ПОГОНЯ.
В это время "Волга" Казмекова, управляемая Алексеем, неслась на пределе скорости, туманя удушливой степной пылью. До горизонта в любую сторону степь да степь, как в песне. Далеко видно, что и где происходит в этих бескрайних полях. Вон она, пылит, петляет вдали чёрная точка - машина директора совхоза. Попалась на глаза, теперь не уйдёт!

- Жми, Серёга, - кричал Павел, перебинтовывая руку оторванной от рубашки полоской белой ткани, - жми, догоним!

- Никуда не денется, - спокойно ответил Алексей, - в лесу или в горах может, и потеряли бы, а здесь всё видно, как на ладони. Не уйдёт!

Преследуемая "Волга" притормозила впереди, песок, поднятый ею, полетел клубясь дальше по дороге, гонимый ветром, но через несколько секунд машина опять рванулась с места, повернув направо.

- Петляет, как заяц, - сказал Павел, вглядываясь вперёд, - что-то там ещё стоит на обочине.

- Машина какая-то бежевая, - прищурил глаза Алексей, - "Москвич" - "каблук" пристроился на дороге.

Через минуту они уже поравнялись с одиноко стоящим у обочины "Москвичом".

- Странная какая-то машина, - сказал Алексей притормаживая, - стоит посреди степи без водителя.

- Да хрен с ней, - откликнулся Павел, - давай поменяемся местами, я за руль, а ты рядом. Рука у меня ранена, стрелять не могу.

Алексей выскочил, сел на место пассажира, а Павел занял место водителя, и "Волга" опять рванулась в погоню. Как только она отъехала метров на двести, дверь фургона приоткрылась, и изнутри вылез бледный окровавленный Фёдор. Он, пошатываясь, опираясь на стенку фургона, прошёл к кабине и сел за руль.

Голова гудела, и хотя он перевязал рану, подложив чистый платок, сознание то и дело намеревалось покинуть его. "Хорошо, что всегда носил с собой ключи от "Волги", - подумал он, - сыскари-сопляки, хотели так просто взять старого волка". Фёдор беззвучно рассмеялся. Эх, лет двадцать назад он бы просто вышел им навстречу, этим юнцам, выкормышам Обухова, таким же тупым, как и сам их начальник. Вышел бы и легко придушил бы одного, а потом другого. Без особых усилий. Но теперь, когда возраст его уже далеко перевалил за шестой десяток, такие игры стали ему не по силам.

Фёдор завёл мотор и поехал на "Москвиче" в обратном направлении. Успеть бы до развилки, а там по степи до хижины старого одинокого деда Баглана. Там в доме под половицей спрятаны документы - новый паспорт с московской пропиской и его Фёдора фотографией, где он числится Петровым Александром Ивановичем. Тысячи Петровых в Советском Союзе, сотни Петровых Александров - попробуй, найди его потом Ванька Обухов. Деньжата есть на первое время, спрятаны у Баглана, и потом есть - в Москве пара вкладов на имя в новом паспорте. До смерти хватит. Он ехал по дороге в совхоз, который поднял из грязи тридцать лет назад, ехал, стремительно отдаляясь от своих преследователей.

А Павел гнал "Волгу" на пределе возможности. Расстояние между ними и преследуемым сокращалось с каждой секундой. Из-за пыли, вырывающейся из-под колёс летящей впереди "Волги", лобовое стекло стало нечистым, и дворники не спасали, размазывая грязь по стеклу.

- Стреляй по колёсам, - крикнул Павел. Алексей, высунувшись в окно, пальнул из пистолета. "Волга" впереди заёрзала задом, но выпрямилась и снова рванула вперёд. Алексей громко чихнул, втянул голову в салон и, бросив пистолет на колени, стал тереть лицо.

- Проклятая пыль, - бормотал он, - полные глаза песку.

- Не попал ты, - хмуро сказал Павел. - Попробуй ещё.

- Сейчас глаза протру, - ответил Алексей, но в это время идущая впереди "Волга" резко затормозила, развернулась юзом, и Павел едва успел вывернуть руль, чтобы не въехать ей прямо в бок. Зад машины занесло, и она с разворота ударила "Волгу" директора по багажнику.

- Ёб твою мать, - выругался Павел.

Алексей, больно ударившийся об корпус машины, уронил пистолет на пол и схватился за голову. Из "Волги" директора выскочил маленький человечек и, падая и шатаясь, побежал прочь по степи. Павел рванул дверь своей машины, но её заклинило - она не открывалась. Павел схватился за руль и раму и обоими ногами ударил по двери.
От напряжения повязка на руке ослабла, и кровь хлынула с новой силой. Дверь поддалась. Павел кинулся к "Волге" директора, но салон был пуст.

- Стой! - крикнул Павел убегающему человечку. - Стой, застрелю!

Тот упал на землю и, закрыв голову руками, закричал:

- А-а-а, не убивайте! Я ничего не знаю! Мне приказали!

- Ты откуда взялся в машине, придурок? - спросил Павел, подбежав к упавшему.

- Я ничего не знаю! Мне приказали! - вопил тот, извиваясь на земле.

- Кто тебе приказал? Откуда ты взялся? Где директор? - заорал Павел, пнув для убедительности человечка ногой под зад.

- Ой-ой-ой, не бейте, - взмолился тот, - я всё расскажу! Только не бейте!

- Скорее, - торопил его Павел, одним рывком за шиворот подняв с земли. Подбежал, держась за разбитую голову, Алексей.

- Я ехал в совхоз, - начал говорить человечек, опасливо поглядывая на вооруженных Павла и Алексея, - я яйца вожу в город. Утром отвёз и возвращался в совхоз. Вижу, директорская "Волга" несётся навстречу. Я и отъехал на обочину. У нас так принято. "Волга" притормозила. Гляжу - директор весь в крови вылезает, и стекла заднего на автомобиле нет. А он мне кричит - садись, мол, в машину и гони в город. Я послушался - наш директор два раза не повторяет. А потом вы стали догонять, тут я испугался, а когда стрельнули я и вовсе едва не умер и решил тормозить...

- Значит, директор на твоём "Москвиче" уехал? - быстро спросил Павел.

- Так оно и есть, наверное, - пробормотал человечек, - не убивайте меня...

- А куда он поехал? - спросил Алексей.

- Ей-богу, не знаю, - слёзно поклялся бедняга, - я вообще не при делах. Яйца вожу, и всё...

- Говори, а то застрелю, - прикрикнул на него Алексей, погрозив пистолетом.

- Да не знаю я, - не своим голосом завопил человечек, - там одна дорога, до развилки и направо к посёлку...

- Куда директор мог поехать, в посёлок или ещё пути есть? - спросил Павел.

- Может, и в посёлок, может, и к старому Баглану в хижину, хрен его знает, - заплакал человечек, - не знаю я ничего...

- Садись в машину, - приказал Павел, - покажешь дорогу. Как зовут-то тебя?

- Аркашка, - пробормотал человечек.

- Как Райкина, - усмехнулся Алексей, - не унывай, Аркашка, жив будешь, мы из милиции, а не бандиты какие-нибудь.

"Одна жопа," - подумал Аркашка, но перечить не стал, а полез в "Волгу".

В это время Фёдор, не торопясь, ехал на стареньком "Москвиче" и думал. Вот сейчас опера догонят Аркашку, он в штаны наложит и всё как было им расскажет. И поедут они обратно его, Фёдора, догонять. А на "Москвиче" от "Волги" не уйдёшь. И где опера Обухова чёрную "Волгу" взяли, не из Москвы же пригнали? В районе всего две таких машины было - у него, директора передового совхоза, и у товарища Казмекова, местного "князька" и главы исполкома. Неужели у Казмекова реквизировали? А что, Обухову не привыкать - в партизанах у старушки козу отбирал, у председателя исполкома - "Волгу". Растёт работник Внутренних органов. Дичь у него всё крупнее.

От развилки одна дорога на посёлок, а по ней сбоку и хижина Баглана притулилась. Как пить дать, заедут они к Баглану, и если Фёдора у него не найдут, то рванут на посёлок, искать его там. Фёдор рассмеялся пришедшей в голову идее и поплотнее нажал на газ. Минут через десять он подъехал к песчаному карьеру, месту, где брали глину и песок год назад для строящегося в совхозе курятника.

Дорога к карьеру неезженая, песок ровно лежит. Фёдор съехал в огромную яму и остановился у стенки так, что с дороги его и захочешь - не заметишь. Потом вылез и полами своего дорогого окровавленного пиджака замёл, как смог, следы от колёс автомобиля на дорожке, ведущей к карьеру.

Поднявшийся степной ветер помогал ему. От работы рана открылась, потекла кровь. Фёдор почувствовал, что слабеет. С трудом добравшись до машины, упал на сидение и стал ждать, когда мимо пронесётся "Волга" Казмекова с операми.

- Смотрите по обочинам, - сказал Павел, потуже затягивая порезанную руку, - если съедет он с дороги, сразу увидим. Следов от машин совсем мало. Их ветер быстро заметает. Но свежие хорошо видны. Заметим.

Притормозив у развилки, Алексей свернул на незаезженную дорогу. "Куда ему уезжать? - подумал Аркашка. - В степь если съедешь - сразу завязнешь. Разве только в песчаный карьер у дороги спрятаться". От этой догадки Аркашку бросило в пот. Рассказать ментам? Какого рожна? Пусть сами думают, у них головы казённые. Да и чего это они за директором по всему району с пистолетами гоняются.

Молодые какие-то. Может, и не милиция это - документов-то он их не видел. Убить Аркашку грозились, а директор его в прошлом году с семьёй в коттедж поселил. Две комнаты, кухня, газ и туалет дома, прямо сказка. И он, Аркашка, за такое доброе дело должен своего благодетеля предать - не дождётесь.

- Что это? - спросил Павел, притормозив.

- Карьер песчаный, прошлогодний, - равнодушно ответил Аркашка, - в нём не спрячешься, мелковат.

- Следов машины не видать, - произнёс Алексей, - вон дорожка в карьер. По ней, видно, давно никто не ездил.

- Да чего ему в яме сидеть, нас дожидаться, - почесав голову, произнёс Аркашка, - чешет небось на посёлок, а оттуда в другой район по дороге.

- Бензину-то много в машине было? - спросил Павел, нажав на газ.

- Полбака, - вздохнул Аркашка и замолчал. Он точно видел, что "Москвич" его в карьере спрятался. Бампер сверкнул, когда подъезжали. Менты не заметили, потому что как бараны на обочины пялились. А он издалека к карьеру присмотрелся и видел - стоит там его машина - родной "Москвич". Значит, директор затаился. И чего это в этом мире происходит? За героем Социалистического Труда милиция с пистолетами гоняется?

Минуты через две они уже были возле хижины Баглана. Домик его можно было действительно назвать только хижиной. Старый, покосившийся, с трещиной во всю стену. Даже сарай, стоящий во дворе, был новее и лучше дома. Сам Баглан сидел на колодке возле крыльца и выглядел ничуть не свежее своей хижины. В большой чабанской папахе из драной овцы, с жиденькой седой бородкой и узкими-узкими, как две щёлочки глазами. На вид ему было лет сто. Он нисколько не обратил внимания на подъехавшую "Волгу", продолжая складывать в большую корзину собранные на досуге коровьи лепёшки.

Алексей вышел из машины и, подойдя к хозяину, громко крикнул ему на ухо:

- Здравствуйте! Вы не видели тут бежевый "Москвич"? Машина такая с фургоном?

Старик продолжал спокойно делать своё дело. Подошли Павел и Аркашка.

- Салам Алейкум, аксакал Баглан Магометович! - сказал Аркашка.

Старик едва заметно кивнул головой и скрестил руки на груди, посмотрев на приезжих.

- Товарищи из милиции интересуются, не видели ли Вы мой "Москвич"? Не проезжал он тут? - спросил у аксакала Аркашка.

- Как же он мог проезжать без тебя, - спокойно ответил дедушка Баглан, - это же автомобиль, а не ишак. Им управлять надо. И скажи товарищам из милиции, чтобы так не орали, я чуть не оглох.

- Так видели вы автомобиль или нет? - нетерпеливо спросил Павел. - Его угнали.

- Давно тут сижу, - сказал дедушка Баглан, - но не видел. Красный шли - видел, белый шли - видел, а зелёный шли - нет, не видел.

Алексей, подтолкнув Павла, тихо сказал:

- Я быстро в доме посмотрю и во дворе у этого маразматика. Но по-моему это дело пустое, нужно дальше ехать. "Москвич" не иголка.

- Баглан Магометович, - опять спросил у аксакала Аркашка, - вспомни, может, проезжал минут пять назад? Мой "Москвич" бежевый? Ну, ты помнишь его?

- Помню, - сказал старик, - проезжал.

- Точно проезжал? - вмешался в разговор Павел.

- Если старый Баглан говорит - проезжал, значит, проезжал, - гордо сказал старик, - даже если он и не проезжал!

- Хватит дурака валять! - вскрикнул Павел. - Мы преступника ловим, и вы, как гражданин СССР, обязаны...

- У моего деда была коза, - перебил его Баглан, - так вот, когда она умерла, мой дед отпилил ей рога.

Павел, совершенно сбитый с толку, растерявшись спросил:

- Ну и что?

- Они у меня и сейчас ещё есть, эти рога, - покладисто произнёс старик, - хочешь, покажу?

- Да иди ты со своими рогами, - ругнулся Павел и громко крикнул, - поехали, Серёга! Время теряем!

Алексей быстро вышел со двора.

- Никаких следов, - сказал он, - а старый мог машину и не заметить. Что ему - сидит, навоз коровий перебирает.

Парни и Аркашка прыгнули в машину и укатили, а старый Баглан, прищурившись, долго смотрел им вслед и, покачав головой, сказал:

- Не думай, что ты хитрее всех, тогда тебя нелегко будет обмануть.

Он сел на колоду и снова занялся складыванием коровьих лепёшек. Баглан не торопился - жил на свете он уже давно, смерть никак не приходила к нему, и поэтому он тянул время. Взяв корзину, он опять высыпал на землю лепёшки, чтобы снова сложить их, но задумался, глядя в даль. Всё тот же простор полей, те же облака в синем небе, тот же ветер-суховей. Как и десять, и пятьдесят лет назад, и сто. Только он, Баглан, уже не тот. Человек - тля. Время давит его, как неосторожный шаг в густой траве лишает жизни нескольких тварей, ползающих, копающихся в земле. Но не замечает человек, что каждым шагом убивает и убивает, идёт дальше своей дорогой. Так и время, катится себе дальше в бездну бесконечности, усеивая придорожные холмики могильными крестами.

Много лет Баглану. А лучшие свои годы провёл в тюрьме. Давным-давно пришли большевики в родные края тогда ещё молодого Баглана. Лет двадцать пять ему было. У отца его было большое стадо. Кочевали они по степям, жили в юрте - отец, мать и Баглан с братьями. Два раза в год гнали отец с одним из пяти братьев скот в город на продажу. Гнали, чтобы купить хлеба, соли, из одежды чего-нибудь.

И вот не вернулся один раз отец с самым старшим из братьев. От кочевых людей мать Баглана узнала, что арестовали их. Она не понимала, за что забрали отца, ждала. Долго не трогались с места Баглан и оставшиеся братья, все ждали отца.

А приехали чужие люди с большими красными звёздами на шапках, опоясанные пулемётными лентами с винтовками и с наганами. Сразу же обыскали юрту, забрали ружьё и, сославшись на голод в молодой Советской республике, приказом Совнаркома отобрали весь скот, всё стадо.

Осталась стоять посреди степи одинокая юрта. Вскоре кончились и немудрёные запасы еды. А затем неожиданно вернулись и отец с братом. На те деньги, что красные не нашли, что было припрятано у отца на чёрный день, купили пару хороших лошадей и две винтовки. Степи в Казахстане бескрайние, люди кочевые. Попробуй, поймай.

Жили братья Баглана трудом, стали жить разбоем. Вскоре все пятеро сыновей и отец были на лошадях, все при оружии, вольные люди к ним присоединились. Кочевали по степям, лили кровь, добычу делили, пока не попались в ловушку под пулемётный огонь. Тогда то ли аллах помог, то ли хитрость и везение, но ушёл Баглан от погони и один из всей семьи живой остался. Матери уже давно не было. Окольными путями пробрался в Россию, в Москву, там и сел в первый раз за разбой. А что ему ещё делать было - языка не знал, всю жизнь скот пас, да из винтовки стрелял.

В тюрьме русский выучил и кличку свою воровскую получил - "Мамай". Через год отсидки накинули ему срок за убийство. В зоне кто-то из авторитетов хотел Баглана "опустить", да Мамай его зарезал. Начались разборки, Баглана кинули на другую зону. Но и там его "шакалы" достали - порезали живот полосами, хорошо, не насмерть. После этого случая Баглан долго лежал в тюремной больничке, где одессит Лёшка-Мазур и научил его "косить под дурака".

Баглан был парень одарённый и науку быстро усвоил. Вскоре, помучившись с "сумасшедшим казахом", начальники перевели Баглана в психушку, откуда он благополучно и бежал через год. И снова дороги дальние поманили кочевую душу "Мамая". В Одессе, найдя старых приятелей по отсидке, Баглан занялся привычным делом - чистил карманы запоздалым прохожим. Внешность его была очень запоминающейся, поэтому меньше чем через год "Мамай" опять отправился по этапу на зону в далёкую Вологодскую область.

Дали ему срок на всю катушку, приплюсовав и те дела, в которых Баглан участия не принимал. Великую Отечественную Баглан встретил в тюрьме, в тюрьме и пересидел, опять закосив под дурака, чтобы со штрафбатом не отправили на фронт.

Кончилась война, кончился срок у Баглана, и потянуло его в родные места. Тем более не молод он уже был, а ни кола ни двора у него не было. Так и пересеклись дорожки старого вора и вполне молодого ещё тогда нового председателя колхоза "Путь Ильича" Андрея Андреевича Железнова.

Не сразу понял "Мамай", чем вертит-крутит тут новый председатель, когда выполнял его поручения, а когда разобрался, тогда и смекнул, что влип хуже, чем раньше, когда с мирных граждан ботинки снимал. Но Баглан был человек не трусливый, в воровском мире известный и очень полезный Железнову. Поэтому, когда Баглан состарился, построил Железнов ему домик и пенсию положил, как передовику колхозного производства.

Жить в городке Баглан не хотел. Полжизни на зоне провёл, где всё общее, да от глаз чужих не спрячешься. Захотелось хоть в старости побыть одному. Вот такой был интересный старик Баглан.

Не прошло и полчаса, как снова зашумел мотор легковушки со стороны посёлка. "Волга" резко затормозила у домика Баглана. В машине поговорили о чём-то негромко, не глуша мотор, и "Волга" с ревом помчалась мимо. Дорожная пыль взвилась маленьким смерчем, закрутилась вокруг старика и спокойно улеглась вокруг его ног.

Но Баглан, на секунду проснувшись, опять уже спал. Он всегда засыпал вот так неожиданно и тихо посреди работы, еды или прогулки. Привык спать, коротая длинное время заключения, а теперь вот жизнь тянулась, как тюремный срок, и не понятно было, зачем так долго жить Баглану? Может быть, аллах компенсирует ему вот так годы, проведённые за решёткой?

А может быть, просто мучит старого больного человека. Баглан не препятствовал сну, надеясь, что когда-нибудь так же тихо и спокойно заснёт навсегда.