты должен быть залoгинен чтобы хуйярить камменты !


1

Инженегр, 22-02-2007 18:06:26

ибо празднег...

2

Чемберчлен, 22-02-2007 18:06:30

11

3

Спрайт, полстакана., 22-02-2007 18:06:38

ой засрут, ой засрут!*

4

Timmy, 22-02-2007 18:07:00

Читаем!

5

Спрайт, полстакана., 22-02-2007 18:08:00

Кирзача грех не прочитать.

6

Квасилиус, 22-02-2007 18:10:29

Кирзач заебись!
Пиши исчо...я даже в перванахав не стал играть - втыкал.
Респект! С праздником!

7

Air_For_Life, 22-02-2007 18:11:34

Про что ?

8

Летучий Хохляндетс, 22-02-2007 18:16:00

Зачодъ!!! Ф двадцатке?

9

Соседка В. Лоханкина, 22-02-2007 18:17:24

Отлично. 6******.
Я проголосую за нетленку.

10

brok, 22-02-2007 18:17:39

автор просто монстр..... сильно... !!!

11

ебланы (запасной состав), 22-02-2007 18:18:21

ахуеенно цепляет.
мегазачот
спасибо автор.

12

Чемберчлен, 22-02-2007 18:18:24

6*

13

ипониц матьиво, 22-02-2007 18:19:27

помер старик - то ?

14

Смайлег-жопа, 22-02-2007 18:21:01

Нетленка

15

Талибан, 22-02-2007 18:21:12

Жоско... Слезу вышибает

16

Who Янсон, 22-02-2007 18:21:20

Эх, автор - хорошо пишешь.

Сегодня не цепануло впрочем.
Видимо - я один из тех бездушных персонажей, не готовых нажираться по поводу смерти ниразу незнакомых.
Вот такой я моральный урод.

Зачод, конечно.

17

убивец мечт, 22-02-2007 18:21:29

это почетаю позже и внимательно
пока- зачод

18

Теренс и Филип, 22-02-2007 18:22:19

6 звезд, хуле. Молоток.

19

ۋﻒ ڜ Аллах Пугачов ۺ &#, 22-02-2007 18:23:03

До слёз прошибает, можешь.
Напомнило "Шинель" и "Бедных людей".
спасибо..

20

Соседка В. Лоханкина, 22-02-2007 18:23:34

Я уже отправила ссылку на креатив в нетленку.

21

ст.сержант запаса вудын, 22-02-2007 18:24:09

Чё так буков до хуя то?

22

TrollMops, 22-02-2007 18:25:54

Очень много текста. Хорошего. Еще пиши

23

wizzle, 22-02-2007 18:26:16

охуенно,нетленка
но пиздец как грустно....

24

Русскоязычная, 22-02-2007 18:26:35

понравелось.

25

сучий кобель, 22-02-2007 18:27:02

эта называется чернухой
к сожалению из этой чернухи и состоит 80% нашей жизни
вместо Петровича можна была про сцобачку или кошко все это зацепило бы
но не знаю или настроение предпраздничное или что другое
но не катит эта чернуха нынче

26

вито (а еще я слышу голоса), 22-02-2007 18:28:35

некогда

27

Роланд, 22-02-2007 18:31:06

Очень круто. Молодец, Кирзач, форму не теряешь.
П.С. Без сомнения, пиши еще..

28

Керыч, 22-02-2007 18:31:09

Молодец, Кирзач! Цепляет шопездец.

29

Kazak, 22-02-2007 18:31:18

6+

30

Машенька Светлова, чистейшей души человег, 22-02-2007 18:33:38

Кирзач, иди ты задницу со своими креативами.... обрыдалась вся.

кстати - в нетленку!

31

Квасилиус, 22-02-2007 18:33:55

Точно шесть звезд!
Жалко деда шопесдец.
Пишы исчо...

32

Nr.bird, 22-02-2007 18:34:48

ради таких креативов и стоит заходить на ресурс. респектище

33

Gloza_und_Ushi, 22-02-2007 18:34:57

Спсаибо тебе Кирзач!
Отличный рассказ. Проняло.

Чехова напоминаешь по стилю. Молодец.
С праздником тебя, камрад!

34

крыжкаатбанки (трехлетровая и ниипёт), 22-02-2007 18:37:36

Кирзач зачед и уважение на всю жизнь

35

Человек, 22-02-2007 18:37:38

жалко...

36

Деточкин, 22-02-2007 18:40:24

мороз крепчал

37

pisdron, 22-02-2007 18:41:06

******

38

ТретийГлазВпизде, 22-02-2007 18:42:09

блять, зарыдаю щас ыыыыыыыыы, цуко грусна та каааааааааак ыыыыы гыгыгыг
6*пиздюлин

39

Гвоздодер, 22-02-2007 18:43:48

Охуенно написано, спасибо,зачот

40

Машенька Светлова, чистейшей души человег, 22-02-2007 18:45:50

22-02-2007 18:23:34  Соседка В. Лоханкина 

пожскажи куда отправлять ссылку на нетленку?

41

Балдырис Шишкинсон, 22-02-2007 18:47:57

Зацепило. Задумался. Хорошо написано.

42

Машенька Светлова, чистейшей души человег, 22-02-2007 18:48:06

вернее эту ссылку в нетленку...

43

Соседка В. Лоханкина, 22-02-2007 18:50:24

22-02-2007 18:45:50  Машенька Светлова, чистейшей души человег  [43]

22-02-2007 18:23:34  Соседка В. Лоханкина 

пожскажи куда отправлять ссылку на нетленку?
__________
netlenka@udaff.com

44

Евгений Староверов, 22-02-2007 18:50:53

Что то народ сегодня резвится, а мы им аж двое похорон. И ведь не сговаривались.
А я ведь плакать разучился, а так бы.. Спасибо.

Давайте уже все дружно за Нетленку гососуем.

45

Kreslin, 22-02-2007 18:53:25

бля заибись. Как всегда.
Хотел бы я уметь так писать)

46

бывший, 22-02-2007 18:53:38

22-02-2007 18:45:50         Машенька Светлова, чистейшей души человег         [43]
Здравствуйте, уважаемая.
Письма с предложениями - это сюда:
netlenka@udaff.com

47

Air_For_Life, 22-02-2007 18:54:37

ахуеть как .. ахуенно.

48

ЖеЛе, 22-02-2007 18:56:41

сильно, хуле...
заебали со староверовым тут сопли из народу выжымать... ничиво свитово, сцуки...

49

бывший, 22-02-2007 18:57:53

Век прошёл от рассказа А.П.Чехова "Иона", а лучше мы не стали, скорее хуже.
За текст спасибо, автор.

50

UNDERTAKER, 22-02-2007 18:58:09

Кирзач,просто красиво,молодец

ты должен быть залoгинен чтобы хуйярить камменты !


«Нормальный ребёнок- это только после 15 лет. До этого-это – ОПАРЫШ. Нет личности, морали, мозгов, сексуальности и драйва. Полностью бесполезные существа. Маленькие идиоты  всем окружающим мешают своим конченым лепетанием, криками и хаотичным маханием ручонок как баварские колбаски.»

«Но каждый раз, смотря на пожилого мужчину лет 40 я представлял себе маленького мальчика из далеких 60-х, который открыв рот внимательно слушает как из кабины остановившегося Камаза "Совтрансавто" большие чумазые дяди ругаются, что опять пропустили поворот...»

— Ебитесь в рот. Ваш Удав

Оригинальная идея, авторские права: © 2000-2024 Удафф
Административная и финансовая поддержка
Тех. поддержка: Proforg