Этакая гримаса,
этакая картина,
этакий садо-мазо,
этакий Буратино

так я живу на свете,
так я живу ночами,
так я живу при свете,
так я сижу за чаем.

Всюду мелькают лица,
бороды, автомобили.
Здравствуй, моя столица.
Помнишь, как мы любили?

Были всегда при деле,
при сигаретах, чае.
Летом всегда потели.
В зиму всегда скучали

сидя в бетонных клетках,
ерзая по перине,
временно на таблетках,
долго на героине.

*****

Ленинград. 1988 год.
Кружит опять. Белая мгла.
Зимний дворец. Аничков мост.
Будет потом зона, игла,
мой карантин, мой Халакост,

будет потом мой авангард
после всего маленький принц,
маленький Мук, маленький гад,
маленький мир, маленький шприц,

день ото дня, как неземной.
Белая мгла. Волчья тоска.
Это не смерть, это за мной.
Это не крест только доска.

******

Колыбельная
Что-то бродится,
что-то крутится...
До зари со мной хороводится
дорогая моя Гертрудица

достает иголочки, жгутики
и еще порошок... и еще порошок.
Баю-баюшки, птички-лютики,
засыпай, дружок... засыпай, дружок.

Что-то сбудется,
что-то скажется...
На дворе такая распутица,
что никто придти не отважится.

Потому что кончились мультики
и еще порошок... и еще порошок.
Баю-баюшки, птички-лютики,
засыпай, дружок... засыпай, дружок.

*****

/Александру Еременко/
Я становлюсь все более, увы,
как будто с миром сильно не в ладу
опять курю немеряно травы
и даже поглощаю кислоту.

Мне хочется, чтоб этак лет вперед
не менее, чем я уже, как есть
хотя бы чуть умнее стал народ.
Потом я сяду и смогу поесть.

И чистой совестью, и раненой душой,
и сединой на мудрой голове
я буду охуительно большой,
я буду настоящий человек.

Шуршат за шторой поздние листы,
я шамкаю, прикусывая рот,
и как-то совершенно до пизды,
и более того наоборот.

Акция "Ремиссионеры"