Михаил Степанович Бастрыкин,
При медалях старый ветеран,
Не вязал частенько даже лыка
И вращал глазами как баран.

Но никто во взгляде том не видел
Ненависть кипящую к врагу,
Этот враг Степаныча обидел
В том бою за Курскую дугу.

В штыковой ужаснейшей атаке
Михаил, безусый паренёк,
Не сдержал давления у сраки,
Булочки расслабил и потёк.

Навалил в портянки, в сапожищи
И захлюпало в них словно от воды.
Чёрт,  откуда столько же говнища,
Без пайка ведь сутки, без еды?

И такая вонь пошла без меры
От Бастрыкинской портяночной заразы,
Что немецкие и наши офицеры
Без сомнения команду дали: “Газы!”

Схлопнулась атака штыковая,
Расползлись враги по сторонам,
Из воронки Миша не вставая,
Пятернёй ощупывал свой срам.

На портах немного подсыхало,
В сапогах же – ёхаран бабай!
Тут Мишане ещё хуже стало:
Сверху вниз ручища: “Вылезай!”

Протянул трясущуюся руку
Из сапожных вытянувши дыр...
...Били словно лагерную суку,
Приложился даже командир.

“Ещё раз – пиздец тебе!” – сказали,
Морду подтащили к сапогу,
Расплылись по харе две медали,
Два блина за Курскую дугу.

После этого события Бастрыкин
Шёл в атаку через “не могу”,
Он ревел таким звериным рыком,
Что в штаны прищлось уже врагу.

За отвагу, воинскую храбрость,
За медалью вешалась медаль,
Омрачала только эту радость
За дугу лепёшечья печаль.

Ненависть к фашистскому отребью
Михаил донёс до наших дней
И когда на стол он ставил третью,
Тут не суйся, дескать мол не пей.

И вращая бешено глазами,
Вспоминал начало той войны
И опять, но это между нами,
Ветерана пучились штаны.