Двадцать минут восьмого, утро. На отшибе. Снова серая громадина завода поглощает разноцветную толпу работников. Лизонька стрельнула глазками по часам и облегченно вздохнула. Сегодня не опоздала.
Лизоньке 20 лет, она работает секретарем и учится на юриста.
У Лизоньки одно время была навязчивая идея – прийти в заводоуправление раньше всех и посмотреть, какая она, контора, когда там никого нет. За два года работы Лизоньки идея так и не была реализована – во-первых, Лизонька очень любила поспать и вставала всегда в тот момент, когда еще чуть-чуть, и проспала бы.  А во-вторых, коммерческий директор Илья Максимович Быстров все равно приходил на работу раньше всех, и тягаться с ним по этой части было бесполезно.

Вот и сейчас, форестер Быстрова уже стоял на парковке перед зданием конторы. Около машины почесывался и приводил себя в порядок всеобщий любимец заводчан – огромный и добродушный овчар Дядя Юра. Рядом с ним лежала огромная кость, но ленивый зажравшийся Дядя Юра предпочел сначала совершить утренний туалет, а уж потом, по настроению, позавтракать.

Дядя Юра был воплощением добродушия, но Лизонька все равно его боялась. Дядя Юра, прислонившийся к быстровской машине, с упоением выгрызал из своей густой шерсти мусор, блох или еще какую хуйню, на Лизоньку никакого внимания не обратил. Лизонька встала точно между дверью конторы и дядей Юрой и зябко поежилась, в глазах ее был страх. Пару минут она стояла, а время шло. Наконец она решилась, достала телефон и набрала номер.
- Илья Максимович, там сабааааака. Я ее баюююююсь

Быстров сидел в своем небольшом, но уютном кабинете, и фтыкал удаффком.
- Тупиздень, блядь, - проворчал он и открыл окно.
- Толстый, отойди, - крикнул Быстров и включил сигналку. Дядя Юра послушно отошел от машины и почесал куда-то по своим делам.

Лизонька тенью прошмыгнула в контору. Было ровно 7-30.
31-летний Быстров, среди коллег просто Максимыч, относился к Лизоньке с дружелюбностью и пониманием. Лизонька пришла на завод 18-летней дурищей, а теперь стала неплохим офис-менеджером и уже тянет на неплохо обученную 20-летнюю дурочку. Сколько сил потратил Быстров на обучение этой дурехи, не сосчитать. Если бы не генеральный, который за нее просил, выгнал бы давно кхуям. Правда, время от времени она выдавала в своих речах такую хуету, что Максимыч не знал, плакать ему или смеяться. И стеснительна до ужаса. Как-то дал задание сгонять в магазин, к фуршету чего-нить купить. И туалетной бумаги заодно, так не купила ведь, стесняется. Не срет, видимо.

Лизонька на пару сантиметров приоткрыла дверь быстровского кабинета и прислушалась.

- Блять, Петрович, да пусть они идут нахуй и убьюцца апстену бгыгыгыыыыыыыыы! Хуй им в спину, а не акты сдачи! Заебали, блядь! Жмоты втрипиздызаёбанные, нахуй!

Лизонькино личико начала заливать краска. Она (хотя и слышала такие вещи каждый день) отшатнулась от двери и решила пока ретироваться на свое место, но из кабинета ее окликнул Максимыч:
- Елизавета, проходи, не стой в дверях (вот блин, заметил!)

Лизонька зашла в кабинет.
- Как дела с учебой? – пронзительный взгляд контрастировал с добродушной улыбкой, видимо, Максимыч прочитал что-то такое на удаве, отчего пришел в прекрасное настроение.
- Нормально, - стесняясь его взгляда, себе под нос пробормотала Лизонька
- Что значит – нормально? Что у вас за манера – давать такие характеристики, что ничего не поймешь? Зачетку давай!
Лизонька помялась на месте.
- У меня ее с собой нет...
Максимыч сокрушенно покачал головой.
- Ясно. На сегодня план какой?
После чуть ли не побуквенного разбора плана с доёбываниями до каждого слова Лизонька упорхала к себе в приемную.
Ну хорошо, - подумал Быстров, - Петровичу позвонили, тупиздню задание дали.
Максимыч достал сигареты и вышел на балкончик покурить. В кармане заиграло «Не думай о секундах свысока…». Звонил генеральный.
- Да, шеф.
…..
- Дело серьезное, продукция новая, партия крупная, покупатель очень требовательный – я бы поручил это дело спецам, имеющим какой-никакой опыт
…..
- Лизе? Я это себе вообще никак не представляю. Все оборудование пропадет, и поставщики сквозь землю провалятся. А на меня все будут пальцем показывать и ржать.
…..
- Да, я блядь представляю, чем я должен заниматься. У службы снабжения, сбыта, маркетинга и рекламы, а не учебный центр для тупиздней. Работа встанет к хуям! А ей-то это нахуя?
…..

- Ладно, как скажете. Я предупредил.

Ворча, Максимыч возвратился на свое рабочее место. Выбора не было. Генеральный требовал, чтобы Лизонька постигла весь бизнес-процесс коммерческих служб промышленного предприятия на конкретном примере. Готовит ее к переводу в коммерческий центр.
Да, блядь, невесело, подумал Быстров. Если сейчас Лизонька находится лишь под его методическим руководством, шефством, что ли, то в скором времени эта дура окажется в его штате.
Работа понеслась. Для начала Максимыч заставил Лизоньку штудировать документацию по выпускаемой продукции, начиная с гостов и прочей хуеты. Затем он погнал ее по всем службам завода для согласования договора. Это было уже сложнее. Стеснительная Лизонька пулей вылетала из кабинетов, где заправляли делами наглые прожженные тетки.

- Илья Максимович, я дура, у меня ничего не получается, - всхлипывая, появилась она на пороге кабинета коммерческого.
Максимыч пожал плечами.
- Я даже в чем-то с тобой соглашусь, но раз шеф мне дал задание – придется выполнять.
Битых два часа Максимыч втолковывал ей схему сбыта продукции и к концу этой лекции устал как после 20-километрового марш-броска.
Настенные часы показывали 15-15.
- Ладно, Елизавета, на сегодня закончим, собирайся домой. Завтра продолжим, и документы не забывай изучать.
Максимыча всегда смешило, как Лизонька собиралась домой. Каких-то несколько секунд, и она пулей вылетела из кабинета, быстрее, чем до уха Максимыча долетело брошенное на ходу «до свиданья».
Максимыч закурил прямо в кабинете.
- Уффф, ну и тупиздень, - на разные интонации, лады и гаммы доносилось из-за его стола из клубов дыма.

В глазах Лизоньки вместо туповатого стеснения мгновенно появился боевой задор, и она чуть ли не кубарем ссыпалась по лестнице. На площадке второго этажа, на свою беду, дремал Дядя Юра.

- Прочь с дороги, жопа волосатая, сала комок блядь! – срываясь то на хохот, но на адский визг, крикнула Лизонька, и большой, солидный пес метнулся, как заяц, и прошмыгнул в какую-то подсобку, где и скрылся.

Лизонька достала мобильник и набрала номер.
- Привет, Стелька, ну как прогуливаецца гагагааааааааааа? Собирай шоблу-ёблу, в клубешник попиздячим! Чего рано, да меня Максимыч пораньше отпустил. Да заебал со своими придирками, сволочь! Ага, ну ладно, давай, щас дома пожру и выпрусь

Лизонька жила в пригородном поселке недалеко от завода.
Мама к приходу Лизоньки выставила на стол солидную кастрюльку с пельменями.
- Оооо, пельмешки, блядь! – швырнув сумку в угол, бросилась к столу Лизонька и первым делом сорвала крышку с дымящейся кастрюли.
- Нихуя себе! Всего 60 пельмешек? Да это мне на 2 раза пукнуть – возмутилась Лизонька. – ты не ахуела, маманя?
- Да где ж я тебе, доченька, столько пельменей достану?
- На базу заявку дай, хули тут думать, - Лизонька вспомнила уроки Быстрова, - ладно, это лучше, чем с голодухи сдохнуть.
Лизонька за три минуты слупила всю кастрюлю, после чего слопала 100-граммовую шоколадку (на обложке было написано «Очарование» - уссытесь, блядь)
- Ну ладно, пойду посру, что ли, - вместо «спасибо» сказала Лизонька матери.


Через пару минут у мамы зазвонил телефон.
Приятный и настойчивый мужской голос возвестил:
- Здравствуйте, Наталья Анатольевна. Это Быстров. Извините, нельзя ли услышать Елизавету?
Мама с телефонной трубкой посеменила в огород.

Деревья начали ронять листья. Какая-то пичужка выводила нехитрое соло. Воздух был прозрачен и свеж. Солнце начиналося к закату, свет его стал мягче и приглушенней.

Из деревенского туалета типа «сортир» доносилось довольное кряхтенье, трубный пердеж и шлепки добротных какашек, достигших места назначения. Временами приусадебная звуковая картина обогащалась восклицаниями: Ух, пиздато, блядь!

- Лизонька, - обратилась мама к сортиру, - там тебя Илья Максимович спрашивает…
- Да пошел он нахуй, не слышишь, я срррррруу, - запах свежевысранного говна и смачные шлепки дополнили это категоричное утверждение Лизоньки, - ааааа, блядь, заебись, вот так я буду на тебя срать, упырюга! Хорррошооооо…

- Извините, Илья Максимович, Лизонька сейчас не может подойти к телефону. Ничего? А, ну ладно.

Лизонька, в полном соответствии со своими представлениями о женской красоте, крутясь перед зеркалом, представляла себя почти богиней. Свою упругую в силу юного возраста, но уже прилично откормленную сраку она затянула в донельзя короткую юбку. На длинные ноги она водрузила высокие сапоги, в которых пиздато было бы пойти на рыбалку. Довершало все это великолепие охуенное количество штукатурки на лице типа «ведь я этого достойна, блядь».

Стелька и Лизонька встретились возле клуба. Стелька, хоть и ровесница Лизоньки, была ее полной противоположностью. Она ходила круглый год в джинсах, кедах и каких-то бесформенных балахонах. Зато Стелька знала практически весь музыкальный бомонд города и считалась своим человеком в тусовках музыкантов, писателей, поэтов и падонкаф.

- Ты знаешь, кто сегодня здесь выступает? – ехидно прищурилась Стелька.
- Да мне по барабану, я все равно в этом ничего не понимаю, - сказала Лизонька.
- Ну-ну, посмотрим.

Они прошли в фойе.
И тут прямо на них стремительно вышел, одетый в стиле Джими Хендрикса и, естественно, с жуткой разноцветной банданой, накрученной на башке, и черным стратокастером, не кто иной, как коммерческий директор завода «Промприбор» Быстров.
Заметив Лизоньку, он резко остановился и окинул ее быстрым оценивающим взглядом.

- Хм. Респект, - покачал он головой, и вдруг, сверкнув глазами, рявкнул:
- Юбку оправь!

Лизонька машинально дернула себя за полоску ткани, которую с трудом можно было назвать юбкой, и чуть не содрала ее с задницы. Зато розовые трусы, видневшиеся из-под юбки, сидели как влитые.
Лизонька покраснела как помидор и готова была провалиться сквозь землю. Она тупо уставилась не свои сапоги и впала в ступор. Сколько времени она находилась в ступоре, неизвестно, только почему-то вдруг вокруг оказалось темно, вокруг сцены загорелись лампочки, и какой-то чувак заговорил в в микрофон:
- Вы знаете, кто у нас сегодня играет? Нет, вы этого не знаете. У нас сегодня в гостях – Быстрый!!!

На сцену выперся Быстров, пожал руку этому чуваку и отобрал микрофон.
- Ну здравствуйте, черти. Соскучились? Естественно, блядь, соскучились. Я, прежде чем играть, попижжю немного. Вот вы, особенно те кто первый раз здесь, вы представляете, в чем главная проблема российской музыки?

Из зала стали выкрикивать догадки типа «пидоры!», «пиво!», «бляди!», но Быстрый помотал башкой: нет.
- Главная проблема – это ты! Потому что ты слушаешь говно! Вот эту вот хуйню типа – на меня ты не сердись наранаранана, сцуко блядь!

Лизонька поняла это фигуральное обращение целиком на свою скромную персону и вторично готова была провалиться сквозь землю. «Блядь, как на работе, один напряг», - подумала она, - «сволочь Быстров, везде успел, падла».

- Что, в точку попал? – спросил Быстров, глядя прямо на нее. Лизонька закрыла лицо руками и снова покраснела до корней волос.

В это время на сцене появились басист и ударник, и аццкое трио рубануло:

There's a red house over yonder, that's where my baby stays.
Lord there's a red house over yonder, Lord that's where my baby stays.
I ain't been home to see my baby, in ninety-nine and one half days.

Затем Быстров стал играть соло и ушел в аццкий скоростной запил.
…
Утром Лизонька пришла на работу раньше всех и, хлопая невыспавшимися глазенками, набирала в яндексе: Джими Хендрикс скачать mp3.

Tweet