В некотором царстве в некотором государстве. Жил был Сибас.
Был он не велик и не мал. Не умен и не глуп. Не красив, но, и не уродлив. Сибас как сибас. Лобаст, упруг, зеркален, Разве что, гиперактивен до одури. Стоило только маме отвлечься, как сибас тут же :так бил хвостиком, так устремлялся в мутную глубь омута, что мама только плавниками всплескивала.
Старый доктор Карп так ей и говорил
-Мамаша, мальчик у вас невмеямый. Никаких мотылей на ночь. Максимум – котлеты из макухи и обогащенное иодом пюре..
Мама Сибаса согласно виляла изящной спинкой и все думала
- Ну как не бить?! Как не бить? Ну не рыбенок же, а сплошное наказание. У всех сибас как сибас. А этот, так и норовит сибацца.
Однако, старому Карпу мама верила, поэтому все свои силы посвятила уничтожению мотыля и дОбыче морской капусты. Ну и воспитанию сына, конечно. Какая мать не желает видеть своего отпрыска успешным? Никакая. Поэтому мама-сибас так и говорила
- Не станешь таксистом, выгоню! Пойдешь на дно, как форель на нерест.
Вот такая вот строгая мама. А Сибас маму любил и слушался. Бывало на мотыля и не глянет, лизнет пюре, задумается, представит себя Лермонтовым и …, как вздрогнет как ломанется куда-то вдаль. Только его и видели.
Долго ли коротко ли. Складно иль нарочито, но маленький юркий рыбчик вырос и превратился в мускулистого Сибаса. Толстая спинка, узкий хвост, крепкая голова и глаза, глаза как у рыбака. Круглые и ищущие.
Все сибАски омута готовы были прижаться к его животу и выплеснуть в море тысячи икринок с его сыновьями. Но! Но молодой сибас был ласков как закат и мудр как рассвет. Сибас прижимал к себе всех самочек омута, но ни одну из них он благословил своим мОлоком.
- Мама, говорил маме Сибас. Мама, я совсем не тот, за кого вы здесь обо мне думаете. Я, мама, тот, о ком вы никогда и не видели. Никогда, вы слышите, мама, никогда я не буду таксистом. Я мама слишком люблю кино, и никогда не буду даже парикмахером. Говорил маме рыбчик.
После всех этих тирад. Избитый маминым хвостом рыбенок вываливался за врата родного острога и ускользал вдаль.
За семь холмов, за семь долов, за восемь туманов с веснами и зимами. За слезы самок, за проклятья мамок, за мудрого старого карпа Сибас плыл и плыл. Он нырял в воды Сиама, выживал в питомнике Вьетнама. Выпригивал в водах Нила и вслушивался в воды Гудзона.
- Ай лайк. Ай мист, ай хоуп.Я верю, я скучаю, я надеюсь. И я никогда, никогда не вернусь! - Нырял, Выпрыгивал и выплевывал в воздух креветок Сибас.
Этот Сибас был так красив, так зеркален, так искренен и порывист. Что однажды в водах Арханхельска его короновали. Красные, плещущиеся в ледяной воде рыбки отплескали его икрой и назвали Диким.
Диким Сибас никогда не был. Но внимание самок было ему приятно.
Сибас совершил еще один круг вокруг земли. Поцеловал в живот самочку из Гудзона и родил сына.
За семью долами, за семью холмами, за ста лиманами, в омуте дальних странствий Сибас родил сибасенка. Лобастого, улыбчивого. Красивого, как мама и гиперактивного как папа рыбчонка.
Однажды в холодную зыбкую ночь малыш-Сибас так раскачал сплетенную из редких морских трав колыбель, что папа понял. Еще немного и парень уйдет в Сиам. Еще немного и даже доктор Карп не придет им на помощь. Еще немного и в мире появится еще один Дикарь.В одну ночь Сибас понял, что пора возвращаться домой. К маме.

В морозную рождественскую ночь. В омут меж Черным морем и Куяльником, В холодный темный лиман приплыли трое: уставший Сибас, рыбка по имени Гудзон, и сибасенок по кличке Дикий.

Так его до сих пор и называют. Бывает придешь на зимний Привоз. Пройдешься по рыбным рядам. Насмотришься всяких. Красивых и томных.Сирых и ярких. Местных и приезжих.И вдруг, уставишься в улыбчивое лобастое лицо юркой рыбы. Поймаешь мечущийся по людским рядам неугомонный взгляд. И спросишь у торговки.
- Простите, мадам, а это, это...?
И краснолицая, толстая тетка выдохнет в тебя дым сигареты и ответит,
- А это, моя дорогая, сибас. Дикий сибас.

Tweet