Тридцать лет – это идеальный возраст, чтобы знакомиться с девушками. У тебя уже всё в порядке в плане психологическом, и ещё в порядке – в смысле физиологии.
Ты знаешь правильный подход почти к каждой девушке, которая тебе встречается. Ты не тушуешься и не краснеешь, как в двадцать. Ты не говоришь глупостей и резкостей, как в 25. Ты всё делаешь и говоришь правильно. Абсолютно всё.
И ещё у тебя есть тело – оно здоровое и красивое, потому что ты занимаешься физкультурой и недавно приехал с юга. В общем, тело загорелое, подтянутое и много могущее. Ты симпатичный и общительный. У тебя много подруг, и, чего уж скрывать, все они тебя хотят.
Тридцать лет – это идеальный возраст. Вообще-то он начинается примерно в 25 и заканчивается в 35, но 30 – это золотая середина. Или золотое сечение – так будет вернее. Есть такое понятие – «золотое сечение». Это такие особые пропорции предмета, с которыми он выглядит гармонично. Любой предмет. Так вот – тридцать лет – это гармония. Золотое сечение жизни. Идеал.
И ещё так совпало, что дело происходит аккурат на макушке лета. В его золотой середине. В июле. Жара, старая часть города, тенистые улочки.

И ещё ты, допустим, журналист. Уже слегка известный и почти, что называется успешный. Пишешь книгу. И ещё – заметки про разные городские разности. И сегодня тебя позвали на презентацию новой коллекции одной дико эксклюзивной и очень французской мебельной фирмёшки. И ты едешь.
Ты приезжаешь туда, окунаешься в негу кондиционерного холодка и джазовых вибраций из hi-fi колонок. Пьешь fresh, что-то ешь. Слушаешь людей, сам что-то говоришь. А вокруг – очень стильный interior. И тут ты вспоминаешь Свету.
Света – она из Питера. Света – дизайнер интерьеров. Поэтому ты её вспомнил. У неё рыжие волосы, большие голубые глаза и отличные ноги. С ней интересно поговорить о жизни. И не только о жизни, и не только поговорить. О ней приятно вспоминать. Приятно думать, что поедешь в Питер и навестишь её.

Ты возвращаешься в реальность. Вокруг тебя – дизайнеры, богема в вообще сплошь красивые, умные и правильные люди. Они понимают в жизни. И в хорошей мебели. Фоном звучит музыка. Приятный молодой немец с едва заметным акцентом рассказывает о новой коллекции. Один диван называется в точности, как одна фирма в Москве, тоже французская. И тут ты вспоминаешь Лену.
Лена – она из Москвы. Работает в этой самой фирме – поэтому ты её и вспомнил. Консультирует жен олигархов, как бы им получше обставить гостиную на новой даче. Словом, тоже дизайнер интерьеров. Нехилых интерьеров. Лена миниатюрная, очень (какая попа!) фигуристая, натурально блондинистая и бегло говорит по-французски. Языком, помнится, владела – дай Бог. Как-нибудь надо будет к ней заскочить.
А немец, пашущий на французских фабрикантов в Восточной Европе, тем временем рассказывает, что мебель их столь дорога потому, что они почти всё – даже кожу сами дубят – делают сами. Но вот дымчатое стекло (он сказал «молочное») они заказывают в Польше. И тут ты вспоминаешь Жанну.
Жанна – она из Варшавы. Да, поэтому ты её и вспомнил. И она тоже, смешно сказать, дизайнер интерьеров, дополнительно к тому, что архитектор. И любит музыку. Вы сошлись на почве музыки. И на почве любви к экспериментам с крепким алкоголем и различными курящимися веществами. У неё густые черные волосы и шикарная грудь. На католическое Рождество ты обязательно будешь в Польше.

Как здорово, что твой маленький друг (диктофон!) более бесстрастен, чем ты. Он, не отвлекаясь на воспоминания, хладнокровно записал всю эту околомебельную дизайнерскую болтовню. Теперь можно будет не торопясь, к концу лета, сочинить об этом чувственную и слегка ироничную статью. Как ты умеешь.
Уходя, ты прихватываешь пухлый каталог с новой коллекцией и бросаешь последний взгляд на особо понравившийся тебе ореховый комод. Он отличный. Автор наверняка знал, что такое «золотое сечение».

Вот, так получилось, что сегодня тебе вспоминаются исключительно девушки-дизайнеры. Наверняка, это обстановка навеяла. Была бы другая обстановка – наверное, вспоминался бы кто-нибудь другой. Ведь есть множество девушек, о которых приятно вспомнить. Да, их много, и все они, чего уж скрывать, хотят тебя. Но у всех у них одинаковый недостаток – в данный момент все они далековато от тебя находятся. А у тебя ещё пара часов свободного времени. К счастью, есть вариант.
Ты выходишь на залитую солнцем улицу. Тебя нравится солнце, жара и город. В голове какая-то летняя музыка. Например, Мумий Тролль, «Знакомым Столичным». Или что-нибудь более классическое, скажем, Джо Кокер, «Summer in the City». Ты оставляешь авто и не торопясь идёшь пешком.  Достаёшь телефон и набираешь номер.
  – Привет, – говоришь ты.
– Привет…
– А ты что такая запыхавшаяся? – спрашиваешь ты, хотя готов биться об заклад, что она попросту волнуется, – Бежишь, что ли, куда?
– Да нет. Нормальная я, не запыхавшаяся, - говорит она, и ты буквально видишь, как она в этот момент смущённо улыбается.
– А вот скажи, ты не в центре сейчас? Подтягивайся, съедим по мороженному…
– Нет, извини… Я на природе. Отдыхаю.
Ты выдерживаешь паузу. Вернее, пауза получается сама собой.
– Ясно. У меня просто время свободное появилось. И, вместе с ним, желание тебя увидеть, - всё это ты говоришь, стараясь понять, есть ли по ту сторону трубки, на заднем плане, мужские голоса.
– Здорово. Слушай, если у тебя ещё появится такое желание, то ты обязательно звони, хорошо?.. Слышишь?
- Да.
Отдыхает она. На природе. В среду, лоботрясина, мать твою. Ну и правильно, нехер, на неё последние бабки переводить. Кстати, ближайший гонорар только через две недели, которые подошва на твоей кроссовке явно не переживёт. Сука, опять придётся занимать.
А твой желудок в этот момент издаёт короткий, предательски-бурчащий звук. Интересно, бурчал ли желудок у да Винчи, когда он выдумывал своё «золотое сечение»?
Ты возвращаешься к оставленной на парковке машине, садишься, не спеша закуриваешь. Заводишь мотор и едешь домой. К жене.

Tweet