Пока красное от напряжения солнце тщетно пыталось вытащить из-за горизонта
свое сплющенное тело, мы оказались за городом. Ветер стал бросать в морду
пригорошни колючей изморози, и ритмичности дыхания это не поспособствовало.
Четыре шага вдох, три шага выдох. Четыре шага вдох, три шага выдох. 4...3...
Перейти на натовские 3+2 не получается.



Вот спросите меня кто-нибудь, как тебя сюда занесло, бедолага? И я вам
честно отвечу - пес меня знает.
Когда я маху дал? Наверное, месяца три тому, в аэропорту...

...

Чуть не оторвав ручку, я приподнял чемодан и с трудом с колена запихал его в
багажник.
- Это столько бухлища?!
- А то! - значительно заявила подружка, - Надо было тщательно изучить новый
регион. Это еще я побывала только на северном острове, он маленький.
- Намек понял. На большой, он же южный, полетим вместе, ибо тебе понадобится
носильщик.
- Носильщик... это фигня... - сказала она рассеянно, - Водитель нужен.
Законы у них суровые, но не ночевать же у каждого виноградника после
дегустации. Донести я и сама донесу сколько хошь, не боись, не разобью.
- Не боюсь, что мне твои чернила. А помимо пьянства, что хорошего и нового в
той Зеландии?

Я вырулил на автостраду. Подружка щебетала про поездку. Поскольку про
вулканы и птицу киви в ее рассказе было мало, а про алкоголь много, слушал я
невнимательно. Но напряженность была очевидна.
- Давай без экивоков. Что случилось?
- Да ничего, устала просто, почти сутки полета, с двумя пересадками, и
разница во времени...
Это мне понятно. Но понятно, что это еще не все. Спрошу по-другому.
- Тогда вопрос ребром: что за очередную поганку ты замыслила?
- Так уж сразу и поганку... Внеочередную. Смотри, давай, на дорогу! Ну... в
общем... марафон мы с тобой побежим.

Марафон, "мы" - ага, щщас, уже бегу!

- Ну, а че дергаться-то, пробежишь, я в тебя верю. И когда, где?
- Неподалеку, через две недели. Ты не въехал - мы вместе побежим. Но этот
марафон неправильный.

Хорошее продолжение следует, прекрасная маркиза.

- Я молчу, я весь внимание. Договаривай.
- Неправильный марафон, то есть обычный, мы побежим для разгону. А
правильный будет в конце ноября. На севере Канады, на берегу Ледовитого
океана. Тридцать градусов мороза, мы бежим по тундре, а на нас раскрывши рты
таращатся живописно разбросанные там и сям белые медведи. Полярные волки в
ужасе с воем удирают в сторону переливающегося северного сияния, а прелесть
какой белый лис, он же песец, подметает нам дорогу пушистым хвостом, все
сорок два километра, прикинь.
- Прикинул. Песец, да, полный и бесповоротный. Даже 42 км сами по себе, без
мороза и медведей, это уже он. А нет ли у тебя в загашнике какого-либо
альтернативного, более гуманного плана сжить меня со свету? Ну, там,
пристрелить из лука, выпить яду, или об стену, не катит?
- План есть, уже посылаю! - в ее голосе зазвенел металл, и она стала
нажимать кнопки на смартфоне, - На легкий конец не надейся, умерщвлять свою
плоть тебе придется долго и мучительно. Емейл ты получил. Там индивидуальный
план тренировок на оставшиеся одиннадцать недель, спецом для тебя, и все по
науке. Кстати, бюджет мероприятия около трех штук с носа. Ты че, это ж не
так много! К тому же доллары ненастоящие, канадские.

Можно подумать я от суммы офигел.

- Погоди, я не врубаюсь, ты в канадских жопенях пугать медведей полярной
ночью беготней на морозе по колено в снегу одна собираешься? Или где-то еще
подобные психи водятся?
- Во-первых, не ты, а мы, энтропию не увеличивай. Ты тоже бежишь, это не
обсуждаемо, смирись и расслабься. Во-вторых, этот марафон проходит каждый
год, и с каждым годом психов, как ты выразился, все больше и больше.
В-третьих, там правда дофига белых медведей, поэтому организаторы требуют,
чтобы участники бежали парами, и каждую пару сопровождает машина с
охотником, у которого карабин, медведей отпугивать. Еще раз, по буквам - мы
с тобой бежим полярный марафон парой, а потом можешь поспешить обратно на
свой диван, хоть прямо с финиша, не останавливаясь.

Подружка достала зеркальце и помаду, давая понять, что разговор окончен.

...

Солнце, наконец-то, смогло выкарабкаться из-за горизонта, и дорога
заблестела всей своей ледяной сущностью. Конечно, ее перед рассветом
посыпали песком, об этом позаботился Дмитрий, начальник местных дорог.
Однако западный ветер (а на дворе минус двадцать пять, кстати) смешивает
песок с хрусткой изморозью и жесткая снежно-песчаная поземка расползается
из-под ног по кюветам. Да, по-видимому это и есть тот песец, что должен был
подмести дорогу хвостом.



Бег по льду - это специфичненько. Ноги приходится ставить вертикально,
толчки практически не получаются, нагрузка на стопы совершенно убойная.
Пробегаем мимо медвежьей тюрьмы. Узилища для людей в этих краях нет, тут
постоянно живет всего человек восемьсот. Медведей больше тысячи, вот для них
кутузка имеется. Если медведь заходит в городок, его пугают ракетницами и
шумовыми патронами, пока не уберется обратно в тундру. Тех, которые плохо
отпугиваются или возвращаются, отлавливают и сажают в тюрьму на пятнадцать
суток. Рецедивистам дают сроки больше.
Машина местных полицаев ездит взад-вперед вдоль растянувшейся цепочки
бегунов. Что бы такое выкинуть, чтобы полицаи меня схватили и посадили
куда-нибудь в тепло, где бегать не положено, а пайка, наоборот, положена?

...

- Ты что, всерьез думаешь, что я буду бегать дважды в день по двадцать км? -
спросил я подружку тогда, в прошлой теплой жизни, в бесконечно далекой от
северных хищников квартире.
- Ну-ка, - она взяла у меня распечатку плана тренировок, - не преувеличивай.
Во-первых, это на восьмой неделе тренировок, не с завтрашнего дня.
Во-вторых, это двадцать в сумме, днем восемь и вечером двенадцать. И не
каждый день, а четыре раза в неделю. Чем ты, собственно, недоволен? Все тут
правильно: за восьмую неделю ты должен пробежать два с половиной марафона,
сто шесть км. Ученый спортивный врач над планом уже подумал, а ты не думай,
трудись, давай. Трусы и майку напялил и вперед в спортзал.

...

Мы бежим тройками. Это в предыдущие годы бегали парами, а в этом психов
набралось аж двадцать пять, а машин сопровождения всего девять.
Третьим с нами бежит Даг - мужик лет пятидесяти, добродушный и разговорчивый
пьяница, канадец из южной Манитобы. Для него это третий беломедвежий
марафон. Он классный собутыльник, интересный собеседник и опытный марафонец,
но как же он медленно бежит! Отрываться от него мы по правилам не должны
(ибо сожрут), но, великие боги, на его скорости мы нахрен замерзаем!
К концу девятого километра дорога вывела на берег залива. Даг остановился.
- Перекур с дремотой.
Спи-дремли, дорогой товарищ, мы отомстим за тебя. Ледяной ветер немедленно
забрался под анорак, прополз по спине, влез на плечи и придавил к земле.



В торосах бродил одинокий медведь, мы его, похоже, не интересовали. И на том
спасибо. 
Есть свои плюсы в машине сопровождения. Можно не только выпить воды или
сменить перчатки, но и достать камеру и сфотать мохнатых зрителей.

...

Я в курсе, что сумасшедших в мире много, и вроде бы даже примирился с этим
обстоятельством. Однако, их концентрация вокруг меня стала напрягать.
Почти весь самолет занимали марафонцы и их сопровождающие, говорить о
чем-либо, не связанным с беготней, оказалось малореально. Моим соседом
оказался канадец Гэри, пастор; какой именно церкви я не выяснил.
- Одеваться надо так, чтобы на пятом километре чувствовать, что слегка
мерзнешь, - пустился в проповедь служитель культа, опознав во мне чайника.
- Хорошо, отец, с этим я разберусь, ты мне лучше расскажи, как тебя в
марафонцы занесло. Вот наша православная церковь спорт не одобряет. Ибо
соблазны, честолюбие и тщеславие, неприязнь к сопернику вместо любви к
ближнему, разжигание страстей, да и вообще, излишнее попечение о телесном -
не лучший фон для духовного совершенствования. И для зрителей один вред -
культ плоти, праздные зрелища, презренные деньги, опять же... А у тебя что,
христианство другое?
Пастор ничуть не обиделся на подначку, и тут же с цитатами из Писания
объяснил, что мое тело - это храм для души, и то время, пока душа там
пребывает, я должен о храме всячески заботиться, содержать его в исправности
и чистоте, в него не курить и не вводить непотребные вещества, но наращивать
на нем мышцу, дабы храм не развалился преждевременно. А приобретенные в
тренировках усердие и целеустремленность надлежит применять на благо
истинного учения. Но соревнования таки зло. Вот то ли дело наш медвединый
марафон! Он нас объединяет, а не разъединяет. Помолился перед стартом,
пробежал, опять помолился - нам никого побеждать не надо, надо только
добежать. Этот тезис он даже зарифмовал (it's about completing, not about
competing).
- Я буду за тебя молиться, - утешил он меня в конце проповеди, - надеюсь,
любовь к марафонам на твоей любви к Христу не отразится.
О как, любителя нашел!
Через проход от нас сидел и глумливо лыбился на слова проповедника
американец Эрик. Я тогда еще не знал, что пастор Гэри в паре с Эриком уже
дважды выигрывал этот марафон, и не против сделать это в третий раз, прямо
завтра.

...

Двадцатый километр, примерно.
Нам навстречу пробежала первая тройка - Эрик с женой и пастор Гэри, все в
масках и гортексе. Они уже развернулись и пошли на вторую половину
дистанции. Эрик, кстати, крутой и популярный альпинист, водит за деньги
людей на Эверест и МакКинли, а в прочее время (тоже себе не в убыток)
агитирует народ за экстремальные путешествия. В целях духовного
самосовершенствования, да. У них там, в Колорадо, уже было -36, холоднее,
чем тут, может, это его подогревает?

Добежали до точки разворота. Полпути. Теперь еще раз столько же, но в
обратную сторону. Но пока еще ждем Дага. Подъем перед разворотом совсем
крохотный, а он бежит совсем уж еле-еле. Оглядываемся по сторонам. На
обочине стоит небольшая ржавая ракета, а в паре километров впереди -
пусковая шахта межконтинентальной, и пункт управления. Рассказывают, что
сюда этим летом привозили российского консула, и ему сопровождавший его
натовский чин сказал с пафосом, что эта межконтинентальная никогда не была
нацелена на СССР.
- Правильно, - спокойно ответил консул, - мы тоже всегда так вашим говорим.





Может и байка, но рассуждать некогда. Добежал, наконец-то, и Даг.
Остановился, немного отдышался и выдавил: я все. И полез в машину греться.
Мы с подружкой хлопнули друг друга по рукам, развернулись и побежали назад,
уже с нашей скоростью.
Но не тут-то было! Ветер теперь в морду, беспорядочные порывы сбивают
дыхание, мелкая изморозь сечет лицо, типа как когда продираешься сквозь
густой ельник. Пока ветер был попутным мы его почти не замечали.
Почти сразу пришлось остановиться. Подружка надела горнолыжные очки, а я
шерстяной подшлемник-маску. Затянули капюшоны по самое не могу. Дышать стало
полегче.

Осталось пятнадцать километров, судя по табличке на обочине. Подружка
остановилась.
- Надо съесть чего-нибудь.
- Неохота, гаторейда глотну.
- Съешь пару тюбиков геля. Я тоже не хочу, но надо. Упрешься в стену, поздно
будет пить боржоми. Про "стену" знаешь? Про ноль топлива? Это когда мышцы
работать просто отказываются. Не от усталости, а потому что гликоген
кончился. Бензин на нуле, падаешь и лежишь падалью.
Неподалеку, не обращая на нас внимания, два подростка что-то бурно
обсуждали. Рыбалку, наверное: вооот такая рыба была. Или они про убившуюся
об стену падаль?



Я вдавил в себя два тюбика геля. Приторно-сладкое тошнотворное дерьмо. Один
со вкусом шоколада, другой яблочный. Все в глотке мгновенно слиплось. Залил
этот клейстер поллитром гаторейда.
- Это ты тоже зря, - посетовала подружка, - лучше помаленьку, а то сердце
перегрузишь. Ну что, погнали?
Погнали...
Догнали и обошли пару молодых эскимосов.
Кстати, про эскимосов. Их на марафон прилетела толпа, из каких-то совсем уж
непотребных жопеней, спецрейсом авиакомпании Кальмар (CalmAir). Полный
самолет, во главе со старейшим шаманом и поселковым головой. Вторым
самолетом этой компании мы летели сюда из Виннепега. Таки да, у этих
кальмаров целых два самолета. Но на дистанцию эскимосов вышло только
четверо.

...

За неделю до марафона я попытался отмазаться от этого безумия с другого
конца. Позвонил организатору и вдохновителю марафона. Альберт, говорю, ты
слыхал про скандал мирового масштаба с российскими легкоатлетами? Их, то
есть нас, погнали ссаными тряпками со всех соревнований, больших и малых.
Это потому, что мы допинги колем в вены литрами и жрем горстями, а потом ни
за что в этом не сознаемся. Такая у нас, понимаешь, особенность
национального спорта. Ты хороший человек, я тебя очень уважаю и не хочу
неприятностей ни тебе, ни твоему благородному начинанию. Наши
регистрационные взносы за марафон можешь не возвращать, спасибо.
Альберт, интеллигентнейший канадец, автор пары книг про пустынные и горные
ультрамарафоны, так виртуозно сформулировал, где он видел всех спортивных
функционеров, куда им идти и в каком аду гореть, что я пожалел, что не
включил диктофон. О да, это было произведение искусства.
Пару незнакомых оборотов мне потом пришлось разыскивать в словаре, но сразу
было понятно, что смысл не в мою пользу.

...

Бежим друг за другом, по очереди прячемся от ветра за спину партнера,
меняемся каждый километр или около того. Мыслей нет. Раз-два-три вдох,
раз-два выдох. 3 шага... 2 шага... 3... 2...



Что-то я на беговых фотках всегда выгляжу как будто вот-вот помру. И эта не
исключение. На самом деле я просто пригибаю голову от встречного ветра.
Маска обледенела и обросла сосульками. На мне три слоя одежек:
влагоотводящая футболка внутри, некогда непродуваемый анорак снаружи, и флис
между ними. Средний слой превратился в лед и противно поскрипывает на
животе, на загривке и на спине. И давно уже не греет, естественно. Это,
конечно, закономерно - я дышу сквозь маску, и большая часть выдыхаемого
остается под анораком.
Пробежали медвежью тюрьму и табличку 5 км. Пятерик остался! Хочется назвать
это последним рывком, но на ускорение не осталось ни куража, ни гликогена.
Серое обшарпанное здание портового элеватора, самое большое и высокое
сооружение на полтыщи километров вокруг, медленно но верно приближается.
Приближается медленно, а поземка ускоряется. Пытаемся ускориться и мы, но,
наверное, со стороны это видится жалобно.



В какой-то (уже не вспомню, в какой именно) альпинистской книжке был рассказ
о восхождении китайцев на какую-то высокую гору. Они там чуть не сдохли у
самой вершины, но один из них выхватил из-под пуховки китайский флаг, и они
все с криками "Да здравствует Мао!" дружно рванули в гору.
Я точно не китаец. Не рву, хоть и знаю, что там, на финише, висят четыре
флага, и российский в том числе. Эот флаг уже упомянутый российский консул
подарил также упомянутому Дмитрию, начальнику дорожных служб города.
Под флагами сегодня утром, еще до восхода солнца, местные младшеклассники
пели гимн Канады на четырех языках - французском, английском, индейском и
эскимосском. Потом Альберт должен был прочитать молитву (не знаю, кому и
почему должен, он сказал надо), но к этому времени марафонцы, одетые для
бега, уже крепко задубели, так что Альберт свел молитву к чему-то вроде "Ну,
с Богом, аминь!", пальнул в небо из ракетницы и мы погнали, тщась согреться.
Это было пять с лишним часов назад...

Финиш!

Нас встречает команда ванкуверских киношников, во главе с медведо-Джоном.



- Ну что, - говорю подружке деловым тоном, отдирая от маски ледышки, - еще
два раза вокруг городка, чтобы полтинник?
- Нет, - отвечает подумав и посмотрев на меня с уважением, - по мне и так
достаточно.
- Ну, тогда к флагу, - тут я изобразил разочарованное табло, но потом
сообразил, что за маской его все равно не видно.



Раньше нас финишировали шестеро.
Пара из Колорадо и Гэри ровно и мощно бежали всю дистанцию, но за два
километра до финиша их обогнал резво рванувший эскимос - длинный худой
парень лет двадцати.
Другая пара, канадец из Альберты и американец из Каролины прибежали минут на
пятнадцать раньше нас. Если бы мы первую половину смогли бежать в своем
темпе, мы бы с ними еще потягались.
Полную дистанцию закончили 11 человек из 25. Где-то в самом начале сошел
один из эскимосов. На четверти дистанции остановилась одна из канадок.
Двенадцать закончили на половине, в том числе и Даг, наш третий.

В целом мы, я считаю, легко отделались: у меня легкая простуда, оклемался за
день, а у подружки поморожен нос, тоже слегка.

На следующий день был банкет - умеренное пьянство, еще более умеренное
чревоугодие, и раздача ништяков. Все в компании мэра города и других
официальных лиц. Каждый должен был толкнуть речугу, и это было мучительно.
Особенно отличился раздосадованный проигрышем Эрик - его речь свелась к
тезису, что обидно тащиться в эти жопеня и носиться по льду, чтобы тебя там
обогнал эскимосский пацан-оленевод. Старейшина-шаман эскимосского племени
раскрыл секрет: он перед забегом дал будущему победителю пакетик сушеной
оленины, чтобы тот жрал ее по дороге и бежал, как настоящий олень. Вот он
первым и прибежал. И мне, и нам дай оленины! - раздалось со всех сторон.
Шаман поулыбался и хитро сказал, что оленина сама по себе не сработает, а
надо еще вот это! Тут эскимосы достали откуда-то бубны с колотушками, стали
в них оглушительно долбить и страстно завывать, закатывая в экстазе глаза.
Скажете вру? Фотку смотрите.



Тут я понял, что за кошмар творился вчера ночью в соседнем номере гостиницы
- эскимосы к марафону готовились. А этого ихнего победителя мы видели на
следующее утро - он продолжал тренироваться, бегал по тундре, один, без
машины сопровождения, но с винтовкой за спиной.

Под занавес банкета Гэри прочитал длинную проповедь в которую, кроме
прочего, ввернул пассаж, что марафон - модель жизни. Вот, типа, молодой
парень терпеливо и медленно копил силы, за что и был вознагражден энергией
для последнего рывка.
- Это что же, он нам предлагает всю жизнь к пенсии готовиться! - возмутилась
подружка, - Нафиг-нафиг, я жить хочу сегодня и на всю катушку!
Высказалась она громко, но, слава Джа, по-русски. Кроме меня и Дмитрия ее
никто не понял.

...

Я проснулся от нехорошего предчувствия и посмотрел на часы. Поезд лихо несся
по бесконечным заснеженным степям. До столицы Манитобы и родины Винни-Пуха
оставалось еще часов шесть. На нижней полке подружка читала с лаптопа архив
National Geographic, я видел это в зеркале. Когда я засыпал, она нежно
мурлыкала какую-то мелодию, а сейчас в купе молчаливо колыхалась аура
недоброй авантюры, как тогда в аэропорту. Я спустился вниз, обдумывая
наводящие вопросы, но они не понадобились.
- Смотри! - она повернула ко мне экран, - Парк Еверглейд. Единственное место
в мире, где рядом живут крокодилы и аллигаторы. В феврале мы едем туда.
Берем морской каяк, и плывем по протокам через мангровые леса. Прикинь,
слева тут и там торчат пастями основательные широкомордые аллигаторы, а
справа там и сям бьют хвостами прикольные остроморденькие крокодильчики, и
так, между Сциллой и Харибдой, сто шестьдесят километров, дней восемь... или
десять, если не спешить. А, ты спрашиваешь, почему именно в феврале, так это
же понятно - там в это время меньше всего дождей.

Нет, я хотел спросить совсем не это...

Tweet