Михаил сидел на краю обрыва и смотрел вниз. Там внизу летали птички и ходили люди, казавшиеся Михаилу обычными букашками, маленькими и беззащитными, такими на которых можно было бы наступить сандалией. Красное заходящее солнце светило Михаилу в глаза, оставляя в них яркие круги, мешающие видеть темноту расположенной внизу ямы. Михаил сидел на крыше шестнадцатиэтажки, а думал, что сидит в горах. Он ощущал даже свежий морозный воздух, врывающийся в легкие через носоглотку, видел снежные вершины находившихся на расстоянии соседних гор. Михаил передознулся светом кварцевой лампы, когда убивал микробов гриппа в комнате.

-Они окружают нас, я чувствую, как по моему телу пробегают их крохотные лапки, - говорила Настя, выставив вперед ладошку и рассматривая в ней что-то мутными красными глазами. Михаилу казалось, что микробы способны на большее, чем просто заразить собой очередного человечка, ему казалось, что они способны объединиться в некую группу, которая оживет в результате их совместного сплоченного действия во что-то совершенно иное. И это иное будет страшным и зловещим. Михаил представил рябого милиционера одной рукой перебирающего, точно четки, наручники, а второй незаметно мастурбирующего член. От такого непонятного видения на душе Михаила стало неприятно и нестерпимо захотелось почему-то солененьких огурчиков. Но в этот самый момент он заметил на шкафу ту самую кварцевую лампу. Поставил стул, залез на него, вдохнул многовековую пыль, скопившуюся на шкафу, будто тот был наэлектризован, и, чуть потянувшись, все-таки достал ее рукой.

Настя  он поднявшейся пыли стала чихать – у нее была аллергия на все то, что летает, даже на большие предметы, например на самолеты, которые она иногда видела в небе. А когда отчихалась, взглянула на кожу своих рук. Та покрылась красными пятнами и небольшими капельками, будто рука была парафиновая и таяла от жары. Насте стало стыдно, поскольку она подумала, если настолько ужасны руки, то, какое же ее лицо? Она представила его себе и от увиденного чуть не потеряла сознание, благо она сидела на полу – если бы стояла непременно бы упала.

-Я пойду приму ванну, - сказал она Михаилу, и упорхнула, пока он стоявший к ней спиной пытался воткнуть штепсель в розетку. Розетка не поддавалась. Она вообще была странной, в ней была только одна дырка и сеть за ней была однофазной. Пока Михаил понял это, прошло чуть больше получаса. Он оторвал у штепселя один проводник, и тогда одна вещь с легкостью вошла в другую. Кварцевая лампа загорелась кварцевым светом. Микробы начали сгорать прямо в воздухе. Тут и там Михаил видел огненные вспышки, причем разноцветные, напоминающие фейерверк. Сначала вспышки были хаотичными и беспорядочными, но постепенно в них стала просматриваться некая упорядоченность, потом логика и в конце уже целенаправленное действие. Вспышки стали объединяться и вспыхивать вместе огромными вспышками, свет от которых проникал в Михаила через глаза прямо в мозг. От этого света и случилось у него помутнение сознания, будто оно было у него негативом, который засветился. Все стало чистым и одноцветно черным.

В Михаиле проснулось желание залезть куда-нибудь повыше, откуда можно было бы рассмотреть абсолютно все и выявить сколько в мире микробов и возможно ли их полное уничтожение. Но пока он поднимался на лифте и лез на крышу дома по лестнице, забыл о возникшем желании. Мозг посетило новое видение, от которого замерло на несколько минут сердце. Видение гор, вершины которых были покрыты снегом, отражающим солнечные лучи и испускающим блики. Морозный ветер залетел под футболку и в домашние тапочки. Михаилу стало немного холодно, но это не помешало его удовольствию созерцания той красоты, от которой кружилась голова, и перехватывало дух. Михаил подошел к обрыву глубокой расщелины, на дне которой ходили туда-сюда люди, играли дети и ездили автобусы. Сев на самом краю он стал всматриваться вниз, лепить снежки и кидать их в пролетающих мимо птиц.

Девочка Олечка в коротеньком платьице и грязных трусиках строила в песке дом для куклы Барби и ее дружка, беловолосого пластмассового человечка с голубыми, будто небо глазами. Непонятное для нее желание сидело в душе - Олечке хотелось спрятать от людей своих кукол, чтобы те наконец-то остались вдвоем, хотя для чего, с какой целью она не понимала. Песок был горячим, почти раскаленным и обжигал ей загорелые покрытые полосками царапин ноги. Неожиданно что-то ударило Олечку в голову, приятно остудив волосы. Олечка потрогала голову рукой и обнаружила на ней снег, лежащий комом и стремительно таявший. Тогда она посмотрела наверх и увидела на крыше шестнадцатиэтажки нечеткую фигуру ангелочка, освещенного красным светом, будто на него был направлен откуда-то со стороны мощный прожектор. Почему именно ангелочка, а не простого человека было непонятно даже ей самой. Ангелочки нравились ей больше людей и, возможно, поэтому она видела их намного чаще, чем видели их все остальные. Ангелочек сидел смирно, будто послушный мальчик, а потом неожиданно в него врезалась неизвестно куда несущаяся сумасшедшая птица. Ангелочек наклонился вперед и упал вниз, на асфальт, между двумя людьми, идущими навстречу друг другу с одинаковыми кожаными дипломатами.

Настя в этот момент смотрела в зеркале на свое отражение. Лицо ее плавилось и уже каплями висело на скулах, превратившись в нечеткое изображение, будто на только что нарисованную акварелью и не успевшую высохнуть картину попала вода. Лицо становилось нечетким и безобразным. Чтобы как-то остановить подобный процесс аллергии на летающую пыль, она налила в таз холодной воды и, задержав дыхание, засунула в нее голову. Держала ее, пока от холода находившийся во рту язык не покрылся инеем. Когда вынула, то лицо было уже застывшим в одномоментном чудовищном образе своего плавления. Весь оставшийся вечер Настя выцарапывала на нем бороздки, обрезала ножичком капельки и протыкала тоненькой иголочкой поры, придавая лицу прежний вид.

Михаил, перед тем как в него врезалась птица, видел звериный оскал этой самой птицы. Именно по этому он не увернулся и ничего не предпринял, поскольку знал, что подобное существо все равно рано или поздно с ним расправится. Он лишь глубоко вздохнул, выпятил грудь и с гордостью встретил удар, оказавшийся слишком сильным для его иммунитета. По неизвестной причине легкие Михаила перестали дышать, и, задохнувшись, он умер, в результате чего и упал с крыши. С обрыва, как могло показаться его еще живому, но постепенно умирающему мозгу.

Олечка пыталась подойти к растекшейся по асфальту лужице крови и оторвать от крылышка ангелочка беленькое перышко, но ее не пускали люди, одергивая за коротенькое платьице, и для полной убедительности шлепая ее по юным ягодицам.

2005г. Сергей Трехглазый.

Tweet