начала тут

http://udaff.com/read/creo/131947/

**

После четырех часового лейовера, автобус, наконец, выполз из даунтаун Денвер. Джером рванул микрофон и зачитал стандартный список нарушений за которые могут выбросить за борт. Теперь к запрету «не курить» добавлялась: «это касается сигарет, травки и всех говённых электронных испарителей».

На соседнем ряду ехала партия обкуренных индейцев и они заржали оценив пламенный джеромов спич. Один из команчеро выдвинулся в туалет и вскоре система кондиционирования выбросила в салон равномерный выхлоп характерного дыма. Юная индейская девушка, похожая на елбасу Назарбаева первого созыва, нежно улыбнулась мне и прошептала:

- Боже, храни Колорадо! Солдатик, а солдатик, дай плейер послушать, а?

Я протянул ей плейер со «Смотрителем» Пелевина и сказал –

- Вряд ли это тебе придётся, подруга

Она некоторое время слушала стереозаклинания на непонятном тарабарском наречии, а потом вернула плейер и печально согласилась:

- И впрямь хуерга!

А хаунд пер на Север, как заведённый померанец. Стадо бизонов оказалось при ближайшем рассмотрении обычными коровами. Меня перекинули на другой маршрут.

Впереди были Вайоминг, Айдахо и Монтана.



Является ли Ваша жизнь постоянной борьбой за выживание? (Оксфордский тест способностей личности)

Можно было бы залить магистрали монолитным бетоном еще при Айке Эйзенхауэре, но чем же тогда занимать толпы дорожных рабочих-полуавтоматов каждое лето? Из этой же оперы лакировка виниловой плитки на полу гипермаркетов. Некоторые вещи умышленно временны — для стреноженя возможной безработицы. Каждые три месяца старый лак, который по старинке тут величают «воском», растворяется промышленным щелоком. Поверх накладывается новый сверкающий до рези в глазах слой. Половая индустрия кормит тысячи людей и нелегалов по всей стране. Пятигаллонный контейнер щелока или воска стоит сто двадцать песет.

Я работаю у шустрого, вечно упоротого грузина по имени Тенго-батон. Батоно Тенго врач из Кутаиси. В стране-лидере свободного мира у доктора Тенго контракты на уборку маркетов «Сытый пингвин». В качестве приработки доктор также содержит бригаду лакировщиков контрафактных магазинов «Маршал». Скажу вам без лишней гордости – я половой гигант и лакировщик от бога.

В честь Тенго-батона, белый кореец нежно называет нашу схему «Танго и Кэш».

Часов в двенадцать дня, когда подкрадываются первые симптомы отрыва, Дейв подкатывает ко мне на отцовском джипе и мы начинаем контактное патрулирование. В нашем городе около тридцати магазинов сети «Сытый пингвин». Стрелять по сытым пингвинам не бох есть какой биатлон.

По кумару Дейв становится страшен. Он хладнокровный водитель, но с непривычки пассажиру может показаться, что кореец решил таким способом прервать расчеты с жизнью. «Don fuck with me, when I’m going through opiate withdrawal» - повторяет он пересохшими губами- «You copy that?»

Комнаты сытых уборщиков-пингвинов залиты воском до самого потолка. Пока магистр БиЭй держит под парами джип у самого входа в клоаку пингвина, я врываюсь в служебные помещения уборщиков как русский ас Александр Иванович Покрышкин. На мне форменная тужурка половой команды. По оперативной легенде я - менеджер звена истребителей грязи. Днём на меня тут никто не обращает внимания.

Весело щебеча рациями по складу мечутся доставщики чипсов, пепси-колы и оргастического йогурта. Я вливаюсь в их дружный поток слегка помахивая серебристыми крыльями:

«Покрышкин ист ин дер Люфт, майн фройляйн унд херрен!»

Пара-тройка отправленных в штопор жирных пингвинов и джип «Ветеран ВМС США» уже проседает на рессорах. Экипаж возвращается домой. Господь храни Америку и Дженерал моторз.

Теперь в джаз вступает корейский тромбон. По оперативной легенде двоюродный дядя Дейва - Чен Юнг Пак владелец ударной половой бригады, который решил выйти из игры. Пора в отставку, в Перл Харбор, штат Гавайи.

Дейв помогает Чен Юнг Паку быстро ликвидировать залежи промышленного воска всего в треть цены. While supplies last!

«Чен Юнг Пак скушал всех собак, Чон Ду Хван – лох, бич, вам» - бормочу я под нос по-русски, а издерганный маятником ломки Белый Кореец ревёт: «What?!»

Маунт пятигаллоновых контейнеров в гараже батоно Тенго растет как новоафонский сталактит. Наличных хватает на все с лихвой. Существует риск, что рано или поздно батоно вычислит, что операция Танго и Кэш это цикличная перекачка воска с его Жирных Пингвинов на его же строгие скупые Маршалы.

На дозе ты всегда живешь одним днем. Имеющие жилы меня услышат. Джазовое танго и серый бесконтрольный кэш кардинально взвинчивают нашу с Дэйвом суточную дозу приёма лекарств. Историографы наверняка повесят всех собак на липового дядю Чен Юнг Пака.

На 186 миле мы глиссадой сходим с фривея и Дэйв снимает трубу:

- Yo, I am at one eight six. I got three hundred.

- Go down to Euclid and take second right on Rayburn. Park.



Сильно ли обеспокоила бы Вас мысль о том, что надо начинать все сначала? (Оксфордский тест способностей личности)

«Не пойму от чего же пендосы так беспросветно тупы» - Макс запел старинный шансон. Я это всегда спускаю на тормозах этническим этрусскам. Бо не ведают. Но вновь прибывшим умникам не спускаю никогда.

- Максимушка, а ты не заметил, что это ведь мы с тобой в Сиэтле мебель чужую таскаем, а не пендосы по Воронежу с матрасами шуршат? Или это незначительный аргумент которым можно пренебречь?

- Ну не факт. Может и шуршат.

- Тебе, например, наверняка горчица местная не нравится?

- Да какая у них тут горчица? Сладкая! Тьфу!

- Это потому что вас там в школе учат, что горчица это «mustard». А на деле то что мы называем «горчицей» тут называется «wasabi». И в этом, Максимка, вся боль и трагедия разверзнутого диссонанса, который тебе предстоит постигнуть. Почему-то у нас до сих пор стараются преподавать английский Уинстона Черчилля — без всякой поправки на солнечный ветер и гравитационные волны.

- Все равно они тупые. Ты чо, Винс, мало тут с ними успел пообщаться что ли?

- Достаточно общался. Более чем. Просто места рыбные знать надо В Принстоне, штат Нью Джерси тусанись. Среди профессуры. Ты человек с высшим образованием, так?

- Допустим

- Вот. В Воронеже у тебя и круг соответственный был – культурные, образованные в основном люди, так?

- В основном

- Вот. С грузчиками и дворниками из гильдии «точикистон гастарбайтен шпюллен» ты ведь особо не общался , сноб хуефф! Вот поживешь здесь мальца, думать начнешь по-английски, ездить за рулем начнешь по-английски, без среднего пальца и подрезания кого ни попадя. Наоборот — другим дорогу уступать начнешь, как последний лох. Дом построишь из местного гипсокартона, газон собственный пару лет в поте лица покосишь, детей made in U.S.A. породишь, с ними индейку на день благодарения будишь зпекати, а на хелоин дырки в тыкве нарезать, и войдешь в порочный пендосский крук.

Но и это не будет рио де жайнеро, Макс. Чтобы прорваться в следующую касту тебе поможет только чудо. Касту людей, которые галстук бабочку без зеркала подвязывают, как академик Капица в молодости тут охраняет силовое поле. И тогда твоя сегодняшняя уверенность вдруг поколеблется. Потому что встретишь ты вдруг среди американцев необычайно умных, продвинутых людей. Это уже другая цивилизация, Макс. Умные как россияне. Кстати, обратил внимание как они всегда трепетно тут термостаты регулируют? Им вечно некомфортно – то холодно, то жарко, то интернет слишком медленный. Я склонен доверять теории, что американцы вообще, того – внеземные. Однажды ездил в столицу – в Вашингтон, хотел почуствовать биение интерпланетарной власти.

- И чо?

- А чёрта с два. Только что и видел так это таксистов, официантов, экскурсоводов и прочий крепостной люд. Декорации сплошные. Администрация бала явно и давно живет в другом измерении.

- Все говорят: Кремль, Кремль. Ото всех я слышал про него, а сам ни разу не видел. Сколько раз уже, напившись, или с похмелюги, проходил по Москве с севера на юг,с запада на восток - и ни разу не видел Кремля.

Макс засмеялся и наконец выдавил из себя высшее филологическое.

- Ну ты ж до сих пор тут с грузчиками тусуешь, а, Винс? Сам-то чо в другое измерение не перескочишь?

Мне захотелось рассказать Максу о служебных ангелах, но я не имею права распространять секретные сведения без надлежащих санкций.

- Я, Максимушка, жертва аборта пространственно-временной матрицы. Сбой механизма гуманоидной эволюции. Но ты не такой. Другая, усовершенствованная модель. Как пишут в резюме - «Career oriented» - полёт нормальный. Ты – обязательно пробьешься. Главное – избегай внутренних противоречий, а то в такие Петушки угодишь, мама не гоняй.

- Ты о чём?

- О чём? «Подумаешь, Америка! Без тебя и Америка не Америка. Чушь собачья, а не страна. Я тут понял - Россию просто обожаю. Аха»

Ты как правоверный ведаешь отчего великих грешников хоронят вне кладбища? Нет? А маршрутизатор, портал в другое измерение так настроен. Не попал в поле — и застрял тут навеки. Так же и эмигрант, бро, как дух неотпетый все бродит, бродит меж двумя мирами и нет ему нигде покоя и комфорта для души. Знаешь, есть теория, что во время соития сперматозоида с яйцеклеткой в полученную сумму прошиваются метаданные геолокации. Как в твиторе. Так что поволочёт тебя в Воронеж в заранее заложенный кодом момент времени. Поволочёт до физической боли и безумия, как голым брюхом по асфальтовому покрытию.

- Ну и поволочёт, дальше чо? Мы – народ терпеливый.

- А дальше у тебя уже и жена и дети американы будут. А Воронеж мы к тому времени будем бомбить, как Сракку Асадова. Воронеж к тому времени очагом терроризма и аль-алькоголизма объявят.

What you gonna do about it?

Участь древнего града Воронега разрешил Женя-Кишинеу:

- Да хорош головку об головку тереть уже. Приехали. Макся вылезай, посмотри там. Я ща задком сдам, а то драйвей тут у них выйобистый, не посносить бы чего к йобеням вертухаевым.

- Окэй, но ты смотри поосторожнее задком-то сдавай!

Я выскочил вслед за Максом

- Навальные-немцовы, туда-сюда. Оппозиция. Кара-мурза. Режим. Ухо Москвы – Максимка, а вот реально в России революшн бабахнуть? Майданок? Проверку на годность? И пусть к нам пендосы потом ездят мебелюгу ворочить, а? Ведь все в наших руках? Нет?

- О чём ты? Какая революция годности? Реформы? Максимум, что они сделают это скопируют американские законы пятилетней давности и все останется как есть. Как всегда. Слышал теорию будто человек за всю жизнь задействует только одну треть клеток мозга? Но ведь никто не изучал толком наши сны. А во сне-то они все как раз и задействованы. Россия, одна шестая часть суши – это сон человечества. Выход в другое измерение, пользуясь твоим эзотерическим словарем. Россия, она будущее планеты, если хочешь. Вдумайся, на сто процентов не оправдался не потребительский, западный путь, ни чрезмерно духовно-разъебический восточный. А Россия – она третье направление, спасительное! Не влево или право, будто на плоской прямой, а прямо и вверх! Эх-ма!

Таскай давай коробки и мелочёвку, а мы с Кишинёвом по крупняку сработаем, угу?

Мне захотелось сказать эмигрантскую гадость, что де пока третье направление это лидирование в потреблении вотки и экспорте калашникова, но его благородный жест – облегченный участок работы для меня, заткнул моего злобного карманного Шендеровича.

- Спасибо тебе, Макс

- Да кушай на здоровье!

Потея, я стал растягивать коробки по свежеотремонтированным комнатам булгарского бунгало. Накатившая слабость превратила все вокруг меня в старинное кино в которым был я всего лишь сторонним наблюдателем. Вот Иванова рвёт подряд все коробки в поиске пропавшей книги древних болгарских рецептов. Зачем она ей именно сейчас? Вот Макс и Женя деловито обмеривают рулеткой стол и проём лестницы на второй этаж и недобро качают головами: «Надо бы разбирать, хозяин, не пролезет ведь! Никак не пролезет, ваше высокобродь!»

Зная нашу способность тянуть время обращая его в бесконечность, Иванов лично набрасывается на стол с электрооверткой, как болгарский тореадор Живков.

Ангел Эдичка Лимонов иногда таскал в Нью Йорке мебель, подрабатывая наличмана к своему пособию. Таская мебель он сочинял роман. А потом дописал, притомился от мериканских реалий и поехал делать в России революшн. Мувинг и революция подходящая для писателя деятельность. А вообще, Лимонов прав - для тонкой души русского западника идеальное решение это построить Америку у себя дома. Очутившись на западе постигаешь, что и этот путь не идеален, постепенно становишься славянофилом до мозга костей и бежишь домой. А дома через полгода вспоминаешь о всех бестолковостях и сумасбродстве адептов домотканного славянофильства и хватаешься за голову.

Америка это не страна, а идея, вариант движения, религия. Но зачем нам копировать голливуд, если там до сих пор молятся на русского Станиславского? Может Макс и прав – ошибочны оба пути, потому что мы имеет дело не с плоскостью, а с чем то как минимум трехмерным? Крыша прям едет.

У грузовика подонка Никиты тоже едет крыша. Дождиком-сиэтлайт равномерно залило мягкое гамбсовское полукресло – фамильную гордость Ивановых. Я несу его нежно, чтоб не капало на зеркальные паркеты и не выдало конфуза. Иванов ловко вырывает полукресло, впрыгивает на него и тянется ручонками к антресоли. Из полукресла моментально исходят ниагары и индигирки мутной дождевой воды. Супруга Иванова в ужасе садится на пол, прикрыв рот авитаминозной сухонькой ладошкой.

Типсы однозначно накрылись. Макс и Женя понимают это, звереют и разносят кроватью свеженькой штукатурный угол лестницы. Этот мув нам никогда уже не вытянуть. А значит необходимость «шуршать на позитивчике» отпадает за ненадобностью. Маски сброшены, господа. Теперь надо сорваться отсюда быстрее, все устали, как дикие собаки пржевальского.

Я прорываюсь на мостик Ласточки, чтобы перехватить выданных Людмилой Ивановной котлеток неволяй по-днепропетровски. Но Макс не пускает меня – протокол. Надо обязательно присутствовать рядом с косноязычным молдованом Женей, пока он вручает клиентам счёт, а они кровью подписывают роковой контракт с Никитой.

На прощание Иванов сменяет гнев на милость, жмёт нам по очереди потных крабов и выдает каждому по пятьдесят таллеров.

«Спасибо, товарищи!» - добавляет он на чистейшем русском.

Хер их пойми этих клиентов – никогда наперёд не угадаешь, дадут типсов или кинут. И чего весь день на хреновом английском коммутировал, акцентом своим пловдивским хотел прихвастнуть?



Бывает ли Вам неловко в обществе детей? (Оксфордский тест способностей личности)

В Монтану мы соскользнули глубокой льдистой ночью. Так уходят в пучину подлодки Северного флота. Омнибус отчуждал непропорциональную, ромбообразную тень. Долгий день в Вайоминге был наполнен бескрайней степью, отдаленной горной грядой и стадами сытых по-своему счастливых коров. Вайоминг был бы очень похож на северный Казахстан, если б только иногда наш коуч не обгоняли суровые люди в стетсоновских шляпах. Они галопом гнали усталые пикапы . На остановках, у стандартных макдональдсовых драйвапов, из пикапов лилось слезное банджо.

В Монтане было еще холоднее, чем в Колорадо. Окурки примерзали к вылизанному бетону, скалистый ветер больно сёк по ушам. На улице как под водой нельзя было находится дольше пары минут.

На свежеотстроенной станции предстояло провести семь часов. Омнибус продойдёт только ранним утром. Нет ничего нуднее, чем отстать от маршрута и переть оставшийся путь на перекладных.

В уголке зала ожидания и медитации смастерили небольшую игротеку для мелких. Пол там застлан толстым паласом с весёлыми буквами вражеского алфавита. На буквах расположилась застиранная джинсовая молодь с моего рейса. А и Б сидели на траве. Трое вьюношей и две чики. Лет по шестнадцать-семнадцать. Один даже скейтборд с собой волочёт. Общаются не отрывая глаз от фейсбухов. Спортивные рюкзачки пропахли нелегальными здесь денверскими сувенирами. Я с удовольствием вытягиваюсь на литерном паласе. В автобусе ноги вытянуть сложно и часто просыпаешься от того что скрипят колени.

Я не педофайл. Мне нравится тусить среди молодых. Говорят, старики всегда так делают – облучаются энергией бесцельно расточаемой юностью. В душе мне уже стукнуло сто семьдесят пять лет и я с удивлением гадаю чому до сих пор жив.

Поспать на удобном коврике не удается – через пятнадцать минут нас изгоняет злой на себя и весь мир станционный смотритель. Его аргумент о том что мы уже не дети более чем спорный. Если отследить временную линию событий моей жизни сложно признать меня ответственным членом общества. В душе я твёрдо верю, что никто из членов общества сам не знает, что же такое «взрослый» и в какой момент жизни человек переходит через мембрану апгрейда. Среди нас немало тех, кто мечтал бы прожить жизнь не принимая ее всерьёз.

Поделюсь открытием – те кому это удалось и становятся служебными ангелами.

***

Детишки уходят в ночь тратить дыхание на косого из эксклюзивной денверской коллекции. Они возвращаются и садятся прямо на бетонный пол вокзала. До утра я слушаю их наивный трёп.

Иногда сам делаю круг прочесывая территорию на предмет свежих бычков. Городишко прилипший к вокзалу малёхонький, однолашдный. В застывших неровными сотами домишках, тоскливым воем выворачивает душу собака.

Когда мимо моего дома проезжала включив сирены карета скорой, одна из собак присаживалась на хвост и задрав голову начинала выть, подражая сирене и выдавая безупречный музыкальный слух. Иногда ей вторили двое других. У собак, как и у людей – музыкальный слух развит далеко ни у всех. Тоскливая немного фальшивая собачья фуга родного дома. Неоднократно в прошлых жизнях я тоже был собакой и иногда выл на луну. Те кому удалось догнать от чего собаки воют на луну, постигают самую суть спирали реинкарнаций и становятся служебными ангелами.

***

Проходя мимо загончика станционного смотрителя, я вижу неровную пирамиду сумок, которую венчает мой кандагарский рюкзак. Даю робкую слабину:

- Скажите, а мне самому надо забрать сумку в следующий автобус или это сделаете Вы?

- Грейхаунд о тебе позаботится, бадди!

Станционный смотритель зябко кутается в тонкую шинель с профилью гончьих псов в петлице. Он похож на Акакия Акакиевича Гоголя.

***

К утру станция заметно наполняется адептами загонов на серых собаках. Они подтягиваются с холодных льдистых улиц. Отогревшись, некоторые из адептов быстро портятся и начинают вонять. Следующий отрезок пробега пойдет в забитом под завязку тарантасе.

Вместе с малолетними наркотрафикантами, я проталкиваюсь в глубь омнибуса. Салон новенький, с кучей экранчиков для цифрового кинема. Экранчики вразнобой показывают, где находятся аварийные выходы и как следует пристёгивать ремни. Между экранчиками небольшой временной лаг, и кажется, будто они спорят друг с дружкой. Спорят, по очереди утверждая одну и ту же вещь. Если вы научитесь наблюдать за спорящими людьми, вы убедитесь, что именно этак зачастую и происходит. Люди повторяют одну и ту же истину разными словами,не слышат друг друга, и, порой готовы убить оппонента, который твердит практически то же самое.

Свободных мест в салоне совсем не осталось. В автобусе материализуется станционный смотритель:

- Граждане, этуш чей черный рюкзак остался там на полу? Что-то мне подсказывает, что он с вашего рейса, хе-хе-хе!

Я помню его тёплые слова о заботливом грейхаунде и верю – мой боевой напарник уже вложили в автобусное подбрюшье.

Модели нового поколения отрываются от фейсбуха и вайвай:

- Йо-о, ну погоняй же уже лошадок, джеро-о-м!

Я привязался к молодым за ночь как к родным и сам сбросил десяток лет:

- Давай-давай, от винта, джером, наяривай уже сердешнай!



Оказали бы Вы помощь попутчику, нежели предоставили бы это официальным лицам?(Оксфордский тест способностей личности)

Монтана. Хвойный лес, серые оскалы скал, студёные чёрные речки, режущий глаза белый снег. Джером уже пару раз вытаскивал свою неповоротливую задницу на свет божий и обматывал цепями задние колеса повозки. Снег на перевале идёт ровной белой гардиной.

Следующий на очереди штат – Вашингтон. На флаге Вашингтона реет портрет доллара - Веселый Джорджер. Сам флаг зеленый, как знамя ислама. Я пересеку Монтану и большую часть Вашингтона, и совсем скоро серые собаки приволокут мои нарты в невиданный доселе град Сиэтл.

Джером в этот раз совершенно левый. Пока мы мотали срок на детском коврике станции в Монтане, возникла забастовка водителей-хаундов. Чтобы не зашиться окончательно, компания призвала резервистов — джеромов которые были перепрошиты на функционирование в офисе. Нашего Джерома доставили самолетом из отделения в Неваде. Его транспортировали в полном анабиозе, как укрнафта из Аватара. Джером поотвык от работы в полевых условиях и заметно нервничает.

Пассажирский контингент собак напоминает состав ливерной колбасы, и часто джеромам приходится играть роль держиморды. Новый джером это делал буквально — перед рейсом он напялил ископаемую полицейскую тужурку, прилепил полустертый детективский бейдж на дорожный саквояжик.

Содержимое саквояжика он продемонстрировал во время предвзлетного спича, в который каждый партикулярный джером вставляет нюансы собственных комплексов. Саквояж с бейджиком был китайской подъйобкой набора великого инквизитора Торквемады и содержал газовые баллончики, резиновые дубинки, никелерованные наручники, электрошокер и телескопический шпицрутен.

Завидев мою униформу, Джером возопил: «Спасибо за службу, лу, проходите вперед, не стесняйтесь, сэр». Он назвал меня «лу», потому что я самовольно воспроизвел себя в лейтенанты. Я не планировал стричь купоны ветерана американского милитаризма, и теперь, очутившись на месте для беременных инвалидов с детьми, чувствовал себя не в своей тарелке. Джером же, добавив к своей коллекции оружия еще и липового луйтенанта с парой свободных ушей, наконец, поймал расслобон.

Переполненный впечатлениями от перелета из Невады, драйвер не выпускал микрофона ни на минуту. Кроме потока негритянской словесности, который ассоциируется у меня с наркодилерами и тригирирует микроломку, у джерома был еще один существенный недостаток — в последний раз он садился за руль коуча девять лет назад. Хотя дороги выстроенные Эйзенхауэром на случай войны с чертовыми русскими остались прежними, местоположение вокзалов изменилось радикально — из даунтаунов их повыносили за черту оседлости, в бедные районы. Это экономило грейхаудовы денежки и соответствовало социальной прослойке путешествующих.

Кроме описанных типажей грейхаунд это средство передвижения свежеосвобожденных каторжников. Мой наметанный взгляд легко выделял в толпе эту смущенную от непривычного отсутствия конвоя фокус-группу.

Джером девятилетней свежести все еще не пропатчил маршруты в своей башке и всякий раз причаливая к очередному заколоченному мертвому зданию выгукивал:

- Ну, приехали

На это один из негров с задних сидений, переча всем правилам классической грамматики обычно возражал:

- Да нифуя мы ни приехали, аксолотль ты ряженый

Джером извинялся стандартным «Я уже давно работаю за столом» и начинался коллективный поиск нового здания вокзала. Кто бубнил «окей гугл», кто неловко печатал поисковой запрос, а кто матерился. Шанс поучаствовать в управлении автобусом всем вместе заряжал пассажиров небывалом энтузиазмом. Какая-то бабулька стала раздавать по рядам печеньки — по доброй американской традиции. Назревал уютный майданчик.

Когда бус подруливал к городу название которого на английском хорошо рифмуется со словом «кокейн» - Спокейн, штат Вашингтон, мы заметно опаздывали, рискуя пропустить очередной конект. Рядом с Джеромом встал я, затянутый в добротную американскую военную форму как генерал Колин Паэул. Я поднес экран смартфона к лоснящемуся носу Джерома и изящно посадил наш лайнер за 4 минуты до отправки конекта. Пассажиры радостно зааплодировали.



В тех областях, где Вы не являетесь специалистом, являются ли Ваши идеи достаточно важными, чтобы рассказывать их другим людям?(Оксфордский тест способностей личности)

Мой единственный связной в Сиэтле тракист и адвентист седьмого дня Леонид Лала. Пока есть время надо сделать уроки и временно обратится в адвентиста седьмого дня самому. Хорошо есть приёмник в магнитофоне. Я имею в виду - пока вайвай в автобусе не выбило.

Читать я начал, уже вовсю зевая, однако, дойдя до: «Видение Елены Уайт о ста сорока четырех девственниках» заметно возбудился.

Сто сорок четыре девственника затянутые в узкие балетное трико и энергоэффективные пояса шахидов выходят на площадь от пролетарского района столицы. Девственники пляшут эротическую джигу в освобожденной от иголок Пальмире.

Пальмира украшена сценками разврата оркестра Виртуозы Москвы. В небе возникает лазерное шоу гораздо круче диснелендовского. Половина небосвода теперь занимает величественный нимб имама Нимра аль Нимра. На его атласной чалме реклама корпорации ДюПонт. Скандальный имам проходится неполиткорректным словцом по скрытым саудитам, латентным асадитам и бесполым алавитам, предавшимися белодомовскому содому и гоморре. Он призывает всех становится адвентистами седьмого дня. Потом Нимр аль Нимр начинает хлопать в ладоши. Один за другим девственники активируют пояса шахидов как на открытии зимней олимпиады в Сочи. Заочарованный синхроностью зрелища оператор аль Джазиры роняет на пол запотевшую бутылку рекордов Гиннесса.

Элен Уайт видела тревожные сны. К ней являлся симпатичный молодой человек похожий на иеромонаха Даниила Страхова. Иеромонах Данило лоботомировал Лену в глазницы. Просыпаться совсем не хотелось.

Продрав очи, пророчица, как и большинство женщин, трезвонила о своих снах направо и налево. Так она стала вестницей божьей. Русские адвентисты переименовали Элен в «Елену» и включили в элитный гольф-клуб Отца, Сына, Святого Духа и берцовой кости адмирала Ушакова.

Открою вам истину, как ваш покорный служебный ангел: большинство людей давно заблудилось в жизни и в тайне ждут окончательный и бесповоротный конец света. Или третью мировую войну в качестве приемлемого компромисса.

Елена Уайт совершенно точно предсказала конец света в 1843 году. Двести тысяч подписчиков на акаунт Элены обрадовались благой вести – моментально перестали выплачивать кредиты, детей в школу больше не посылали, поля оставили не убранными, мочились мимо толчков и воровали в парадном галоши. Народ в белом одеянии ожидал прихода начала театра военных действий.

«Елена Уайт не предсказывает события, подобно Нострадамусу, Ванге или цыганкам с рынка. Елена Уайт просто передает весть от бога людям в скоростных форматах значительно превосходящих 4G или LTE» - гордо сообщает адвентиский журнал Шабат ас Шухрат.

В вопросах рабства она точно соответствовала своей фамилии White: «цветные люди не должны поклонятся богу в тех же зданиях, что и белые».

Кроме негров Елена не жаловала и Папу Римского. Она вычислила его порядковый номер: «666». Путем вычислений можно доказать, что он кроется в бохульном количестве букв титула великого понтифика: «Vicarius Filii Dei». «Наместник Сына Божьего». Этот титул не может принадлежать человеку, потому что наместником после себя Христос оставил Духа святого.

Тыр пыр – восемь дыр. Ваша карта бита, понтифик вы беспонтовый.

Мне было бы наплевать на все выходки Лены, если бы она не запретила адвентистам пить кофе. Ладно, согласен, мясоедство вопрос спорный. Но кофе и чай – я как-нибудь без ваших диетологических проповедей разберусь. Многим мало бросить мясо и кофе, а также принять господа своим поводырем. Они несчастливы, пока не осеменят своими предрассудками максимальное количество окружающих.

В моем исследовании Уайт, я забрел на богопротивные топи, за что и был наказан духом и сонным станционным смотрителем. Когда я пересаживался в следующий бас, мой черный натовский рюкзак, отслуживший еще с дней победоносного разгрома афганского Талибана, безвозвратно исчез.

Всё что у меня теперь осталось это старенькая флеш с клоном незаконченного романа в нагрудном кармане.



Помыкают ли Вами другие люди? (Оксфордский тест способностей личности)

Когда переезжаешь в незнакомый город, кажется будто живешь чужой, краденой жизнью. Я прячусь от дождя на серой крытой парковке под надписью «место зарезервировано для дантиста Леви Смайловица». Когда-нибудь я уведу баллончик с краской-спреем из хоум депо и добавлю - «зарезервировано посмертно». Иногда маленький поэтический штрих меняет картинку с головы на ноги. Простая перестановка слов запускает грандиозную симфонию. Доктор Леви в ходе рутинной парковки увидит мою хулиганскую надпись, его вырвет из утренней летаргии и в панике врач даванёт на газ вместо тормоза. Его многоцилиндровый меринос, с двигателем больше чем у строительного грузовика, взревёт и войдет в контакт с бетонной стеной. Подушки безопасности выстрелят медику в лицо, сбив на бок дорогие очки и элитную вставную челюсть. В рекламных целях Леви Смайловиц вырвал себе все зубы и сработал вставную челюсть. Убеждая новых клиентов, он теперь часто вырывает челюсть изо рта и размахивает ей в воздухе, как неоспоримым аргументом своего кровавого мастерства. Под снимком искаженного лица в местной газете напишут: «Прощальный смайлик дантиста Смайловица». Долгие минуты унижения на его именной парковке, где я прижимая к груди ланч прячусь от дождя, будут, наконец, отомщены.

***

По негласному отстою Макс и Жека заезжают за мной, мы рулим на парковку за Ласточкой. По дороге перорально администрируем раствор кофеина с заправки Шелл. Я раб адвентистов, превративших кофеин в контрабанду.

Сиэтл это город где родился и вырос Старбакс кофий. В Сиэтле куча адвентистов седьмого дня, пить кофе у них большой грех, почти как безопасный секс. Представляю как озверела бы Елена Уайт, прознав, что в Изумрудном городе кроме старбакса легализовали мэри джейн. Такого ей в пророческих снах и не снилось. Я бросил все что можно бросить, включая жену, детей, собак и двух морских черепашек. Но мне легче разгрызть себе вены, чем отказаться от утреннего кофе. Я ловко претворюсь хоть сатанистом, но если они станут пристально за мной наблюдать, то не смогут не заметить, что каждое утро я сбегаю на прогулку в мал. Кофи-шап там прямо в середине.

В это утро гастролирующие муверы заехали на заправку и залили баки кофеином до того как подобрали мокнущего в сиэтловом дриззле меня. Я затаил горькую обиду. Don fuck with me when I’m going through withdrawal.

Как водится выбрали левый адрес в навигаторе и вскоре подъехали к закрытому девелопменту не с той стороны. Роскошные дома и уютные улочки было видно, но миниванна уткнулась носом в приватный забор. Женя на ходу переключился на реверс, так что казалось сейчас подорвёт с мясом трансмиссию райс рокета. Макс умолил его остановиться и тут же поссал прямо у придорожного дерева.

Я по-тихоньку наблюдал за ними и люто ненавидел. Кофеин сейчас это жизнь. Ну дайте мне кофейку и я вам все прощу. Без кофе меня можно бросать в бой сразу с пятью боевиками джихаб ан нусра. Я порву им и джихаб и ан нусру.

В тот день нам предстоял самый большой мув в моей непутевой жизни. Санитар Никита, уже так и потирал сухонькие ладошки, предвкушая куш. Он отправил сразу два грузовика и бригаду из шести человек. Старшим эскадрильи был назначен водитель второго грузовика – кавтаранг Эрнесто. Судя по акценту и темпераменту кавтаранг Эрнесто был пуэрториканом. Пока Женя нервно плутал вокруг защищенного забором пригородного поселения, Эрнесто позвонил раз шестьдесят. Макс передавал трубку мне. Я думал, что Эрнесто это клиент и говорил с ним подчеркнуто вежливо. Только на пятый звонок Макс, наконец, вслушался в мою речь и сказал:

- Хорош уже лизать этому черту яйца – он такой же водила как и Жендос. Ты чо?

Наконец, мы вычленили координаты искомого дома обычным секстантом и мягко посадили рисовую торпеду в широком драйвее.

Цитируя Эрнесто работа на сегодня была: «факин джайнормос». Величезный трехэтажный особняк был равномерно засыпан шмотьем, детскими игрушками и побочными предметами «семейного уюта», будто в нем ни убирали ни разу в жизни. Куча комнат, комнатищ и комнатенок была заставлена старинной неподъёмной мебелью времен бедового Людовика.

Детских было две и в каждой стояло по двухэтажной кровати, которые следовало расчленить. В кабинете хозяина свалка дорогих гитар на особых подставках, концертные кожаные усилители «Маршал Жуков» и двухголовый игровой компьютер. Американцы называют такие – риг. Ригом также могут называют хайвейный грузовик, баржу-контейнеровоз и, почему-то, наркоманский шприц.

В углу зала в гигантской складной клетке на всех удивленно пялится худющий немецкий дог. Изучающие русский язык американцы всегда смеются над этим русским «дог». Это все равно, что если бы они назвали русскую лайку словечком «sobaka».

Очевидно для дога это не первый переезд. Он часто вздыхает и созерцает нашу возню с тоской и вселенской печалью старого раввина.

На первом этаже, на кухне возится сухонький русский старичокс, очевидно хозяин дома. Явно из бывших колчаковцев. Придется работать без перекуров.

Белогвардеец трепетно, по одной пакует чашки из дорогого сервиза в бульварную газетенку. Больше никого из хозяев жизни и дома не видно. Да тут только упаковки на сутки! Мое сердце бонивура исполняется меланхолией. Дом, игрушки, собака напоминают о том, что отняли у меня Пукач, менты и мои нездоровые графоманские амбиции.

Судя по лицам Жени и Макса они тоже неприятно шокированы. Даже если дадут типсы это едва ли смягчит стресс от такой многошаговой операции. Никита огребет здесь не меньше десяти часов.

Эрнесто, шустрый невысокий латиноамериканский мерин, инструктирует на спэнглише:

- Чувачеррос, чувачеррос, вы втроем значит на второй этаж, паковать. Упакованное стаскиваете сюда, в эту комнату, а дальше я сам выволоку и оформлю в грузовик, скопировали?

- Компренде, эль боссо

Я отправляюсь на второй этаж следуя латиноамериканской инструкции. Видел я этих взрывных парней в окружной тюряге – нервные, что твои даги. Женя отгребает за угол накрыть драпа и войти в рабочий транс. Макс лезет в грузовой отсек Ласточки. Эрнесто очень недобро на него смотрит.

На втором этаже вовсю лупит отопление. Приходится открыть настежь окна. Все одно пот застилает мне очи. Как же хочется кофею!

На втором появляется Эрнесто.

- Слышь-ка, Висенте

- ?

- Ты смартфон имеешь?

- Если честно, я имею компанию-провайдера, опять цену подняли так что...

- Сфоткай-ка кроватки на смарт до того как раздербанишь, а то потом по приезду собрать не сможешь. А собирать будешь именно ты. Так что не расслабляй булочки, капрон.

- Окей, хоумбой!

- А ты можешь этим пенькам еще разок по-русски объяснить, чтоб они шли паковать второй этаж?

- Но ай проблемо

- Русского абуэлито на кухне не трогай, он нормально вкалывает. Только этим двоим мориконам разжуй.

Я с удивлением открыл, что абуэлито-белогвардеец все лишь еще один рядовой из когорты изувера Никиты. Как же можно мувать в его возрасте, он, наверное еще строительство египетских пирамид застал. Спасибо хоть чашки может поднимать. Ну факенщит! Полный щит Ефрата, а не денек.

Дайте же кофе или чифиряки на крайняк.

На первом этаже меня ждет цыганское счастье. Хозяин дома, затянутый в полевую форму нацгвардии штата Вашингтон принес целую упаковку ред була. Обожаю военных. Он понимает как заставить мув муваться. Знает как организовать солдат.

Хотя где-нибудь в нашей половине глобуса он нагнал бы бесплатных зольдат-срочников. Как говорил немецкий генерал пехоты Эвальд фон Лохофф: «Дайте мне взвод русских десантников и я построю лучшую дачу в Померании».

Фамилия хозяина совсем не военная – Майлд. С таким идентификатором даже наорать на солдат не с руки. Отец зольдатам наш командер сегодня. Значит перейдем с мебелью через Альпы и почти ничего не поцарапаем.

Кажется в буль-буле есть кофейн. Я спасен.

Женя и Макс уже вовсю сосут халявный ред булок.

- Ребята, вышла папская булла Эрнесто – мы все трое идем паковать второй этаж!

- Ага! Уже в пути!

Эрнесто смотрит на нас выкатив глаза и залпом, будто на спор, осушает два ред була без сахара.

Я возвращаюсь на второй этаж окрыленный красным быком. Один. Женя снимает телевизор со стены на первом, а Максимилиан снова зачем-то поплёлся в Ласточку.

Я упаковал тумбочку и тихо поволок ее вниз. На первом этаже был только один печальный дог. Ему даже водички не дали. Если вы, данной вам властью, пакуете кого-то в клетку, молю, хоть водички дайте! Бросив тумбочку я иду на кухню набрать воды для бесправной забытой всеми собаки. Зализываю чувство вины перед собственными брошенными дома псами. Собаки прощают нам всё, даже неприкрытое предательство.

Забыв инструкцию че гевары, я тащу тумбу прямо в трак. Внутри копошится Макс.

Эрнесто смотрит на меня. Потом кивает на Макса

- Ты зачем сюда припёр тумбочку? Вы чего русские такие упрямые? Почему вы всегда всё норовите сделать по-своему? Я же просил – пакуйте трижды перейобаный второй этаж и выставляйте готовое в зал на первом! Ну!

В этот критический момент, Макс подымает кучу старых одеял для упаковки мебели и вышвыривает из трака на землю. Одеяла пролетают мимо лица Эрнесто. Ветер развевает его непокорный казацкий чуб. Латинская кровь вскипает зажигательной сальсой. Ред бул дает крылья и Эрнесто . Стервятником он взлетает в грузовой отсек и наносит Максу сокрушительную серию. Живот-голова, голова-живот. Точность и яростная агрессивность тропической серии быстро повергает Макса на деревянный настил. Но в воронежских парнях живет неукротимый дух Дениса Давыдова. Разбрызгивая из носа фонтанчики русской крови, Максимка ловко подрубает че гевару и заваливает на отполированный частыми мувами деревянный настил.

Теперь они катаются по полу как озверевшие ахматские мальчики-убийцы.

Воспитание и хорошие манеры побуждают меня запрыгнуть внутрь и разнять бьющихся мебельных самураев, но я все еще зол на Макса за утренний кофе и отрицание превосходства американской системы менеджмента. Рядом со мной из воздуха материализуется абуэлито:

- Ну что, дерутся?

- Бьются!

- А чего не поделили?

- Столкновение двух враждующих идеологий. Богословский вопрос подхода к научной организации ручного труда. Родео чья пэписька будэ длиннее. Ну и халявный ред бул, похоже, не хило кроет.

- Буря мглою небо кроет. Эту страну спасет только расовая сегрегация

Я удивленно глянул на старого расиста. Ну, сейчас меня ждёт лекция о бремени белого человека в мире чурок.

- А вы не смотрите на меня так. Я сам – еврей. Даже не еврей – одессит. По идее должен быть противником гетто. Но я – яростный сторонник! Только подумайте раньше, во времена расовой сегрегации богатые, средние и бедные черные жили в одном гетто. Понимаете? Богатые и средние были примером для раздолбаев-бедных. Костяком сообщества. Стержнем культуры. А вот отменили сегрегацию – богатые и большинство средних цветных переехали в обеспеченные белые районы, и гетто стали захлёбываться в собственных нечистотах: пороках, наркотиках и криминале.

- Бедность не порок, а большое свинство.

- Совершенно верно, милостивый государь! Закурите?

- С удовольствием!

- А вы кто по образованию, если позволите?

- Позволю. Переводчик

- Переводчик свитков мёртвого моря. А я знаете ли социолог. Да-с. На редкость непрактичная профессия. Ну, может пора разнять их? Пока соседи полицию не вызвали?

- Давайте-ка я докурю и сразу начнем совместную операцию по принуждению к миру

После этого сразу же пошёл дождь.



Продолжение следует

Tweet