Ну вот, сцука, появилось малость время, и пора песдануть былины, каторые мне в
детстве рассказывали различные песдатые создания... муравьишка, стрекозушка,
мидвижонак и прочие чудные былинисты... сцука, бля... читаем, йоп, детки...

1. Жили-были, сцука, химку варили, хуй дрочили, жопу не мыли (пиздато в общем
жыли) в валшэбнам лесу малинькие чилавечки, каторые назывались Пукамоне...
Пукамонам жылось настолька песдато, што вокруг них фсе время пели птички и прочая
надоедливайа хуйня, летали бабочки (по преданиям, кагда пукамоны были ищо злым и
варварским народам, они ахотились на бабочек, солили их и сушыли... канешна
пажрать их понту нету, но пукамоны, их фсе равно солили от хуйовой жызни, бля)...
Фсе, как я ужэ говорил, было у них песдато, но в адин, сцука, стремный (бес
песды) день, прилител к ним с неба чорный, как трехнедельное гавно, унитаз и
расхуячил насмерть трех пукамонов... патом ищо и ищо адин... унитазы валились
адин за другим, и писдячили биззащитных пукамоноф... Страшный дождь унитазоф
сотрясал землю в течение часа... несколько тысяч пукамоноф задавило нахуй, и в
живых осталось всего пару сотен... и тут дождь кончился...
Остатки пукамоноф, собрались в кучу и стояли, обсерая друг друга жытким от
страха гавном...
Тут голос подал пукамон Писачук:
- сцука, западло, пиздец...
остальные пукамоны, охуеф от таких речей ( за долгие годы песдатого
существования они утратили фсе маты и воинственность), молча смотрели на
Писачука, продолжая срать себе под ноги и на ноги товарищей...
- вы, че, уйопки, так и будете дрыстать? Собирайте трупы, пока не загнили, и
сушите нахуй мясо, на жратву... воивать пойдем, бля буду...
Тут пукамоны, поняли, што стоя на месте и обдристывая пятки, ни хуя не добъешся
и принялись собирать трупы... постепенно в них ожывали варварские инстинкты
припизднутых предкоф, и некоторые уже начали ловить и жрать сырыми бабочек и
мух... а Писачук, фсе бегал вокруг, подскальзываясь в гавне, и отдавал приказы...
Через сутки, пукамоны насушили и навялили сорок четыре центнера мяса и аккуратно
сложиф фсе это в ранцы и карманы построились в ровные ряды.
- веди нас, ваивать, Писачук ! - кричали пукамоны... а Писачук, пару раз кончив
от гордости, сел на ручного крокодила и крикнуф "За, мной, солдаты!" пришпорил
жывотнае и помчался к бабке-песдунье, каторая жыла на апушке и была известна фсей
акруге, как калдуння и валютная праститука... Писачук надеялся узнать у старой
курвы, што за пидеры наслали на его народ такую злостную магию, йоп ее в
подмышечные волосы...

В общем, глава 2:
К утру следующего дня армия пукамоноф приблизилась к опушке. От долгой езды на
крокодиле у Писачука разболелись яйца (да-да, у пукамоноф они есть) и жутко
разболелся геморрой.
Подскакаф к терему старой суки, Писачук завизжал:
- эй, бапка, сцука, выходи, а то абасрем тут фсе и сожгем нах твойу халупу.
Из окна послышался громкий, песдатый пердёж от каторого Писачук свалился с
крокодила, а остальные пукамоны, немного испугавшись немало посрали ....
От удара ноги дверь распахнулась и в проеме появилась скрюченная бапка, с
папиросой в зубах, злым ебалом, бутылкой самогона в одной руке, толстой волшебной
палочкой с закругленным концом в другой и какими то ебучими свеьлячками
вертафшимися вокруг ее полулысой башки...
- Вы, сцука, че за бля карапузы, йопвашу провизию? И какого хуйа (при слове хуй,
глаза бапки налились невыразимой грустью)... я грю, какого хуйа вы, сцуки мешаете
мне упражняться со своей волшэбной палачкой. (в этот момент с палочки сорвалась
большая капля желто-красной слизи, и упала бабке на кирзач)... Писачук фспомнил
децкие мечты о волшэбной палочке и его почему-то вырвало на галстук (я не
говорил, што пукамоне носят галстуки, когда ходят воевать?)... также и все
пукамоны немного разочаровались в волшэпстве и палочках в частности...
- Ну так што, сцука, гавноеды, атвичайте бля, а то хуева будет...
- бапка, ты нах не ори, ебать твой радикулит, берцовой костью - дружэлюбно
сказал Писачук - мы нах по делу, сцука, в рот тебе ногу, а не уважышь, сожгем
тебе лопковые волоса, отвечайу...
Бабка, поковыряф в зубе валшэбнай палочкой ответила:
- Знайу, сцука, тебя, ибо было про тибя писано в просрачествах великого
Ибодрозда. Ты, мудило, пукамон Писачук и суждено тебе до хуйа всякой хуйни в
твоей сраной жызни. И песдатой и хуйовой... много, короче... давай, нах,
заваливай в барак, будем пить хызын (так у КАЛ_ДУНОФ называется марковный
самогон)...
... Писачук с радостью слез с крокодила (при этом пару шматкоф крокодильей кожы
остались на очке Писачука, потому што срать приходилось на ходу, армию
задержывать было нельзя, и засохшее гавно как бетон присохло к жопе и к кожы
крокадила)...
Войдя в хибарку, Писачук невольно зажмурил глоза от диких влаговоний (я не
опечатался ) ....
Фся стена хибары была абвешана различными палочками и жезлами, принцыпиально не
отличафшымися от того, с каторым бапка вышла в руках... фсе были заполированы до
блеска и чуфствовалось, што бапка ими часто калдует...
В этот мамент, раздалсйа снова то самый дикий пирдёж, от каторово Писачук упал
на пол, немного оглох и у него заболело где то где полоса разделяет
полужопитсы... А бапка подлетела до потолка, прелипла к ниму и так и висела
прелипшей к паталку, пака пирдёш не прошел и гравитатсыйа не ебнула ее на пол...
Писачук удивился, што опять не было вони, которая по идеи должна была это
соповаждаць... чуть-чуть попахивало рыбкой, но говном не несло... немного придя ф
сибя, он задал бапке вопрос:
- слыш, мать, а хуле не воняет-то ?
Бапка заржала и чуток пернула... тихонько так бзданула... завоняло так, што
Писачук невольно фтянул нос в голову (пукамоны так умеют) и смахнул с глаза
слезу....
- йоп твой кистевой сгиб, старая, ты хуле вытворяешь... (из-за окна, чо стороны
армии пукамоноф донесся многоглоточный кашель... и дикий хохот... видимо чувакоф
разобрало...)... ты че за бля КАЛ_ДУФство вытваряеш ?
Бапка улыбнулась, а патом села голым гузном на пол и разрыдалась горючими
слезами (они нах горели, сцуки)... при этом светляки, кружывшые над ее яйцывидной
кастрюлей стали летать медленно и печально...
- это, Писачунюшко, я не ачком так громко пропердывайусь, это заколдовал миня
злобный Огарик Поттный из Говняных Гор, што лежыт за Мочевой рекой... сцука, он,
и сволотчь... И мужа маиво, Защекая Безмерного, он отъибал в ачко своим волшэбным
страхофалосом.... а потом хотел мне в рот дать, а его за хуй предпоследним зубом
тяпнула... вот и наслал он на меня такое злоебучее проклятство....

Вобщем старая пердунья так разошлась, что остановить ее причитания не было
никакой возможности, даже удары кованными нацистскими сапогами Писачука не
смогли привести ее в чувство. Забив хуй на вонючую КАЛ_ДУНЬЮ он начал
осматривать хибару старухи в надежде позаимствовать ( точнее спиздить ) что-
нибудь, что могло бы пригодиться в их странствиях. Окромя волшебных палочек,
трогать которые у коммандующего пукамонами не было никакого желания, на
стенах была развешена уйма разных стаффов. Особенно приглянулись ему черная
коробочка,на которой были страные надписи Philips BoomBox, и кольян на
двенадцать персон, выполненный в ввиде аквариума. Рядом с кальяном стоял
мешок с чем-то, что показалось Писайчуку до боли знакомым.
Йобта ... Да это же сушеные бабочки.
Путем долгих вычислений ( этому также немало способствовал тот факт, что в
кольяне остались еще куски той же субстанции ) он пришел к выводу, который
поразил его да глубины души - эту хуйню можно курить.
Бля ... А ведь у нас за долгие века накопилось 18 тонн такого говна.
При этой мысли глаза Писайчука приобрели странный оттенок свежезасушенного
Cannabis Indica. Через некоторое время из прострации его вывели довольно
странные звуки, оказалось, что КАЛ_ДУНЬЯ перестала рыдать и издавала теперь
только тревожное скуление, больше похожее на хрюканье. Немного подумав
Писайчук решил решил подобру - поздорову съебывать, дабы не получить
пиздюлей от уже приходящей в себя бабки. И вот, размахивая подарками, доброй
бабушки, наш герой помчался к своей армии. Выкрикивая на ходу :
" Паварачивай взад, сцуки ... Пиздуем за бабачками ... ". Так же, дабы придать
вес
своим словам он портрясал кольяном, зажатым в одной руке и бумбоксом. И тут, то
ли от тряски, то ли от неострожного нажатия, он заработал и разразился на весь
лес чарующими звуками Ratamahat'ы ... От такого неожиданного поворота
событий сам Писачук ебнулся в обморок, а его отважная армия непадецки
пересралась и ломанулась обратно со скоростью, которой позавидовал бы любой
гонщик формулы 1 ...

Глава третья, в которой Писайчук ищет свою армию, но встречает Пуха с
Пятаком и присоединяется к их пикнику ...

Когда отважный пукамон очнулся и выполз из той кучи жидких фикалий,
образовавшейся под ним и вскоре грозившей поглотить его самого, он обнаружил,
что те страшные, по началу, звуки, доносившиеся из того самого странного
предмета предмета, не только больше не пугают его, но даже доставляют
эстетическое наслаждение ... "Roots, bloody roots ... " даже пытался подпевать
Писайчук
на непонятном языке, но вскоре его это подзаебало ... Второй неожиданностью для
него стало, то что, его ниибацкий кальян был нагло спизжен ...
" Сцууууки ... Ачко парву ... " - только и смог вымолвить генерал без армии,
трясясь в бессильной ярости ... Через некоторое время, немного отойдя от
полностью
поглотившего его праведного гнева, и поразмышляв о бренности существования,
он решил что надо все-таки надавать пиздюлей тем уйопкам, которые наслали на
его племя страшный дождь из унитазов, а так как одному ему это вряд ли по силам,
то надо искать свою армию ...

И вот, взяв под мышку бумбокс, издававший теперь такие милые его сердцу звуки
Sepultur'ы, и кряхтя наш герой потопал по следу своей армии; благо след был
довольно
характерный как по цвету, так и по запаху ...

Долго ли, коротко ли он шел. Навстречу ему попалась довольно странная компания
состоящая из медведя, который постоянно матерился и через каждые 5 метров
останавливался, дабы глотнуть из 25 литровой бутылки, которую несло второе
существо.
А второе существо напоминало ... Впрочем, оно никого не напоминало, оно было
просто
грязным (при рождении оно был розовым), давно не бритым поросенком, с бычком
беломора в зубах, причем даже невооруженным глазом было видно, что бычок у него
в основном для понту, посему как курить незажженую сигарету непрактично ...

- Бля, Пятак, слухай ... Этаж Sepultura, Straighthate, йобт тибя в рот ...
- Дарова, братан ... Я Пух ... Куды путь, держишь ? - Вежливо поинтересовался
Пух,
обращаясь теперь уже к Писайчуку.
И тут пукамон, которому уже давно хотелось выговориться , за кружечкой самогона,
заботливо предложенной медведем, выложил всю свою историю ...
При упоминании об унитазах глаза Пуха налились кровью и весь лес потряс
чудовищный
рев :
- Сцууууууки ... Эти триждыпиздохуеблядские мудозвоны расхуячили вписду мне
всю пасеку, нах ... А у меня самогон медовый заканчивается, бля ...
Когда медведь успокоился и Писайчук смог дорассказать свою историю, воцарилось
напряженное молчание, которое первым нарушил Пух ...
- Да, бля .. Хуева дело ... Ну да хуй с ним, пока ... мы тут на пикник идем, нах
...
пошли с нами, будут шашлыки, шишки, медовый самагон ( при этом он
многозначительно
потряс бутылкой), а если есть немного бабла - индивидуалка Сава тебе минет
сделает, хотя
если нет, тожа сделает, потому как наебать ее как нехуй делать ... А там уж и
подумаем что
делать ...
При упоминании о шашлыках Пятак ( так звали поросенка ) как-то странно изменился
:
ебало его приобрело зеленоватый оттенок, сам он как-то съежился, копытца стали
стучать друг от друга, а по направлению к земле из него хлынула мощная струя
жидкова кала ...
И при всем при этом он проглотил свой бычок беломора, который только-только
успел зажечь ...
- Не сцы, парнокопытный, из ослятины шашлык ...
- А ... - вздохнул облегченно Пятак, но все рано гавно так и не перестало
рваться у
него из жопы ...

Глава 4, в которой Иа-Иа не съели, так как он оказался великим хуятором, а Саву
атымели ва все дыры.

2 b continued ...