Тема в некотором роде боянистая и многим карадам знакомайя, но..пра курортнай раман. Вернее – болие цынична пра курортныю еблю. Букоф многа. В 2х частях.

Паехали мы с камрадом Мыкитай на женцкий курорт. В справочниках куда втыкают все отпускники он называло Турцыей. Банал короч. Грузились мы долга, с матюками обнажая свежые наски на таможни и ставя их рядам с чимаданами. Российские авиалинии устроили ачиридную абасцаку закончив ригистрацию кагда очередь еще насчитывала чилавек 50 туристаф. На гневное «блячезахуйня» бабужко с пулкава, смахнув после сибя песочек с креслица, уебала втыкать очередную мыльную хуету по тиливизару, оставив всех в недоумении.

Доумевали мы в кампании 3х старых клофелинщиц с дорожками во всю руку: Ыришкай - маленьким таким мамонтом с хриплым сопрано и испытым ипальничкам, ее падругай Леначкай, девачкой 30 гадов с личикам рожденной в 1930м и милым йопнутым созданием Ыришей, которую для удопства сообщения будем именовать Ыришей. Так же вместе с ними мирно поквакивало существо, которое звали Майо. Жаба-баба как она есть (хотя как потом выяснилось – чилавек очень неплохой). Но мы с Мыкитой были в отпуске, а потому резко противились трезвому состоянияю ужо как часа 3 и саатветственно подобные зверушки не казались нам чем-то ужочень аморальным. Папиздеф о погоде-природе и пулкаве мы все-таки прошли совместную регистрацию, катарую решила-таки провести пелодка с лицом, в которое последний раз тыкали палавым хуем арангутанги в зоопарке, когда она пасищала его в рамках урокаф биологии и пыталась дразнить жывотных бананами.  Пелодка сматрела стиклянными глазами и тихонько пукала, выбивая ачиридной тикет (хотя может быть это был Мыкита).

Такс-фри. Бутеброд с калбасой за 200 деревянных и вот мы в самалете. Сбочка приземлился юноша с аристократическим иплом. Опасения об ахтунге подкрепились его первой фразой:Мужики, джинчига будите? Но все абашлось ибо Роман Стамбулыч (как он был наименован) выкушав пузырек неразбавленного Гордонса и запив его Дэниелсом быстро сник, обмяк и пошел смотреть сон пра белых лашадок. Сзади добродушно рыгали его папаша и 2 брата. Папаша падла, как успел сообщить перед сном Стамбулыч, в сваи 70 успел оформить какую-то юную пелодку и теперь над наследством Стамбулыча нависла беда под названием новый спиногрыз. Сию праблему Стамбулыч намеревался решить с помощью ласкового моря и дайвинга, куда заманил спиногрыза.

Намерившись в 3й раз пакурить в туалете Мыкита палучил паиплу падносом от стюардессы, каторая обвинила его в терроризме и посему решил пафтыкать в журнал. И я вместе с ним. Втыкал долго, запивая всем тем-что звенело в пакете. (йайца не звенели – в самолете топили). Дойдя до кондиции «я марсианин» Мыкита начал петь песни Толкуновой, чисать йайца, портить воздух (видимо зря я грешил на регистраторшу) и всячески выражать свой восторг по поводу приближающегося отдыха. Поняв, скора паиплу ему настучит пелод, которому он мешал рулить свое Машино в стиле «Вась смотри как я умею» и это будет не так приятно как пелодка, камрад решил пойти поговорить с ихтиандрами и пробравшись в толчок решил, что одноместный номер располагает к расслабленному палету. Распалагался он там минут 50, организовав тем самым очередь страждущих. Храп перемежался с отрыжкой и рыком настоящего успешного туриста. Засим приятным занятием он встретил снижение самалета: лицом в толчке, с распахнутой дверью, верещащей пелодкой в пелодке (стюардесса по-нашему) и аплодисментами пассажираф. На выходе его уже ждал Стамбулыч со стаканом в руке. Прапускаим турэцкий аэропорт, где наличие гениталий мушского образца воспринимается как военная угроза местным втыкателям. Которые проводят лето втыкая свои палавые принадлежности  в тушки наших с вами соотечественниц. Отметит тока то, что едва вступив на османскую территорию я ее пометил (даже 2 раза поначалу). Имею в виду добыл номер тилифона у местнай аэропортной работницы. Ну так на провсякий случай. Предсказаф мне смерть от многочеловечного ахтунга ее братьев Мыкита удалился в афтобус, где начал декламировать стихи Есенина и грязно ругаться.

Турция преведствовала нас. А сзади нас преведствовали – нет не братья турчанки!- а наши клофелинщицы, которым была крайне хорошои лица их выражали крайнюю симпатию к особям противоположного пола (хотя понять палавую принадлежнасть Ыришки в тот мамент было уже праблематична. Выдавали толька сизги). Отель нас встретил распахнутыми дверями. Покидаф манатки мы встретились с клофелинщицами в холле (для любителей английского -это не дырка в анусе, а комната внизу отеля). И отправились в ночь. Мыкита с жабой-бабой я с Ыришей (не путать с Ыришкай, каторая к тому времени изучала местную сантехнику). И в этот момент все и началось…

Разхерачив добрую палавину мебели в номере Ыриши, которая уже второй час скакала на мне своей песдой (которой как я позже узнал было 36 годов!!! В ахуе! На вид бабе лет 25 не больше!), я выволок ее на балкончег (в справочниках пишут терраса). Вид открывался на отельный бассеин и морэ. Орально-онально-нормальный акт органично вливался в южную ночь положив начало нашей с Мыкитай мести за обесчещенных турками соотечественниц. Ибо не хуй. По-крайней мере, в одну ахуенную пелодку в эту ночь не втыкали органом сына Ататюрка. В это время Мыкита разводил в номере Майо (не в кулинарном смысле!). Жаба-баба, схватившись ручонками за его паловой хуй, рассказывала ему пра рамантику, пра йеё маральные (а также оральные и анальные) принципы. (Вот это вапще песдец – бапцы такого поведения однозначно кагда-нибудь получают паиплу утюгом и бывают нещадно сношаемы скалкой). Переживая сии собития на следующее утро Мыкита пристроил свой дымящийся орган Леначке, которая с радостью его приняла. Мыкита, несмотря на болтающиеся тощие сизги 35летней пелодки, был удовлетворен, мотивировав это тем, что перед вечером с шампанским иногда очень неплохо жахнуть дешевого пеффка. Так сказать для разгона. Майо переживало и пошло искать турецкую письку. Которая, судя по накалившейся неожиданно обстановке вокруг нас, во главе с ее обладателем уже искала нас. Отельные турки смотрели на нас очень недобро, за спинами постоянно звучали какие-то их туземские шепотки. Мы не понимали в чем дело. Но очко сжималось, ибо наслушавшись про местных аборигенаф, которые одной рукой нагеливают свои волосья на галаве, второй режут тебе почки, мы несколько опасались за свою честь и достоинство. В вечер того же дня к нам подошел владелец отеля и на ломанном русском сообщил, что в этом отеле мы больше не живем….


To be continued…

Tweet