-А я и говорю, я говорю не я, если Жопогрызова девка не от свиньи понесла, - Смирга по кличке «Гнойный глаз» ожесточенно махала руками, словно движения ее гнусных, покрытых струпьями граблей могли добавить правды словам, -И старик Хэмиус Коровий понос тоже сказал, что от младенца разит свинарней. Клянусь Трёхликим!
Смирга набожно приложила пальцы ко лбу. Но не успела убрать руку от головы, как упала выблевывая собственную кровь. Рукоять егерьского ножа торчала у нее прямо из горла.
-Не богохульствуй, старая шлюха, - лениво пробасил Рум, разбойник глядя как в свете костра дергается на земле тело Смирги вытер окровавленную руку о штаны, - Тьфу ты, шалава треклятая, измарался об тебя.
Рум оглянулся, но вокруг стоял только Молчаливый лес. Легонько потрескивали поленья в костре, да за кустами покряхтывал Говёный ком. Кровь льющаяся из гнойноглазой словно бежала в тени, подальше от огня. Там, где ей это удавалось, она меняла цвет с темно багрового на черный. Рум харкнул на переставшее шевелиться тело, склонившись ухватил рукоять ножа левой рукой и через мгновение одним резким движением выдернул клинок из раны. Полуобернувшись на звук очередного особого громкого исторжения жопных газов разбойник крикнул во тьму:
-Эй! Ты скоро?
Ответ не замедлил раздаться из-за теряющихся во мраке кустов:
-Иди ты козе в трещину! С бабами своими будешь спешить, Рум! Говно спешки не терпит...
-И буду, - пробурчал удовлетворенный ответом Рум, развязывая ширинку одной правой рукой. Левой, ножом он приподнял и сдвинул вверх грязную юбку из мешковины, которая была напялена на Смиргу. А потом ловко распорол ее вонючие и пожалуй и более грязные, чем представлялась юбка панталоны, -Обязательно буду. А то ведь остынет!

Корчма «Курица брюхатая от черта» гудела от голосов двух десятков королевский гвардейцев. В общей зале было дымно, воняло пролитым брюквеным пивом и блевотиной. Гвардейцы не ровным числом сидели за тремя большими столами, один капрал с рябой харей сидя в кресле возле очага щекотал сидящую у него на коленях шлюху, столь страшную, что одень её в латы и можно было бы спутать с самим рябым капралом, как родных братьев. Гремели тарелки и пьяный смех, подавальщица в замызганом фартуке сбилась с ног расставляя кружки со свежим пойлом. За ближним к выходу дочерна потемневшем от времени деревянным столом особо горячились и спорили два солдата:
-А я тебе говорю, Хобберт, - напирал тот что помоложе, с желтым гнойным чирьем на лбу, -Это лесные демоны, отец мой, упокой его сраную душу Трёхликий, всегда говорил: если, сын, в лесу какое говно приключиться — завсегда обвиняй демонов и люд повеселишь, и глядишь от веревки тоже увернешься!
-А, -пьяно отмахнулся седой вояка с провалившимся от Кислого конца носом, -Скажешь тоже — демоны... Говорю тебе, то проделки Лисоблуда или Комерта «Обогревателя».
Внезапно с соседнего стола к беседующим попытался склониться еще один заинтересованной в беседе, но будучи пьяным он едва не клюнул носом в пол. Вовремя вытянутые руки спасли рожу гвардейца от осквернения, но шлем-котелок сорвался с головы и с приглушенным стуком свалился в лужу рыготы на полу. Не обращая внимания на потерю, нетрезвый гвардеец обратился к тому, которого собеседник называл Хоббертом, безносому:
-Скажи, дружище, а правда, что ваш разъезд обнаружил у Тухлой мельничихи шалаву Смиргу, Рума Труполюба и Говёного кома, ик! -блевота на секунду показалась на губах пьяного солдата, но он тут же шумно сглотнул её обратно, -И будто бы все были голые, порублены на куски, а в жопы, ик... А в жопы мол воткнуто по березовому полену?
-Да, - отмахнулся Хобберт, - Мы про то с Залупенком-Прыщом и толкуем. Я и говорю, вчера с лейтенантом объезжали деревни на Севере, да поутру с позволениях их милости пожрали пирожков с котятами у «Криволапой», слыхал про такое?
-Ага, ик! - кивнул пьяный, - Покосоебленная такая гостиница, третий век стоит на перекрестке Хренова тракта с Потной дорогой. Только думал закрылася к говеным демонам, ик! Мало кто сейчас по Северу шляется.
-Ничего она не закрылась, - Хобберт отхлебнул еще пойла из свой кружки, -Вот вчера и были в этой сральне, их милость приказал ехать, говорил будем смотреть дорогу вдоль Молчаливого леса. Да вот только зря в «Криволапой» жрали — не успели  на лигу по Хренову тракту на север отъехать, как их милость лорд Шмоллер занедюжил животом. Да и у меня, признаться, в брюхе забулькало, да так громко, словно там демоны курей ебли кочергами.
- Ну и? - протянул в нетерпении пьяница, которого описание Хоббертова похода к Молчаливому лесу не впечатлило, - Ты давай, пустобрех, чтоб твой мамаше в ее треклятой могиле ик! Ик!!! Чтоб мыши, говорю, в мамашкиной трещине гнездо свили! Про Рума говори, да про прочих рассказывай.
    Что-о?! - взвился Хобберт, - Что ты сказал про мою достопочтенную покойницу матушку?!
    А ты иди сюда поближе, - пьяный солдат встал, нетвердо шагнул от скамьи в небольшой свободный пятак перед очагом и вынул из за пояса короткий кривой нож, - Я повторю погромче, если ты - сын гнилой шалавы, обижен Трёхликим на ухо...
Прыщ с гримасой ужаса на роже отшатнулся от Хобберта, который тоже вскочил хватая со стола тяжелый деревянный поднос вместо оружия. Бой еще не начался, а трусливый молодой солдат уже чувствовал, что в левой штанине и сапоге стало теплей. Он почувствовал, что чирей внезапно запульсировал болью, словно на лоб положили раскаленную монету, и как бы в такт нарыву член стал ссать пульсирующей струей. Под лавке под ним расплывалась лужа.
Но кровопролитие не успело свершиться. Открылась уличная дверь и в корчму вошёл неизвестный. Это был толстый старик, пузо проглядывало сквозь его дрянные лохмотья, а волосы были седы. Глаза, нос и рот его были залеплены дерьмом, а горло перерезано. Живой мертвец сделал три шага, весь его живот был залит кровищей, грязное рубище было пропитано насквозь. Сначала он рухнул на колени, последние, уже едва бьющие струю из разрезанных артерий пролились на объемистое брюхо, челюсти спазматически сжались и на пол изо рта выпала половина конского яблока. Дальше тело тихо упало головой вперед, как делают монахи прикладываясь лбом к земле.
В тишине в которую погрузилась корчма вдруг отчетливо раздался звук буровищей деревянный пол струи — девка подавальщица, которая видимо не носила белья под юбкой, ссала стоя не выпустив из рук поднос с тремя кружками «пива». Струя гулко била прямо в пол разбиваясь на янтарные в свете очага брызки.
    Смотрика, ну прям как наша старая корова, - прошептал кто-то со среднего стола, но в тишине его шепот услышали все.
Последние капли ударили в лужу под ногами и подавальщица грохнулась прямо туда же в обморок.

Лорд Шмоллер привстав на стременах оглядывал поляну взглядом полным отвращения. Запах поноса, который пропитал его кожаные штаны, казалось, въедался прямо в глаза. У-у-у, проклятые пироги, трехдневная котянина, если не недельная — все ноги обдристал. Прорвало, неожиданно как бабу в первые месячные и резко, как удар грома.
На поляне перед взглядом бойцов лейтенантова разъезда догорали угли в бывшем кострище, да лежали порубленные тела троих разбойников. Точней тела были целые, но все остальное от них отделили. Туши обозначали камни, из отрубленных рук и ног были сложены кресты. Три головы были собраны в кожанный мешок, который тоже обозначал камень. Четыре линии игрового поля были размечены загустевшей, полусвернувшейся кровью.
-    Что ты думаешь, а, Губань? - лорд обратился к губастому солдату, который пинал из стороны в сторону носком сапога отвисшие сиськи на женском тулове.
-    Мое мнение такое, ваша милость, - подумав отвечал солдат, - Дристать будем до сумерек, а может и всю ночь, пока совсем пироги не высрем.
-    Шмоллер закатил глаза к небу, о Трёхликий, ну за что ты послал мне этих тупиц?
-    Я спрашиваю не про дрищ, идиот ты, сальной свечой деланый, - в голосе лорда закипала ярость, - Про тела, что ты думаешь про эту падаль?!
-    Губань огляделся вокруг себя, задумчиво пошевелил губами и вдруг просиял:
-    Про падаль? Я, ваша милость, понял! Простите дурака, но теперь понял!
-    Ну?
-    Ваша милость, - лицо губаря прямо таки светилось, с отвисшего нижнего вареника потянулась ниточка слюны, которую он тут же шумно втянул обратно, - Это же детская забава «Кресты и камни»!
-    И?! - вдобавок к рыку Шмолер ощутил желание потянуться к рукояти меча, одновременно ощущая, что сейчас надо будет вновь бежать в кусты по большой нужде. И чем быстрее, тем лучше.
-    Губань просто источал свет знания.
-    Ваша милость, камни выиграли на четвертом ходу!

Tweet