У баб логеки нет, и не убиждайти миня в абратном. То, што они кидайут нармальных пацанофф и ябуцца с ацтойными падонками – эта ладна, йух с ними. Но, блятть, тем ни мение, ни панимайу баб. Тачнее, их ацтойнуйу логеку.

Вот, премер: встретел недавна такую семпатичнуйу пелотку – звать, ну, Клава Пупкина… Сами панемаете, без имён. Типа стройнайа, зилёные глаза, фейс тож ничо – ну, сабаки не пугаюцца. Не сильно, ва всяком случайе. Встретил, как палагаицца,  на какой-то пьянке. Што за пьянко – не спрашевайте, беспалезна – нихуййа не помню. Нет, пижжу, ночало помню – приехали, значицца, часам к васьми, выгрузили топливо в каличестве трёх литраф вотки (панимайу, мало, но што делать, народ бухать розучился. Да и наутро на работу нада было), ящека пива, трёх бутылок шампуня саветскава (это для бабс), ну там и тараньки с чипсоми. Приехали, розумеицца, уже все бухие, Толька я, сцуко был трезый, как язвинник, ибо вертел баранку аффтамабиля. А минты стали сцуко злые, как питбули. Или как Влад Буланофф (в девичестве Радимофф) на матче с мясом. Бухим за руль низзя – бабло снимут, штопестец. На похмел даже, пидарасы, не аставят. Так вот, згрузили мы вотку и сопутствуйущие предметы подняв сумки аж на третий этаж,, и поехали за бабами. Мало таво, што они апаздали на тридцоть шесть менут, так ещё одна стала выйобиваццо – йа ни пайеду, мне в универ нада в шесть сцуко часофф (вы мне пакажите такой йобнутый универ, куда в шесть утра, блять, нада итти? Ахтунг! Я бы такое на заведение шохида напустил. А лучше двух шохидов!), мне надо пелотку побрить, а то сессия на носу, а пелотка на куст шыповнека похожа нах, и тому падобная хуйня. В общем, угаварили мы их паехать с нами, особо упирая на тот факт, что вотка холодная, пиво фкусное, а шампунь пузырицца.

Преехали на хату, начали кушать вотку. На исходе второго литра на участнегов напал креатифф и мы начали петь караоки. Эта был канцерт па заяффкам… ессно, без «Зилинаглазава такси» не абашлось, патом были «Ни вешать нос, гардемарины», и тому падобный ацтой. Хоть бы хто небуть про «Зенит» спел, сцуки. Прешлось петь самаму, вслетствийе чево получил лёгких песдюлей от баб, каторые нихуйа не панимайут в фудболе. Когда я начал арать, што «Зинит – чемпеон!», и петь «Город над вольнай Невой» в пятый рас, пачиму-то спустились саседи сверху (с шистова этажа), и выразили недауменийе. Получиф легких писды, они угомонились и ушли спать.

Спустя где-та час всем эта бадяга надоела, и мы опять пошли пить вотку. Потом я помню слабо, ибо был бухой. Участками прорываюцца васпаминания о том, што я порывался паехать на улецу в майке и шортах (а за бортом было -18 по цельсейу) и дать песды фсем ментам, уйобкам, и пажарным. При чом тут пажарныйе, понять не магу. Меня койе-как успокоили и улажыли спать. Баб, ктсати, было двое, а пацанофф – четвиро. Одна баба была зонята изначальна. Мне пачиму-то определили в спутницы ночи вышеупамянутую Клаву, а сами, сцуки, заначили поллитру, и пошли драчить на неё вдвайом. В общем, часа в три ночи я оклимался, проблевался, выпил литр россола и начал фтыкать мультег. На экране уйобский цыпльонок Цыпа што-то там песдел про небо, я делал вид, што мне это интересна аш песдец! К концу я пачувствовал павторные рвотные пазывы из-за таво, што падобные мультеги расшатывали мою и без таво неустойчивуйу нервнуйю систему. Пояснив тему лежащей рядом пелотке, я вырубил телек и приготовился атайти ка сну, ибо спать аставалось часа так четыре.

Как вы сами панимайете, кагда рядом лежыт симпатичнайа малодая пелотка, то спать как-то не тянет, несмотря на грядущий рабочий день. Как нормальный поцан я начал адназначна приставать к лежащиму рядом телу. Тело сопротивлялось, но не сильна. (Тут я должин сделать агаворку, што с означинной пелоткой я был знаком чуть ранее, и настойчево пробивал её на тему атнашений мальчег-девачка, типа там цвиты, вместе в уневер с утра – ейо уневер недалеко от мойей роботы находецца, в общим, как всигда. Тем более, што мне эта Клава нравилась, аш песдец – вроди как влюбилси).

Черес минут тридцоть лехкава петтенга я окончательна пратрезвел (хорошо, што паблевал), и во мне праснулась гражданская сазнательность. Я посмотрел на часы и заорал «Ахтунг!». На дворе было полпятава утра, а спать аставалась не более трёх часоф. Подумаф, што никуда она ни убежыт, и присунуть ей я успею на выхадных, я отвернулся и зоснул.

Черес три дня, аккурат на выходных, я вспомнил, што было той ночью, и пазванил ей. Трубку она не брала долга, и особого энтуземазма в голосе я не услышал. Выбив у нейо два часа сведанийа, я, как полный уебан, купил какие-то цвиты попреличней, напесал стехи (кстати, харошийе, беспесды) и поскакал на стойанку. В смысле, што ейо дом рядам с мойей стаянкой находецца. Где я афтамабиль ставлю, а не то, што вы падумали.

Доехав да кафейни, мы праследвали внутырь, где седели просто дохуйа знакомых пацаноф. Пока здаровался, руки до локтей стёр. Пасадив ейо за стол, я начал окончатильна пробивать её насчот атнашений. И, как вы думайете, што она скозала – «Я не хачу с табой фстричацца по причине таво, што ты норкоман, уебанский олкаш, и ваще, далбайоб». Канешна, паследнийе слова она ни гаварила, но сматрела на миня так, што я это явственно понял. Ну не далбайоб же я, в канце канцов. И вот после этава абъясните мне, где у этих баб, сцуко, логека спрятана. Ф пелотке, рту и анусе нету – правирял! Ни у каво!

Tweet