Выпив еще по стакану Евдоким Ерусалимыч и его товарищ закусили что называется бородой и подумали по очереди о бренности жизни.

-Не стоит у меня, понимаешь Кузьма, не стоит и все тут. Прям душа вся ноет от пакости природной такой. Водку, понимаешь, пить могу ведрами, морду кому хошь набить могу, покалечить даже, если приложиться, а вот бабу выебать не могу. Ну, не пропась же, сволочь такая, што за херня?

Кузьма конечно призадумался и напустил виду важного, но за себя втайне порадовался, мол, ты-то брат, вон поди какой увалень, жрешь и спишь за семерых, а бабу взять тебе не по силе. А у меня-то хоть и не такие волжанские аппетиты - аднако вдуть магем. Таким вот клином рассуждая, Кузьма закивал в знак пониманья головою и подлил водки.

-Есть средсво одно. Знаю.

-Врешь! - воскликнул Евдоким Ерусалимыч.

-Ей богу не вру. Крест истинный, тебе говорю, есть микстура одна. Бабка-ведьма варит зелье. Стоит орган после него как каменный.

-Где бабка?

-Да постой ты маленько, остынь. Ты ж не знаешь сколько это зелье стоит. Ты чего думаешь задаром она тебе его даст. Мол, на милок, пользуйся на здоровье, только б тебе хорошо было. А она жадная гадюка, как жид.

-Да последнее скину с себя за такое. А ну веди меня к ней! - Евдоким Ерусалимыч стукнул кулаком по столу, что бутыль опрокинулась и Кузьма, вскрикнув, отпрыгнул в сторону.

***

-Входи уже, чего топчешься, - Кузьма втолкнул Евдокима Ерусалимыча внутрь темного и смрадного помещенья.
С дневного свету Евдокиму Ерусалимычу показалось, что попал он в прогнивший подвал или чулан, заваленый старым нестиранным бельем.

-Ну и вонища тута, что так засрано у бабки этой? Неужто прибраться не могла.

-Да тише ты, она вот стоит-то и на тебя глядит.

Евдоким Ерусалимыч протянул руку, чтоб ощупать пространство впереди себя, ввиду опасения травмы, когда вдруг рукою попал прямо в беззубый и мокрый бабкин рот. Та что-то забулькала от неожиданности и шмакнула Емельяна Ерусалимыча сточенными до десен зубами.

-Ах ты ж падлюка, - Емельян Ерусалимыч подумал, что это собака, и дал бабке оплеуха.

Бабка заорала от страха и попятилась вглубь своей лачуги.

-Простите, бабуся, это вон лось неуклюжий какой. Но богатый страсть, отвалит за зелье сколько хочешь.

Эти слова несколько примирительно подействовали на старуху, та что-то проворчала и вдруг выдала:

-Пять тыщ!

-Пять тыщ рублей, - сказал Кузьма в сторону Евдокима Ерусалимыча.

-Пять тыщ зеленых! - уточнила бабка.

-Как зеленых, - Евдоким Ерусалимыч стал постепенно прозревать и увидел уродливое и может быть даже в этот момент искреннее лицо народной целительницы, - охуевшие ж у вас тут цены.

-Тогда проваливай, пошел прочь, пошел! - бабка замахала костлявыми руками и забранилась так, что Евдоким Ерусалимыч от неожиданности вздрогнул.

-Ладно, да ладно тебе - найду деньги.

-Через неделю заходи и чтоб сразу, а не частями.

-Сказал же, достану! Ох и блядь ты жлобливая.

***

Первым продал Емельян Ерусалимыч мотоцикл. Жалко было ему продавать машину. Машина была добрая, отлаженная, подогнанная винтик к винтику, и работала как часы. Но этого было мало еще, слишком мало. Запасов на черный день Емельян Ерусалимыч держать не привык. Что ему деньги, коли жены в доме нет - разве ж деньга удержится без такого естественного фильтру. Продал приемник свой раритетный - барыга один антикварщик взял. Хороший такой приемник - не оловом луженый, а вареный ещо! Ружье продал, хорошее ружьишко, било точно - хоть вороне в очко! Однако пришлось и занимать, скрести по валютным сусекам знакомых односельчан.

Вошел в дом Емельян Ерусалимыч, а в нем пусто и странно так на душе. Пять тыщ зеленых в газету завернуты на подоконнике лежат и член тихо висит не шевелится, мол, не для него деньжищи такие собраны, а для налогов в казеные края.

Пришел через неделю к старухе.

-На, стерва, свои зеленые, давай зелье!

-На! - в руке затеплилась аптекарская бутылочка с коричневой жидкостью внутри.

-Как йод какой-то, не надуть ли решила, карга старая?

Пересчитывая деньги, бабка что-то промямлила и вдруг внятно произнесла своим скрипучим голосом:
-Действует зелье шесть часов, потом перестает и жди еще полгода.

-Это как так? - Евдоким Ерусалимыч почувствовал кидалово шестым чувствов.

-А так! - бабка куда-то уже упрятала денежный сверток и заулыбалась клиенту.

-Да это ж пять тысяч я тебе дал, а ты мне фуфло! Наебать хочешь, зараза!

-Не фуфло, не фуфло! - воспротивилась старуха, - очень сильное зелье. Любая женщина тебя будет помнить и ждать будет.
И тут Емельян Ерусалимыч подумал, мол, если старуха не врет, то за шесть часов можно наебаться и на полгода, если только шесть часов простоит.

-Ну, хуй с табой, - Емельян Ерусалимыч плюнул в сердцах и вышел на свет и свежий воздух сжимая чудо-жидкость в руке.

***

Да, хуй стоял как каменный. "Не обманула, старуха", - Емельян Ерусалимыч гордился собой. Он даже погляделся в маленькое зеркальце, там хуй смотрелся ещо впечатлительнее. Но не любоваться же нужно в таком случае, а применять! И тут Емельян Ерусалимыч почуял странный холодок внутри. А то была одна весьма рациональная мысль и даже вполне риторический вопрос: "А с кем ебаться-то?" Где взять этот тот самый объект сексуальных услаждений? Это ж не выйти так в чисто поле и позвать себе поебаться. Это ж подход нужен, ухаживания, время.

Емельян Ерусалимыч побежал было к Катьке, что всем давала, но узнал, что та укатила в город на неопределенное время, а может и на зароботки подалась. Говорят, что в городе женщина может себе на бусы и на помаду заработать чисто баловством одним, а не раком на грядке.

Надька ему нравилась как баба, но ей же не скажешь, мол, у меня шесть часов будет стоять и пошли скорей ебаться.

-Вот беда, - Евдоким Ерусалимыч приуныл и временно вздрочнул. Да - эта фикция была приятной, но ведь живая баба она куда тревожней действует на мужика, чем кулачище.

А время шло неумолимо и так же неумолимо требовала природа, возбужденная зельем наслаждения. Евдоким Ерусалимыч бегал огородами, бесперестанно дроча, потому как уже не мог совладать с собой.

-Да мать его, как сильно меня придавило. Уже и сил нет. - с одной только мыслью остался наедине Емельян Ерусалимыч - "кого ж выебать".

-О боже ты мой! Да как же ж мне быть-то!?

Он побежал к реке, чтоб охладиться, но это не помогало. Баба, вот кто нужен, только баба!

"Может корове какой вставить или кобыле, да не - не то это" - на что мог сейчас отчаяться Емельян Ерусалимыч - не знал никто.

-Емельян! Постой же! - Кузьма догнал товарища и лицо его побелело от страха. Слюна возбужденья уже капала у Емельяна и самое странное было, что он дрочил не переставая и тут же кончал. Кузьма поверил, что надруганье над ним может произойти в любую минуту, поскольку Емельян утратил способность соображать и воспринимать мир в иных неэротичных изображеньях. "Противоядье нужно!" - сообразил Кузьма и бросился бегом к старухе. Но заметив движенье, Емельян Ерусалимыч среагировал незамедлительно и метнулся за объектом.

-Противоядие давай, зараза! - кричал Кузьма перепуганной старухе, которая думала как бы спасти заработанное и не получить взбучки.

-Да нету такого у меня! И не делаю я такого.

Двери распахнулись и на пороге появился Евдоким с эрекцией в руке. Кузьма нырнул за печь и заслонился стулом. Рука Евдокима на миг прекратила ритмичные движения и красные белки обнаружили нечто - это была беззащитная от поругания и растерявшаяся старуха.