Лена прислонила лоб к холодному окну автобуса, и сквозь слюдяные струи, омывавшие стекло, взглянула на Рому, стоявшего на тротуаре и смотревшего на нее. И снова превратилось в целый их собственный мир то мгновение, когда их взгляды встретились, нашептывая друг другу о вещах, понятных только им двоим и таких значимых. Снова они смотрели так, будто каждый из них старался унести с собой сколь возможно больше друг от друга: вкус губ, запах, ощущение присутствия, тепло, образ – чтобы лелеять это немногое и утешаться этим до следующей встречи.
          Автобус тронулся и с губ сорвалось прощальное "Я тебя люблю". Дождь шел, а Рома долго смотрел вслед автобусу, пока он не исчез на горизонте уходящей в тоску автострады, а потом, закурив, медленно пошел домой. Он шел по мокрым улицам своего района мимо редких продрогших прохожих и думал о Лене.
            Вот так раз в неделю они встречались, прощались, и считали дни до встречи, тоскуя друг по другу, и засыпая в своих постелях - холодных, больших, пустых. И не было для них большего счастья, чем заснуть вместе, вновь обнявшись и прижавшись телами, когда окна домов напротив гасли и усталые глаза закрывались под уходящий далеко-далеко шум автострады.

Нескончаемый тоннель возвращения домой – блеклый и безвременный. До конца дня – целая вечность, где каждый миг ликует в осознании своего бессмертия. Вселенная выкуренных сигарет на дне одиночества и газетных листов, разметанных по полу - тщетные попытки заполнить ложе мирового океана песчинками из разбитых часов. Домашняя пустота: равнодушная мебель, индифферентный кот, дефилирующий от одного края сознания к другому. Мерное тиканье ходиков – уродливый марш нестройных рядов искалеченных оловянных солдатиков - мгновений, ползущих к краю пропасти за гранью реального. Хтонический ужас одиночества во всей своей жестокой честности правит бал.
Рома взглянул на серый циферблат ручных часов – еще только час дня. Прошло два часа. Отчего она не позвонит или не напишет? Пальцы выплясывают по кнопкам телефона, выщелкивая буквы, сливающиеся в слова мольбы: «Леночка, любимая, я так соскучился!»
            Снова кофе, и снова глаза устало и одиноко бродят по размытым очертаниям букв раскрытой книги, в то время, как мысли так далеки от написанного. Рома перевернул уже три страницы, когда обнаружил, что не может вспомнить ни слова из прочитанного. «Да и к черту, разве это важно сейчас? Где же этот проклятый отчет о доставке?!» - рука судорожно вцепляется в мобильник, как в веревку, сброшенную в пропасть…
            Тишина, полная пустота – искусственный вакуум эфира разверзся черной дырой, из которой выползли отвратительные шорохи и треск – ублюдочные порождения неведомого маньяка-демиурга. А потом потрясающий своей холодной беспристрастностью голос донес до сознания Ромы факт – непреложный и опустошающий: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети…». Вереница гудков укрыла черную вестницу от праведного гнева.
«Что же? Она еще в метро?» - прошептал непонимающе Рома - «Она должна была быть дома еще час назад! Она сказала, что сразу поедет домой…»
И снова час пытки, а потом второй, и вереница антрактов, оканчивающихся неизменными: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети…». И хлопая дверьми врываются в отчаявшуюся голову мысли. Страшные мысли, от которых рушится пол под ногами. Гадкие мысли, от которых хочется разодрать себе пальцами грудь. Простые мысли, которые все объясняют и которым так хочется верить.

            Звонить на домашний - срочно, бегом к телефону! Вновь эта безумная пляска по заспанным кнопкам и вновь отверстые врата неизвестности эфира… «Лена еще не пришла. А кто ее спрашивает? Что-нибудь ей передать?» О нет, нет сил отвечать на это, только не сейчас. Спастические судороги пальцев, вдавливающих рычажок и громко ухающие удары в грудь, отдающиеся звоном в ушах. Яркий сполох в сознании – невероятно правдоподобное, все объясняющее предположение ужасно до отвращения: сплетение тел в экстазе счастья, где его место занято другим... Ну конечно! Рывок и падение тела на кровать, зубы сжимаются так, что верно сейчас искрошатся, и пустой рот, наполненный обломками ярости, раскроется, чтобы исторгнуть беззвучный крик боли и выблевать растоптанное сердце...

              Сон пришел как ангел-спаситель – милосердно опустившись на обессиленного Рому. Он заснул, укрывшись клетчатым пледом, словно водолазным колоколом, отгородившись им от мира, в котором единственным его желанием было сдохнуть.
              Резкий вдох, судорожный рывок с постели, зрачки превращаются в точки, грудная клетка вибрирует, силясь сдержать биение, стремящееся вырваться прочь - сообщение!!! Рома схватил телефон. Конвертик на сером экране прямо под часами! Благословенный конвертик... "Ромочка, милый, я очень-очень тебя люблю! Ты - мой единственный, Ромочка, счастье мое! Родной..."
                Глаза его увлажнились – то были слезы счастья, стыда за подлые мысли, слезы свободы от этого жуткого наваждения одиночества. Вспотевшими дрожащими пальцами Рома набрал ее телефон и вслушался в теперь уже столь благорастворенный вакуум эфира: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети…». "Наверное неполадки в сети" - подумал Рома и пошел умываться.
                Вечером позвонил папа Лены. Автобус, на котором она возвращалась от Ромы, попал в ДТП. Лена умерла через двадцать минут, не приходя в сознание.

Tweet