Началось все с того, что не успел я еще как следует затянуться, как ко мне подошел человек, в огромных роговых очках, в грязной рубашке и в растянутых плавках, из которых свисало правое яйцо, дал мне в руки пластмассовое ведро, ковш и предложил, пока остальные готовят завтрак, колют дрова, убирают комнаты и застилают одну единственную кровать, сходить за наркотой. Я посмотрел на него, на его густую бороду и понял, что отказываться нехорошо. Пару раз по пути я попытался с ним заговорить, но он все отмалчивался и за все наше путешествие не произнес ни слова.

Мы подошли к заросшему ряской водоему. И сразу же, как только мой взгляд упал на водную гладь, мне захотелось покинуть это место. Я почувствовал заключенный в нем огромный заряд энергии. Она вошла в меня через поры, и сердце мое, почувствовав опасность, стало биться медленно и тихо, словно боясь своим шумом привлечь ее внимание. Я еле сдержался, чтобы не убежать. Из последних сил я впился ногами в землю и встал как вкопанный.

Человек в это время отошел чуть в сторону, достал из зарослей камыша огромный джамбей и установил его на выложенное кирпичами место, рядом с торчавшим из земли разрисованным и обделанным фенечками бревном. После чего подозвал меня поближе. Я медленно будто шел навстречу сильному ветру приблизился. В руках у человека была забитая чем-то черным трубка. Посмотрев на меня и улыбнувшись желтыми цвета солнца зубами, он чиркнул зажигалкой, глубоко втянулся и надолго задержал дыхание. То же самое сделал и я.

Минуты через две я почувствовал что тело, в котором я нахожусь, стало крениться в сторону, будто кто-то начал наклонять под углом землю. Чтобы избежать падения я сел на лист лопуха и сразу же, как только я это сделал, тело мое как будто приклеилось в точках соприкосновения к земле. Я почувствовал, что не могу, пошевелись им, мне показалось, что меня облачили в ржавые не сгибающиеся доспехи. В этот момент человек начал играть. Звук вошел в меня через рот, потом пронесся в легких, потом распростился по крови - все кровеносные сосуды стали ритмично пульсировать, и наконец-то захлестнул мой мозг. Я выпал. Я растворился в этой музыке. Я почувствовал себе ее частью. Ритм стал меняться, и я каждый раз, когда это происходило, знал, какой будет следующим, будто я чувствовал его. Конечно же, подсознательно. Будто где-то он был прописан, хотя, не помня всего того, что было вплоть до позавчера, я мог предположить, что просто слышал его раньше. Музыка заполнила собой все, что оставалось свободным в моем организме, и мне стало настолько приятно, что впервые я почувствовал себя самодостаточным - ничего в тот момент мне не хотелось, все, что нужно было во мне. Ни одного желания. Нирвана.

Я посмотрел на человека на его стеклянные глаза, на его руки, принадлежащие в данный момент не ему, а музыке. Она управляла ими, она жила благодаря им, она, словно речка, текла куда-то вдаль. И тут я почувствовал, что меня очень нежно за подбородок взяла чья-то рука и развернула мне лицо. Я увидел над водоемом нечто настолько приятное и доброе, что почувствовал нестерпимое желание приблизиться, но, немного подергав своим телом, вспомнил, что приклеен к земле. Желание было очень сильным и я, скорее всего, не смог бы удержаться в противном случае. И это меня спасло. Земля будто заботилась обо мне, словно мать о своем ребенке. Меня заполнило чувство любви. Абсолютно ко всему. Я любил всех и вся. Любовь переполняла меня и хотела вырваться наружу огромным взрывом, огромным разрушительным взрывом – настолько ее было много. Над водой появилось некое существо. Оно было прозрачным и только по игре солнечных зайчиков можно было понять о его присутствии. Оно танцевало. Будто кобра под звуки дудочки. Я не видел его формы, но был уверен в том, что она прекрасна. Я чувствовал это своим сердцем, поскольку считал в тот момент, что ничего в природе не может быть не прекрасным. И это чувство наравне с всеобщей любовью так же переполняло меня.

Я вспомнил свое первое впечатление, когда несколько минут назад увидел водоем, вспомнил, насколько показался он мне зловещим. И смотря на танец неведомого существа, растворяясь в звуках джамбея, понимал, убеждал себя, что я глубоко ошибся. В тот момент меня испугала заключенная  здесь энергия. Она показалась мне враждебной и негативной, а оказалась самой позитивной. Я не списывал все это на действие того вещества, который мы выкурили. Мне казалось это смешным и ничтожным. Я видел перед собой божественный мир, он был настолько великолепен, настолько всеобъемлющ, что заключать его в нескольких десятках миллиграммах неизвестного мне вещества было бы просто кощунством, неуважением ко всему Миру, Вселенной и к Себе в частности. Просто я испугался силы, я почувствовал робение перед ней, поскольку все же она была опасной, она могла захлебнуть меня, переполнить и даже убить сильнейшим экстазом. Если бы я не был приклеен к земле, это бы обязательно произошло.

***

Я пришел в себя оттого, что человек дотронулся до моего плеча и впервые за все время нашего небольшого в плане расстояния, но огромного в плане осознания путешествия произнес.

-Смотри. Вот то за чем мы пришли.

Я посмотрел, куда указывал его грязный желтый от никотина палец. И сначала не увидел ничего особенного, поскольку ждал что-то совсем необычное. Но потом когда он произнес: “Смотри на поверхность воды”, увидел, что около одиноко растущего камыша в радиусе около метра отсутствовала ряска, и вода в этом круге блестела и шевелилась, будто она кишела огромным количеством мальков. Я поднялся, взял ведро и ковш. Что делать дальше я знал, мне не нужно было об этом говорить. Зайдя в воду, боясь спугнуть добычу, я потихонечку подошел к кругу, но не увидел в нем никакой живности. Вода была кристально прозрачной, и через нее виднелось грязное, покрытое мертвыми ракушками дно. Я повернулся, посмотрел на человека и тот, улыбаясь, сказал мне, чтобы я черпал воду. Я, не обдумывая, стал это делать. И как только наполнил полностью ведро вышел на берег. Человек улыбался, глядя на меня, на водоем на ведро в моих руках, он был счастлив. Сквозь густую бороду пробивалась наружу его улыбка, его глаза излучали такой живительный свет, что в данный момент перебивали своим свечением само солнце. Он опустил руки в ведро и некоторое время там их держал, радуясь еще больше, еще искреннее. От него исходило столько положительной энергии, что она смогла бы наполнить собой, по крайней мере, половину сердец бетонного пыльного Вавилона, оставшегося за пределами это счастливого наполненного искренней любовью места.

Минут через десять человек все-таки сумел оторваться от ведра, и мы пошли с ним за дровами. Ободрав руки сухими ветками и колючками дерева называемого в народе “Лох” мы принесли достаточно, чтобы развести костер и как выразился человек “изготовить зелье”. “Изготовление зелья” заключалось в следующем.

Половина ведра была перелита в кастрюлю (которую человек, так же как и джамбей достал из зарослей камыша) и была в ней поставлена на огонь. После того как вода закипела, человек снял висевшую на шее ложку, аккуратно насыпал в нее вынутое из кармана какое-то желтое вещество и растворил его. Процесс кипения прекратился и возобновился только через полчаса, чему я очень удивился, поскольку сухие дрова горели хорошо, и огонь был сильным. Человек повторил то же самое, но с вынутым из того же кармана веществом ярко красного цвета. Вода опять перестала кипеть и закипела снова только через полчаса. Тогда человек достал из кармана вещество зеленого цвета и проделал с ним то же самое что и с первыми двумя. И только когда вода закипела в четвертый раз, человек не стал ничего больше доставать, а лишь, как следует, промешал ее, хорошо растворив все то, что было закинуто в нее ранее.

-Теперь нужно ждать пока она вся не выкипит, - сказал он мне, откинулся на траве, достал откуда-то варган и стал на нем играть.

Минут через сорок это произошло, и на дне кастрюли образовался слой серо-бурого вещества. Человек поставил кастрюлю в воду и после того, как она немного остыла, скатал из вещества небольшой шарик. Довольный он дал мне его в руки. По цвету, по содержание вещество было похоже на комок обычной химки и ни чем, в принципе, от нее не отличалось, разве что не пахло ацетоном.

-Это и есть наркотик? – спросил я в недоумение.

-Нет, это только подкормка, - ответил мне человек, подтаскивая ко мне ведро с оставшейся водой, - кидай его сюда. Сам увидишь.

Я в нетерпении кинул. И сразу же, как только вещество коснулось воды, не успев даже погрузиться в неё, началась реакция. Чем-то она напомнила мне растворяющуюся в стакане с водой шипучую таблетку. Только намного сильнее, только намного более быстро и более ожесточенно. Вода стала темнеть и по мере растворения вещества поменяла свой цвет от бледно серого до насыщенного черного. Минут через десять, когда реакция закончилась, представляла собой тягучую черную жидкость. Я посмотрел на неё и мне почему-то, захотелось дотронуться до неё пальцем. Может быть, это было всего лишь из праздного любопытства или же может, это как-то было связано с мистикой, я тогда не знал и не понимал. Это желание проснулось во мне, казалось бы, из неоткуда, хотя я вполне мог предположить, что вещество может быть опасным для организма. Как только я попытался сделать задуманное, человек меня остановил и тихо почти шепотом сказал.

-Не дотрагивайся, малейшая капля на твоей руке и ты уже не вернешься. Она живая, в ней тысячи личинок.

***
Я шел за человеком и был переполнен Любовью ко всему свете. В тот момент я полюбил даже всех тех встретившихся нам по дороге людей, которые со злобой в глазах косились на моего товарища и почесывали кулаки. Я полюбил их всех. Я впервые понял, что на самом деле все они хорошие и добрые внутри и что то, что они собой представляют внешне это всего лишь зеркало Вавилона, который управляет их мозгами, сердцем и желанием. – Люди подобны личинкам, они отравляют своим ядом, своей злобой окружающих, и Бетонный Вавилон от этого кайфует, тащится на всю катушку. И он никогда не откажется от этого удовольствия. Любыми способами он добьется своего, - прошептал я про себя и дал себе клятву изменить людей, хотя бы некоторых, подарить им то, что подарило мне переливающееся солнечными зайчиками существо.

-Постой, - остановил меня человек, - я не слышу звуков флейты, смеха и пения птиц. Все молчит. Что-то здесь не так.

Я посмотрел на его встревоженное лицо, на его расширившиеся глаза и по моей коже пробежал страх, холодный и липкий как та самая сперма, в которую я пару раз вляпался сегодня утром. Предчувствие беды от него резко перешло ко мне, и я ощутил его всем своим сердцем. Человек замер и стал прислушиваться. Я увидел, как задрожали его руки, как все его тело побелело, и как буквально в один момент с его кожи сошел загар. Через края ведра стал выплескиваться на траву наркотик. Я  посоветовал ему поставить ведро на землю, что он моментально и сделал, будто именно этого предложения и ждал.

-Подожди здесь, я пойду, узнаю, что там происходит, - сказал он мне, тяжело выдыхая из легких воздух, открыл калитку и скрылся в зарослях.

Я взял ведро и перенес его подальше от дороги в кусты где, притоптав траву, аккуратно его поставил. Сам сел рядом и, затаив дыхание, стал ждать. Сердце в тот момент билось у меня настолько громко, что закладывало уши и немного подташнивало. Я перебирал у себя в голове все, что могло произойти, и каждая последующая из версий была невероятнее предыдущей. И остановился я все же на самой безобидной, на той, что все просто куда-то ушли чем-нибудь увлеченные. И это вполне могло быть, поскольку все в основном наркоманы психи, и по своему восприятию сравнимы с детьми. Они постоянно живут в таких невероятных мирах, что верят во все без исключения, особенно во что-нибудь крайне необычное. А потому версия эта казалась мне самой возможной из всех. И самой, конечно, позитивной. Но оказалось все совсем иначе. Оказалось все намного жестче и страшнее.

Человека не было, наверное, с полчаса и я понял, что продолжать ждать его бессмысленно. А потому я решил сам пойти проверить что там и как. Я поднялся на ноги, и версия, что все куда-то ушли, отпала сама собой. “Да и к тому же птицы то улететь никуда не могли?”, - отрезвил я сам себя, вылез из укрытия и стал медленно подходить к калитке. Когда я дотронулся до нее рукой и попытался ее открыть, неожиданно учуял сигаретный запах. Потом услышал довольно громкий голос, обернулся и увидел стоящих передо мной двух вспотевший милиционеров. Пот тек по их грязным рукам и капал в дорожную пыль. От страха я прижался к калитке и закрыл лицо руками. Я почему-то решил, что они начнут сейчас меня бить. Но этого не произошло. Произошло нечто необычное. Посмотрев в мою сторону, улыбнувшись и что-то сказав, что от страха я не расслышал, они, открыв резким движением калитку, вошли внутрь и исчезли. – Беги Сережа, беги, - закричал внутри меня разум, и я уж было сделал шаг в обратном от калитки направлении, но неожиданно остановился. Я вспомнил про Любовь, вспомнил обо всем том, чему меня научило танцующее под звуки джамбея, испускающее солнечные зайчики существо, и мне стало стыдно. Невыносимо стыдно. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, я вошел в калитку.

Сразу же ноги мои задеревенели, тело перестало не слушаться, разум завопил, одно лишь сердце стало биться ровно и спокойно, оно стало наполнять мою душу решимостью. И я впервые отметил для себя, хотя много раз слышал об этом, что сердце сильнее разума. Намного сильнее и, конечно же, безрассуднее. Я шел вперед словно герой, готовый отдать свою жизнь за других, по сути дела незнакомых, но очень близких мне людей. То, что предстало перед моими глазами, надолго врезалось в мою память. Как кошмарный сон с одной стороны и как чувство выполненного долга перед Обществом с другой.

Перед домом, перед открытой настежь дверью лежал тот самый человек с густой бородой, с которым мы расстались полчаса назад. Из груди его тоненькой струйкой, окрашивая грязную надетую на нем рубашку в тошнотворный красный цвет, текла кровь. Я посмотрел на него и замер. Тело мое остановилось, сердце замедлилось и стало биться очень медленно и тихо. Я не смог даже подойти к человеку. Я не смог даже отпугнуть от него слетевшихся мух. По лицу моему потекли слезы. Смешиваясь с грязью, они затекали мне за шиворот. Я был настолько потрясен увиденным, что не мог ни о чем думать. Я видел снующих из стороны в сторону милиционеров, но мне было наплевать на них. Я не думал об опасности. И если бы я смог тогда вырвать свое сердце и его свечением уничтожить всех врагов или даже хотя бы одного из них я бы это без сомнения сделал. Но я не смог пошевелить даже правой рукой. Я сел на пол и уткнул лицо в колени. Мне стало плохо, очень плохо. Перед глазами стали проноситься моменты сегодняшнего утра –  забитую голыми телами спальню, заросший пруд, мое первое от него впечатление, ритмы джамбея, существо, наделившее меня Любовью.

До моего плеча дотронулась чья-то рука, и я медленно, ожидая удара, поднял глаза. На меня смотрел человек в штатском, с ебучими усиками и жирными от приема пищи толстыми губами. Он был счастлив, все его лицо излучало радость. Но она была холодной, зловещей и мертвой. Я ощутил испускаемые ее флюиды, и душа моя словно поздно взошедший цветок почувствовала осенний холод умирающей жизни.

-Поздравляю, Сергей, все прошло просто великолепно, - сказал он и пожал мою липкую безжизненную руку. Я посмотрел ему в глаза, где застыл неведомый сюжет из увиденного им вчера голливудского фильма и протрезвел, все те десятки миллиграммов бесследно из меня испарились. Исчезла мнимая Любовь, исчезло все то, что до последнего момента наполняло мое сердце. Я будто скинул с себя пелену, затмившую мой ясный взгляд. Мне захотелось сию же минуту раздавить то самое яйцо, которое даже тогда, когда человек лежал мертвым, все равно выпадало из его растянутых плавок. Но, не впадая в крайность, я все же себя сдержал, решив, что время еще представится. Ни в чем не бывало, как будто не было никакого горя и никакой разочарованности, я поднялся на ноги и, оглянувшись, увидев огромное количество арестованных, обнял стоявшего передо мной человека и похлопал его по спине.

***
***
***
Эпилог.

Сесть за написание этого текста меня побудило желание донести до людей, до родителей, тот мир,  который однажды может, словно воронка на, казалось бы, спокойном море, засосать их детей. Я старался писать как никогда объективно и описывать те чувства и мысли, которые посещали мою голову в конкретный момент, не забегая вперед и не отдаляясь назад. Конечно же, описывая действие наркотика (в тот момент, когда меня посетила Лжелюбовь) я мог написать что-то вроде того, что “под наркотиками мне показалось” или  “наркотики исказили действительность до того, что” или что-то еще в этом роде, но я этого не сделал, поскольку, повторюсь еще раз, я хотел передать все объективно, не вмешивая в повествование свои чувства, свои представления и свою работу. Тогда я об этом всем не знал и был чист как промокашка в только что купленной тетради.

***

Все вспомнил я только в обед следующего дня. Как оказалось, я работаю в правоохранительных органах и имею даже несколько наград. За время службы часто внедрялся в “тусовки” подобно описанной выше, и всегда выполнял свои задания с блестящим успехом. Перепробовал за это время все в основном наркотики, начиная от самых слабых и заканчивая такими, от которых многие не приходили в себя очень долгое время или же вообще никогда. Наркотик называемый в произведении “личинками” застал меня врасплох – нам ранее о нем не было ничего известно, а потому я на самом деле лишился на двое суток памяти и потерял рюкзак, который, кстати, до сих пор так и не нашли.

В результате проведенной операции было арестовано в общей сложности сто человек, двое из них убиты (человек в растянутых плавках, пытающийся убежать и женщина, кинувшая в одного сотрудника кирпичом), раскрыто место нахождение и секрет изготовления наркотика. Раскрыты несколько квартир в Москве, в том числе и квартира Учителя (наркомана с тридцатилетнем стажем), который так же был схвачен и в последствии забит в собственной камере до полусмерти.

Конец.

2004г. Сергей Трехглазый.

Tweet