Однажды,  в середине девяностых, когда мне было лет эдак тринадцать, лютой зимой, искрящейся свежими снегами, еще не изгаженными собачьими экскрементами,  наступил большой христианский праздник. Очередная пятница. День, когда многие тысячи вечером на работе благостно пьют после тяжелой, затяжной недели. Известный вам персонаж, легендарный дядя Миша, работавший в то славное время ассенизатором, справедливо расслаблялся по пятницам. Хотя расслабляясь по средам, четвергам и прочим дням недели, дядя Миша не считал, что делает это он несправедливо. Ибо по его представлениям слишком уж говняная ему досталась работа. Без малейшего намека на славные подвиги и героизм. Серые вонючие будни. Даже шабашки  - хоть и мало-мальски прибыльные, но все ж опять-таки вонючие.

  Вот и в тот памятный вечер пятницы пожилой ассенизатор вдоволь вкусил напитка отжыготворящего действия «Кириллыч», всегда верно поражающего дядин Мишин мозг в ту самую точку, отвечающую за поиск приключенческих катаклизмов и других разнообразных катастроф, коими судьба щедро баловала дядю Мишу. Напившись в синий пластилин, дядя Миша изготовился к путешествию через морозную, снежную зиму домой. Как, блять, Руаль Амундсен, ебанарот. Неуверенной походкой  первопроходца, пропившего с эскимосами сломанный компас, дядя Миша сквозь снег упорно хуячил домой, по направлению зюйд-зюйд–вест. Штормило…

  … Может быть дядя Миша и дошел бы домой, так и не встретив по дороге ни одного стоящего приключения, но … « Там, за туманами, вечными пьяными» на пути бухого полярника, прокладывающего себе путь в снежных непогодах повстречались я и мой друг Денис. Денис нес с собой лыжи. Мы с ним держали путь на раскинувшуюся рядом стройку, которая уже лет десять как проходила ударными темпами. На территории стройки возвышался эдакий курган Неизвестного Экскаваторщика, огромная куча земли, засыпанная снегом, и по нашим замыслам  могущая послужить нам в качестве нихуевого лыжного спуска.

  Первым заметил дядю Мишу Денис. Сквозь непогоду, согнувшись, шатаясь, как боксер, только что познавший таинство нокаута, в огромной меховой шапке, какие я видел только в фильмах про партизан восемьсот двенадцатого года, неистово ебашил домой присыпанный снегом дядя Миша. Ветер в харю - я хуярю, ебанарот.
- Натуральный Йети, бля, - захохотал Денис.
- О! Молодежь! Да еще и с лыжами?! Вы хоть на лыжах стоять-то умеете? – поприветствовало нас существо дядя Миша, обдав морозный воздух перегаром. Выхлоп у него был, я вам скажу, как у неисправного атомохода «Ленин».
- А ты сам, дядя Миша, умеешь? – поинтересовался я, подогревая в снежном человеке здоровый спортивный интерес, обычно влекущий дядю Мишу к разным экстремальным физическим упражнениям.
- Да я лыжник от Бога! Все детство на лыжах прошло! – безапелляционно заявил дядя Миша.
- Хуевое, наверное, детство было у вас! Гыгыгы, стою я в луже – лыжи обуты, иль лыжи не едут, иль я ебанутый - вновь захохотал Денис, но «синий» лыжник пропустил его слова мимо ушей, сосредоточено рассматривая лыжи.
- И где же вы катаетесь? -  спросил лыжник от Бога.
- А вон там, - показал Денис на стройку, - горные лыжи! Сможете?
- Я?! Да как занехуй! Я вам, сопляки, сейчас покажу, как бывший сибиряк владеет лыжами, - бухому дяде Мише явно хотелось выебнуться своим ниибическим мастерством в зимних видах спорта.
Он взял лыжи и отправился навстречу спортивным достижениям. Механизм самоуничтожения был в очередной раз бесповоротно запущен.

На этой земляной горке вовсю резвились детишки, катаясь на санках и просто на жопах. Трасса лыжного спуска была уже накатана. Несколько раз наебнувшись, дядя Миша сквернословя и кряхтя, взобрался на вершину. Бухой в пузырчатые синие сопли горнолыжник, не мешкая не секунды, облачился в лыжи, посмотрел на нас с нескрываемым пьяным превосходством, отчаянно оттолкнулся и отправился на трассу гигантского слалома. В ебальник ему нежно захлестал колючий холодный ветер. Скорость спуска увеличивалась…

  Видимо, дядя Миша давно не упражнялся в скоростных горнолыжных слаломах. Где-то на третьей секунде спуска раздался истошный вопль, в котором ясно слышался отчаянный задор и принебрежение к опасности – « Аааа, ебтвоюмаааать». Скорее всего, искусный лыжник терял контроль над ситуацией и всевозрастающей скоростью…

  Еще около трех секунд гигантский слалом проходил нормально. Синий ебантей, согнувшись, пугающе быстро несся навстречу рекордам ( под Slayer, наверное, вообще бы охуенно смотрелось).  Но спустя мгновение,  аццкий горнолыжник подлетел на какой-то кочке, оторвался от  поверхности обоими лыжами, и стремительно воспарил над грешной землей, как заправская Майя Плисецкая в свои лучшие годы. Словив в полете резкий крен, дядя Миша, весело и резво дрыгая всеми конечностями, исполнив тройной тулуп, резко и эффектно уебался об землю, и кувыркаясь рядом с разлетающимися в стороны лыжами, продолжил спуск.  Исполнив несколько технически очень сложных кульбитов с применением головы, рук, туловища и жопы, отважный естествоиспытатель остановился недалеко от забора стройки и теперь возлежал в снегу, видимо переводя дух после веселых стартов. Мы с Денисом начали спускаться к месту спортивной катастрофы. Два из трех ее участников – лыжи – оказались целы. Невыясненным оставалось самочувствие последнего члена гвардейского экипажа – дяди Миши.
- Оооооо, блять… - судя по всему, прослушав в голове несколько гитарных рифов группы Нирвана,  дядя Миша пришел в себя, был жив и немного контужен.  Ебальник горнолыжника был густо присыпан снегом, шапка валялась чуть поодаль. Сейчас, когда я вижу по ТВ рекламу про отморозков, спрашивающих «Ice?», первая картинка, которая выплывает в моем мозгу – это лежащий в необычной позе, как из книги «Камасутра для онанистов», засыпанный снегом и матерящийся по такому случаю пьяный дядя Миша.

  - Ебать ту Люсю, - поднимаясь, проклинал лыжный спорт продолжатель геройских дел летчика Гастелло, только что аццки таранивший землю. – Хуле вы смеетесь, пиздюки? Человек на лыжах сто лет не стоял уже, выпил немного, чуть не убился, а им, блять, смешно!
- Так может вы еще раз попробуете? Для закрепления навыков? – захохотал я.
- Ну его нахуй, - сказал дядя Миша, поднял свою партизанскую шапку и поморщился. В тот момент он еще не знал, что судьба на сегодня приготовила ему маленький приключенческий бонус. Видимо, пережив волнительные моменты своего геройского трансатлантического перелета этот бляццкий Чкалов решил отойти за металлическую будку, раньше служившую пристанищем для сторожей – слабиться…

… Прошло несколько минут, прежде чем мы заметили, что гроза горнолыжных трасс, существо дядя Миша стоит в одной и той же позе у металлической будки. Поначалу мы подумали, что вследствие перенесенного крушения дядин Мишин башенный процессор дал сбой  и алкоголик производит перезагрузку. Однако на самом деле все оказалось куда более трагичнее. Произошла, сука, не побоюсь этого слова, практически эпизоотия, блять.
- Похоже, пароход «Челюскин» замерз,блять, во льдах, - констатировал Денис и мы с ним пошли к дяде Мише, человеку и пароходу, чтобы узнать причину остановки его физической активности.
- Гыгы, да тут у нас Земля Санникова, ебанарот, - заржал Денис, увидев рядом с дядей Мишей желтый снег. – Эй, на барже! Где тут проход в Атлантиду?!

  Дядя Миша вполоборота повернул к нам свой бухой ебальник, виновато оскалился, и выдавил из себя: « Ыыыы, тут конфуз вышел. Сука, примерз я».

  Оказалось, что вследствие употребленного эликсира «Кириллыч» и полученных спортивных контузий и прочих травм, дядин Мишин вестибулярный аппарат сыграл с ним превеселую штуку. Поссав уже, неудачливого горнолыжника  ахуенно тряхнуло. Баллов на девять, блять, по шкале Рихтера. Потеряв и без того шаткое равновесие, дядя Миша поимел неосторожность коснуться радостно искрящегося инеем металла оголенным палавым хуем. На морозе под минус двадцать. Вот и все – пиздец. Матрос Железняк застыл в почетном карауле. Замерзли в доках корабли…

  Узрев такой готичный морозно-генитальный апокалипсис, случившийся с человеком-пароходом  спустя несколько минут после его неудачного трансатлантического перелета, мы с Денисом  просто упали на снег и хватаясь за животы, сотрясаясь в чудовищных приступах ржача, катались по снегу и смеялись до слез. Пьяный дядя Миша, слившийся с металлической будкой, смотрел на нас  и тоже начал скалиться  наполовину беззубым ртом…

  - Дядя Миша, ебать, ну ты Титаник в натуре! – гоготал Денис. – Даешь каждому Титанику по персональному айсбергу, гыгыгыгыгы! Придется резать якорь! Таких людей нужно в космос отправлять, чтобы потом на девятое мая вся страна салют смотрела!

  Пришлось нам спасать дядю Мишу от хуевого, в прямом смысле, обморожения. Побежали домой к Денису, набрали теплой воды в термос, отнесли дяде Мише. Когда мы опять появились на стройке, этот гидроцефал уже не улыбался. Обездвиженного горнолыжника уже прилично занесло снегом. Он в нетерпении мелко перебирал ногами – видимо, всерьез уже беспокоился о своей дядемишиной либиде, столь трагически погибающей в тяжелых метеоусловиях. Мы отдали ему термос, чтобы этот бляццкий Челюскин сам спасал себя из ледяного плена. Через несколько секунд дядя Миша был свободен для новых спортивных достижений и рекордов в других зимних видах спорта, но предпочел ретироваться домой – отогреваться, выпивать за здоровье и чудесное вызволение из ледяного плена.

Tweet