НьюЙоркскому лету пришел конец.
Окончательный и решительный.
Еще в первых неделях сентября о конце лета в Нью Йорке никто не помышлял.
Город, словно, разогретое молоко, кипятился в Большой Кастрюле.
Казалось, от коктейля из духоты и жары, начинают кипятиться мозги.
Жители Нью Йорка находили успокоение в океане, где, стоя в горячей воде, подталкиваемые волнами Атлантического океана, они мечтали о том дне, когда кончится лето.

Этот день настал неожиданно, застав Нью Йоркеров врасплох.
Небо затянуло свинцом, температура на улице и в океане упала, лица жителей потускнели, в глазах их появилась тень грусти.
Люди снова загрустили по лету.

Легкий ветерок игрался с красным флажком на пустынном берегу.
Редкие прохожие, проходившие по брайтонскому бордвоку оборачивались, чтобы посмотреть на океан, но сразу же с отвращением поворачивали головы в противоположную сторону.
Красный флажок спасателей напоминал о той, другой жизни в другой стране в другой эпохе.
Кто то имел повод для ненависти, кто то просто чтил дань геополитической моды.

Там, на брайтонском бордвоке, около ресторана Волна, каждый день, пересекались пути пенсионера Фрунзе с Шестого Брайтона и хоуматтенда Мусикова, волочащего коляску с немым от здоровья партизаном антипутинцем Брегвадзе.
Брегвадзе было что сказать этому миру, но мир не слышал его голоса, продолжая свою ежедневную, рутинную тиранию и убийство демократии.
Брегвадзе оставалось лишь пыхтеть, корчить гримасы недовольствия и слушать, о чем говорят Мусиков с Фрунзе.

А говорили Мусиков и Фрунзе о многом.
Времени у обоих было с вагон и маленькую тележку, вопреки законам капитализма, гласящим, что время - это деньги, время им нужно было убить.
Зарезать, застрелить, расчленить и разбросать по бескрайним брайтонским просторам.
Говорили они обо всем; о политике, о Путине, о будущем президенте Трампе, тогда только шла предвыборная гонка, о вкусном пиве, невкусном пиве и что пива невкусного, как и некрасивых женщин, в принципе не бывает.
Бывают только глупые и не видящие перспективу люди.

Спорили часто и громко.
Так громко, что даже молчаливый меланхолик Брегвадзе не выдерживал и хотел что то сказать.
Получалось мычание, которое опытный Мусиков прерывал ладонью, которой закрывал рот Брегвадзе.
Брегвадзе вздыхал и снова уходил в себя.

Есть у наших эмигрантов небольшая особенность - поклоняться, культу, простым смертным, возведенным в ранг Божества.
И каким бы умным не был собеседник восставший против святого человека, он, априори, гавно, зато каждая глупость, слетевшая с уст Бога Кузи является неопровержимой истиной.
Что позволено Юпитеру не позволено быкам, а чего добился ты?
Чтобы равняться на такого великого, святого человека, для начала, стань таким сам, а потом уже разглогольствуй!

И заговорили Мусиков и Фрунзе о Трампе.

Фрунзе трампофил каких еще поискать, хотя Брайтон земля богатая на поклонников этого человека.
Мусиков демократ, в стакан с водкой он всегда плескал красненькое для цвета, чтобы окружающие думали, что это розе.
Цитировал не к месту Канта, восторгался фильмами Висконти, которых он несмотрел и мечтал о всеобщем равенстве с капиталистическим уклоном.
Фрунзе, человек решительный, отставной прапор, сторонник водки и консервативных ценностей в виде бычков в томате.
У Фрунзе энергия и агрессия преобладали над разумом.

Оставь Трампа в покое!, выпучив глаза, кричал Фрунзе Мусикову на помутневшим от непогоды бордвоке, Он сделает нашу страну великой!
Мусиков аргументировал, Мусиков приводил примеры, Мусиков аппелировал к Конституции, чем выводил из себя Фрунзе и мычавшего Брегвадзе, каждый раз получавшего щелбан по носу.

Фрунзе не выдержал, Фрунзе сорвался, нордический характер однофамильца человека, чей портрет когда то украшал кабинеты ЧК, дал слабину.
Да кто ты такой, чтобы критиковать Трампа? Что ты о нем знаешь? Чего добился ты, чтобы обсирать такого великого человека?!, рассвирипел Фрунзе.
Брегвадзе, соглашаясь, утвердительно кивал головой.
Ты гавно!, заключил Фрунзе, и, разневированный, побрел домой, оставив Мучикова с довольным Брегвадзе.

Мусиков стоял на дощатом бордвоке и плакал.
Слезы обиды душили его.
Он обиделся не за гавно, к слову, гавном Мусиков был еще тем.
Он обиделся на то, что он - человек, из плоти и крови, ничем не хуже, а, может быть даже лучше Трампа.
Он человек!,
Что гораздо важней положения на социальной лестнице и размера богатства.
Так чем он хуже этого человека? Почему он не святой?
Томимый мыслями он, в одночасье резко постарев, вдруг начав прихрамывать на правую ногу, поволок домой коляску с Брегвадзе.

С Фрунзе он после этого не встречался, жизнь шла своим чередом, день сменялся новым днем, ничего нового не происходило, разве что, однажды, Брегвадзе, по привычке открыв рот, чтобы замычать, вдруг, отчетливо сказал Мусикову, показав на того пальцем - Падла.
С тех пор Мусиков стал повежливей и более политкорректным.

А, он вскоре, уволился с концами, потому что сорвал джекпот триста миллионов долларов в лоттерее Мега Миллион.
Частями брать не стал, взял добрую половину и прикупил пентхауз в Ошеане.
Покидать Брайтон он не намеревался, Америка Мусикова умещалась в пятнадцать блоков и любимый бордвок.
Съездил отдохнуть в Мексику, в любимый Канкун и прикупил акции компаний ФейсБук и Гугл.

Но не терпелось ему встретить Фрунзе, не забыл Мусиков ту обиду, .
Ночами он видел, как встречает старого козла Фрунзе и спросит - Ну что, теперь я равный с Трампом, я знаю, что такое большие деньги, так что, я теперь тоже святой? Кто теперь гавно, товарищ Фрунзе?

Их пути пересеклись аккурат под президентские выборы, все на том же месте, на унылом осеннем бордвоке, напротив ресторана Волна.
У Мусикова внутри все заклокотало.
Он уже подготовился высказать все что накопилось, как Фрунзе улыбнулся и пожал его руку, нежно пощекотав ладошку.

Как ты, Леша? Давно тебя не видел. Куда ты пропал?, Фрунзе говорил, словно пел.
Мусиков, ошарашенный такой встречей, забыл все, что хотел сказать.
Да, все нормально, все хорошо, вот из Мексики приехал, сейчас в Доменикан собрался, ответил он.
А я скучал, Лешенька, каждый раз, как иду по бордвоку около ресторана Волна, тебя вспоминал, как ты тащищь старого Брегвадзе.
Да. Было время. Кстати, не знаешь, как там Брегвадзе поживает?, спросил Мусиков.
Брегвадзе живет, он всех периживет, уже может сказать не только Падла, но и Сука. У него сейчас новый хоуматтенд из Самарканда, дед очень недоволен, глядишь, скоро вымучит еще одно слово.
А ты не забывай старика Фрунзе, приходи сюда, вспомним, поболтаем, Фрунзе затряс руку шокированного Мусикова.
Был рад встретиться, пробормотал он.

Распрощавшись Мусиков сошел с бордвока по маленькой лестнице на парковку, через минуту умчавшись на белоснежном Мерседесе.

Вот же гавно!, сплюнул Фрунзе и тихо ковыляя побрел в сторону избирательного участка, чтобы оставить свой голос за Трампа.

Эта зима обещалась быть холодной.

Tweet