Вторая часть.

….связали Сеню на удивление плотно - видимо, Анатолий Петрович, главный вязчик, владел искусством создания морских узлов. Ну да, вспомнил Сеня, у него и якорек синий вытатуирован на руке. В качестве пут использовали подручный материал - ноги плотно перетягивали колготы Зинки из статистики, а для рук Анатолий Петрович использовал собственный галстук. Убоявшись криков пленника, заговорщики на всякий случай смастерили и кляп - темно-синий толсторюховский галстук рвал рот Сени надвое и давил на затылок излишне сильно закрученным узлом. От галстука противно несло "Фаренгейтом", отчего Сеню немного тошнило. К тому же полуоткрытый рот Сени обильно выделял слюну и она тонкой ниткой переливалась через губу и подбородок дальше, на грудь. Сеня сидел на стуле в прихожей. Напротив него, на видавшем виды черном диване из кожзаменителя, сидела Татьяна Владленовна, неловко сжимая в правой руке нацеленный в Сеню пистолет. Она держала его так, как закоренелый холостяк держит в руках новорожденного - без боязни, однако и без особой сноровки, немного отодвигая от тела, дожидаясь момента, когда придется передать это чужеродное в более умелые и сноровистые руки.
Сене не было страшно. Частично отуманенный опиатами мозг находил в ситуации даже приятные моменты - Сеня радовался тому, что Анатолий Петрович, вопреки меркантильному Толсторюхову (он же мне, гаденыш, весь галстук обсопливит, а это "Труссарди" все-таки, девяносто долларов отдал) отверг первоначальное предложение использовать кляпом Зинины колготки. Зина, милая во всех остальных отношениях девушка, отталкивала сослуживцев постоянно присущим ей легким, но въедливым запахом застарелого пота. Она принадлежала к тем людям, от которых вы стараетесь держаться подальше в метро и троллейбусах, а если давка необратимо прижимает вас к ним, тело к телу - стараетесь ужом вывернуться в толпе - и спрятать, отвернуть нос, и дышать ртом, чтобы скрыться от этой гаденькой удушливой вони. С открытостью деревенского ребенка внимая рекламе, Зина раскатывала по телу холодящие шарики дезодорантов "Фа" и "Секрет", что создавало, вкупе с её, так сказать, натуральным запахом отвратительный букет, заставляющий вспомнить о туалетных освежителях воздуха, проигрывающих в схватке с миазмами только что использованного по назначению унитаза. От одного только предположения о том, какие обонятельные ужасы сулили ему колготки-кляп, Сеню мутило.
Как выбраться из катастрофически сложившейся ситуации, Сеня не знал. Когда Анатолий Петрович с мужицким хыканьем стягивал узел галстука-веревки у него за спиной, Сеня, по технологии читанных в детстве приключенческих романов, попытался напрячь мускулы. В деле этом Сеня не преуспел - вздулись только вены на шее, руки же в объеме не изменились. Теперь точно с работы попрут, заключил Сеня. Хорошо, если за две августовских недели рассчитают, а то ведь могут и просто так, без содержания, на улицу выкинуть.
Из офисной комнаты доносился голосовой бубнеж. Сеня различал отдельные слова, иногда выхватывая ухом даже фразы, но в общую, наполненную смыслом сентенцию они не складывались.
Прошло более сорока минут, прежде чем дверь приоткрылась - на пороге генеральный двумя руками тряс лениво поданную ему руку Асламбека, за ними стоял явно скучающий референт Павел. С преувеличенным энтузиазмом генеральный тараторил:
- Замечательно, Асламбек Рафиич, рад достигнутому взаимопониманию. Теперь, выражаясь по футбольному, мячик на вашей стороне, хе-хе. Не болельщик ? А я балуюсь время от времени, так, ничего серъезного, и, Боже упаси, не наши - английскую там премьер-лигу, УЕФА какое-нибудь…
Асламбек заморозил дальнейшие попытки генерала поговорить по душам бесстрастным неприязненным взглядом хищника. Замолчав на полуслове, генеральный отпустил руку Асламбека, поклонился отставным майором и отступил с порога назад, в офисную. Когда Асламбек с референтом поравнялись с Сениным креслом, Павел бросил на связанного программиста неожиданно веселый заговорщический взгляд и - или это только показалось Сене - слегка подмигнул ему - не бойся, мол, где наша не пропадала.
- А насчет мальчонки не беспокойтесь, это наша проблема, вернее даже нет никакой проблемы! - скороговоркой бросал генеральный в спины уходящим

……

Когда дверь за Асламбеком захлопнулась, генеральный выждал минуту - до утробного рычания кабинки лифта, уносящей высоких гостей вниз, к выходу, достал из кармана платок, вытер блестящий микрокаплями пота лоб, вздохнул, расслабился.
- Да не держите вы так пушку, Татьяна Владленовна, пальнете, неровен час. Никуда он не денется, Анатоль Петрович кабанов ремнем связывал, лежали, как миленькие. Пройдемте-ка лучше летучку пятиминутную проведем, по результатам встречи и заодно с этим…. неформалом… решим как быть…- последние слова генеральный произнес в другой тональности, зло и нервно.
Если бы Татьяна Владленовна, уходя, не закрыла наглухо дверь, Сеня, вполне возможно, смог бы услышать, что в большой комнате обсуждаются вещи, касаемые непосредственно его, Сениного, будущего:

- Пацана надо кончать однозначно.
- Ну вот ты и кончай, идеолог, или боишься руки пачкать?
- Минуточку, погодите, что значит - кончать - можно же просто запугать, или.. ну не знаю, денег ему предложить, что ли.
- Стоп. Замолчали все. Во-первых, пацана кончать, здесь прав Толсторюхов. Во-вторых, главные вопросы - кто будет кончать. И - как. Добровольцев, я так понимаю, не будет….. Да-а-а-а-а, кибальчичи с софьями перовыми…. Как кабинетно в революции играть, так это мы можем, а как поганку раздавить, которая сегодня чуть все не сорвала к чертовой матери - так в кусты? Что, Толсторюхов - а рассуждал-то как красиво - "законсервированная способность к радикальным действиям", "нереализованная тяга к баррикадам", "подсознательная жертвенность"…. Эх, беда с вами. Вобщем, так - парня везем в Поварово, у меня там дача у первой жены. (Иван из закупок - "а зачем нам к вашей первой жене?"). Ваня, родной, помолчи две минуты! Места там дикие, лес густой достаточно, тем более середина недели, дачников нет почти. Вывозим гниду в лес, привязываем к дереву, и, - генеральный достал из канцелярского набора, стоящего на столе Татьяны Владленовны, ножницы для бумаги, - вот этими ножницами, по фамилиям, по алфавиту, каждый его тыкнет.
- Олег Егорыч, а не проще… того… ножичком… или колготками моими, - близоруко щурясь и скаля улыбкой желтые крысиные зубки, пропищала Зина.
- Ты, что ли, душить будешь, Мата Хари? - иронично осведомился Анатолий Петрович. - Бля, как же я вас всех… Пардон, Олег Егорыч, накипело… Хлебом не корми, дай способы повыдумывать, идеологии посочинять, мир попеределывать. Шеф наш прав - во-первых, ножницами мы его долго будем, круга по четыре пройдет, так что непонятно, чей удар смертельным окажется. Во-вторых, опять же, одного виноватого не будет - все кровью повяжемся.
- Минуточку, Олег Егорыч, Анатольпетрович, если позволите… - Толсторюхов заерзал в мышиного цвета крутящемся офисном полукресле, полуулыбка и поблескивающие из-за кругленьких очечков глазки выдавали в нем "человека с планом". - А что если нам по-другому немного… Ну, вот, насколько я понимаю, мы с Асламбек Рафиичем консенсуса достигли, и грант они нам выделят. Размер не оговорили, но миллионов десять-пятгнадцать будет точно, причем аванс он нам готов был сейчас выложить. То есть, будем считать тысяч пятьдесят-сто в партийной кассе на текучку уже есть… Давайте наймем кого-нибудь, тысячи за полторы сейчас легко договориться можно, причем я готов организовать.
- А списывать куда будем - подала голос Татьяна Владленовна. -У меня в партийной, извините, каждая копеечка на счету, а Асламбек, наверняка отчет потребует, не он даже, а этот, молодой, как его… Припердяев, что ли…
- Полу-пердяев, Татьяна Владленовна, Полу. Не знаю, спишете там.. на представительские, транспортные, командировочные…
- Здрасьте, приехали! Сам же орал, что при нынешнем развитии коммуникаций не потребуется ни транспортных, ни командировочных, ни освобожденных партийных работников!
- Ну, не знаю… Давайте сами тогда скинемся! На восьмерых это по двести долларов получится!
- Ага, двести долларов! Тебе легко говорить, у тебя премиальных одних на полторы штуки, плюс оклад еще! А у меня машину в кредит оплачивать, садик ребенку, за квартиру отдай…
- Да бросьте, потом весь мир наш, а вы за эти двести уперлись!…
- Олег Егорыч, Олег Егорыч, давайте - Толсторюхов правильно говорит, только не по двести с каждого - а пропорционально окладу, то есть вы с Толсторюховым по четыреста где-нибудь, Зина там сто примерно, я сто пятьдесят и дальше…
- Да чего мелочиться! Сами кончим, не хватало еще. В конце концов, давайте скидывайтесь, я его за тысячу сам уделаю!
- Анатоль Петрович, положите нож на место! Куда вы!

Дверь из офисной открылась от мощного удара, стукнулась о стену и пошла отдачей обратно, к стоявшему на пороге Анатолию Петровичу - глаза навыкате, в руках большой кухонный нож, с налипшими на лезвии белыми кусочками офисного праздничного торта. Оттолкнув приближающуюся дверь ногой, Анатолий Петрович свободной рукой пытался расцепить руки Татьяны Владленовны, охватившие его сзади за шею.
- Анатоль Петрович, нельзя же так! Это же скотство какое-то, - пыхтела Татьяна (туфля свалилась с ноги, щеки смешно раскраснелись).
- Пусти, бля, а то и тебя щас переебу ненароком…- плановик двинул локтем назад, в подушечную мягкость бухгалтерского живота, от чего Татьяна Владленовна негромко хрюкнула и стала скручиваться калачиком, стекая плечом по дверному косяку к полу. Когда она приседала, туго натянутая на мощных бедрах ткань платья пошла верх, и Сеня рассмотрел поросячью розовость ляжек, оттеняемую белизной трусиков. Так и не выебал, пронеслось в голове Сени, а сейчас мне по ходу пиздец уже. За сползшей на пол бухгалтершей Сеня увидел немой сценой застывших сослуживцев - и бегающие глазки Толсторюхова, и спокойный - ну вот вроде все и разрешилось - взгляд генерального, и злорадную - я-то хоть пусть и вонючая, зато живая - улыбку Зины.
Как со стороны - трудно было поверить в реальность происходящего - Сеня наблюдал, как Анатолий Петрович в три мощных прыжка приблизился к "тюремному" стулу. Схватив свободной рукой Сеню за волосы, Анатолий резко дернул его голову вверх - чтобы освободить горло, сделать его открытым для удара. Треск со стороны входа заставил его задержаться, оглянуться, и вот уже под громовым "всем лежать, бля, руки за голову, лежать, кому сказано!" Анатолий начинает опускаться на колени, и не успевает, и падает от удара пистолетной рукояткой в лоб, а Сеня видит смотрящие на него из черных прорезей спецназовской шапки глаза - ну, говорил же я тебе, где наша не пропадала, и отпускает волю, давая стрессу захватить его…

………….
Сеня приоткрыл глаза и увидел черноту. Как он ни силился разглядеть в ней что-то, все было втуне. Сеню покачивало. Нос прижимался в мягкую кожу. Пошевелив руками - свободны - Сеня стал приподниматься. Машина, заднее сиденье.
- Если нехорошо, лучше полежи. Живешь-то где? - из водительского зеркала на Сеню чуть насмешливо смотрел Полупердяев. - В принципе, если недалеко, можем подбросить.
- На Ярославке.
- Далековато….
- Ничего страшного, довезем - прервал референта чем-то знакомый Сене голос. - Молодец, парень, хорошо держался. - "Асламбек" повернулся с пассажирского сиденья и подмигнул Сене - не дружески, а автоматически, как бы соблюдая некий установленный ритуал - друзьям надо подмигивать. Русский его на сей раз был чист безукоризненно.
- На Ярославке - куда?
- А я там покажу, там короче за МИСИ сразу свернуть надо, на Вешних Вод, там военный городок типа… А вы чего с ними сделаете теперь?
- У-у-у…
- Да я в другом смысле… Я же там работаю. Зарплата, туда-сюда, трудовая…
- Ничего не сделаем. - Асламбек говорил тихо, четко разделяя слова. Так говорят, читая афоризмы. - Подписку возьмем, в контору потаскаем - пускай летехи попрактикуются.
- Так они же это…. Ну, заговор типа устроить хотели, свержение строя там, не знаю….
- Да ладно тебе, какой заговор… Ты что, реально думаешь, что эти дрищи офисные - в словах "референта" сквозило не столько презрение, сколько насмешка. - реально чего-нибудь сделать могут? Да они к проститутке не могут сходить без того, чтобы ладонями не вспотеть и Достоевского не вспомнить. Революционеры, блядь. За месяц четвертую контору лупим. Монополисты, как же. Нажрутся пивом на интернет-тусовках или в ресторанах бюджетных - "Нью! Подход к шведскому столу неограничен! 100 горячих закусок всего за 9,99 евро!" - нараспев, дурашливо бодрым голосом произнес "референт". - и давай Россию менять. Импотенты, потерянное поколение. А как своих потом сдают - любо-дорого посмотреть! Услужливо, гаденько - иногда из кабинета не выгонишь - все вспоминают и вспоминают, кто еще на их лапшу повелся. Григорий Иваныч, может сделаем подарок герою, а?
"Асламбек" с переднего сиденья махнул рукой - валяй, делай.
- Ты, Семен, не миньжуйся. Отдохни с недельку и на работу приходи, - референт с трудом сдерживал смех. - Ты сейчас сколько получаешь? Четыреста пятьдесят? Негусто… Ну, давай, для начала, девятьсот, нормально?
- Свободный график бы еще….
- Ноу проблем. Свободный, так свободный. Если вякать начнут - брови нахмурь и Асламбека напомни, а я на них в конторе надавлю слегка. Все, Вешних Вод, куда дальше?
Машина остановилась возле Сениного дома - хихикающий "референт" не стал глушить мотор и ставить на ручник - Сеня с мягким клацаньем открыл дверь "Ауди" и собрался уже было выйти, но у него завертелся на языке один вопрос, и надо бы промолчать, а он не удержался, выпалил:
- А если они безобидные такие - стоит ли на них время тратить, аппаратуру ставить - ведь вы же слушали все время, верно, иначе как бы так вовремя?
- Ну это ты не столько нас, сколько бухгалтершу эту, пышку благодари, еще бы секунда…
Григорий молчал. "Референт" порывался было что-то добавить, но старший остановил его неуловимым почти движением руки - не надо, помолчи, я объясню.
- Понимаешь, Сеня…. Они, Андрей правильно сказал, импотенты… Но импотенты умные…Другое дело - три косаря дай им в месяц, и из революционеров тут же режиму прислуживать начнут - истово, с потрохами. Но - правду говорят. Конкуренция в революции не нужна никому. А революцию - и без них есть кому сделать.
С тихим поскуливанием шин "Ауди" рванулась с места, припорашивая Сенины ноги пылью….

И ТОЛЬКО СЕГОДНЯ!!!!!! УНИКАЛЬНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ ОТ УБИВЦА!!!!! ДВА КРЕО ПО ЦЕНЕ ОДНОГО!!!!!!
ИТАК:
ЙОБЛЯ ТАТЬЯНЫ ВЛАДЛЕНОВНЫ!!!!!!РЕАЛЬНАЯ ПОРНОГРАФИЙА!!!!БЕЗЗАЩИТНЫЙ ПРОГРАММИСТ В ЛАПАХ ОБЕЗУМЕВШЕЙ НИМФОМАНКИ!!!

….это становилось наваждением, мороком. Это не напоминало дежурный супружеский - по средам и пятницам, сожительский - ночь, значит трахаемся - секс. Они еблись постоянно. Иногда, вернувшись из прогулки в парке, они не могли даже дотерпеть до квартиры, двух лестничных пролетов - Татьяна задорно смотрела на Сеню, он толкал ее к подоконнику в лестничном пролете, задирал юбку, доставал полунабухший вечно член из джинсов - не расстегивая верхнюю пуговицу иногда - и входил в Татьяну, и она встречала его нутряным "ы-и-и-и", и они двигались навстречу друг другу телами - бамс! Бамс! - смачно бился зад Татьяны о бедра Сени, и они слышали, как монотонно, с усталым надрывом гудит лифт, перевозя соседей, и как открывается этажом выше дверь, и сосед шлепает тапками по ступеням к мусоропроводу - и какая разница, заметит, не заметит, ведь они уже почти.. почти… почти…
Когда она решала развлечь его пирожками, и замешивала тесто на кухне, он задирал её фартук вместе с халатом, валил спиной на стол, и её зад пачкался мукой, а он входил в неё, всегда влажную, и драл, драл, драл, и нога Татьяны в тапке ритмично болталась на его локтевом сгибе, и он кусал её за колено, не прекращая ритмично двигаться, тыкая озверевшим, рвущим венами кожу хуем в её теплое, и она охала, тихо вначале, потом громче, и начинала подмахивать, все яростнее и яростнее, и потный, прилипающий к столу зад с чвяканьем отрывался навстречу Сене, и он буднично уже спрашивал через неровное дыхание - Куда? - и, если не в неё, на последней секунде выдергивался и не успевал рукой иногда, и мучнисто-прозрачные толстые нитки спермы -ляпали ей на живот, и Сеня рычал зверем, и Татьяна дышала тяжело…
Когда не было больше сил, он мог часами дрочить её, доводя до бешенства, до того, что она отталкивала его - было так сладко, что переносить дальше невозможно, а он отодвигал её руки - своими, и продолжал быстро трепыхать её влагалищное влажное тепло пальцами, ощущать её оргазменную дрожь, все сильнее и быстрее накручивая персиковую мягкость клитора.
Из пяти попыток результативными были две - Сеня уже не мог кончать. Он порвал уздечку, Татьянино влагалище смотрело на него вывернутой набухшей половой губой. Они редко меняли позы - как правило, он наваливался на неё сверху, и, зная, её, начинал ебать, так, как ей нравится - сначала на полную длину вытаскивая и погружая член, затем вбивая его до конца с минимальной амплитудой, наблюдая по закушенной губе и пальцам, собирающим простынь в щепоть, что - вот, кончает уже.
Они сломали раскладной диван, кухонный стол, деревянную фабрики "Славутич" кровать. В комнате, на тумбочке перед телевизором, лежало пляжное полотенце - чтоб успеть подстелить под задницы, когда на пол, хватая полотенце одной рукой, пальцем другой елозя в склизко хлюпающем низу Татьяны. Когда она брала его в рот, головку начинало печь - член был перетружен. Дома Татьяна даже не надевала трусов - после того, как в пылу сексуального безумия Сеня порвал - руками и зубами - половину её белья. Сеня тоже ходил голым от пояса - число сексуальных сессий за день достигало десяти и он просто не видел смысла одеваться. Венозно опухший член смотрел вниз выдохшейся ломовой лошадью на грани загона….