В начале был чисто спортивный интерес. Мы были под мухой, а она выделялась среди толпы больше всего. Среди кучи обмороков, кривляющихся на танцполе и с чудовищным слухом, подрыгивая не в такт конечностями под каждый бит рейва. Она же скользила, плавала в узком пространстве, дивно плавно двигалась в свете неона. Это блондинка, как известно, даже сзади впечатление они производят гораздо сильнее. Мы смотрели несколько минут словно вкопанные, не один я, хотя мои дружки больше скользили взглядом не только по ней, но и по куче других двигающихся женских жоп.

Я должен был с ней замутить, она была одна, а я не был ослом. По барабану, что среди перекуренной атмосферы мои глаза закрывались, а бутылка в моей руке свидетельствовала о том, что я буду еще хуже. Мои друзья тоже крепились - я даже не знал, что больше их взяло, то они потухали и сонно курили у колонн, то тыкали пальцем по сторонам, комментируя нервными смешками.

Я ждал уже не помню сколько. Друзья ускользнули в туалет - у них еще оставался косяк. А я ждал… Я должен был к ней подойти, когда она все же выгорит в танце. Они всегда выгорают. Я почти допил бутылку и выкурил две сигареты. Вполне можно было и отрубаться.

Сквозь щелочки глаз я заметил, что она двигается к барной стойке. Она раскраснелась и с такой жадностью припала к поданному "Миллеру". Я медленно поплелся и уселся на стул рядом. Можно было этого не делать, но я взял себе еще стакан пива. Мы сидели рядом, совсем близко, и она даже первая начала разговор. Вначале, она просила зажигалку, потом спрашивала о клубе, потом я … не помню. Мы говорили долго, наверное, не один час. Музыку я почти не слышал, друзья немного покрутились и сгинули, заливаясь от наполнявших их смешков, а мы говорили. Видимо, я выглядел ужасно, с заплетающимся языком, закрывающимися глазами и говорил бог знает что. Но тем не менее она не ушла, смотрела на меня все с большим интересом. Мы просидели почти до рассвета, до закрытия клуба, когда все начали расходиться и в зале осталось лишь двое или трое совсем пьяных хануриков. Мы же вышли вдвоем…

Я проснулся к обеду и воспоминания начали всплывать в виде каши. Но так или иначе, я помнил ее прекрасно, помнил в деталях ее лицо, ее улыбку и голос. Я долго копался в одежде и наконец, вытащил предмет моих поисков - затертый клочок бумаги с записанным номером телефона. Ее звали Наташа…

Она откликнулась сразу, сразу меня узнала и больше хихикала в трубку, когда мы вместе вспомнили нашу первую встречу. Она была занята делами, у нее был молодой человек, но она не отказывала мне во встрече. Я мог бы говорить с ней часами и я часами с ней говорил. Более того, меня начинала переполнять уверенность, что она также тяготит ко мне, как и я к ней.

Я взял ее мобильный, знал, где и с кем она проведет эти и следующие выходные, до каких она работает и что она любит в еде, как они развлекаются с подружками и многое другое. Я знал почти все, но робел, как ребенок перед первой нашей встречей. Я часа полтора простоял перед зеркалом, минут тридцать методично окидывал глазом свой гардероб, на время забил на пьянки с друзьями и вытащил из дома почти всю наличность, которой обладал…

Фильмом был "Жена астронавта". Откровенное дерьмо, но его я смотрел потом, дома, а там мы просто сидели, взявшись за руки и подрагивали от переполнявших нас чувств. Потом были ласки, поцелуй почти на полфильма и возбуждение, когда я был на пике страсти и пытался с ней совладать. Мы не закончили на этом, дальше был бар, ночная Москва и ее сияющие набережные и плавный переход ко мне домой. Это было нормально, она даже ничего не сказала и шла, как к себе. Она тоже хотела меня. Я же лишь мучался, пытаясь утихомирить в душе свои чувства.

Мы пили пиво, потом перешли на вино и виски, дальше, взявшись за руки, как пионеры, пошли ко мне в спальню. Она погасила свет, тихо, стараясь не шуршать одеждой, разделась и легла на кровать… Дальше была страсть. Море любви с примесью животной, всепоглощающей страсти. Тогда я бы мог заниматься этим бесконечно и бесконечно кончать. Она могла бы делать точно также. Я даже не помню, сколько тогда было раз, но мы отрубились лишь, когда солнце было уже высоко, и изнеможденность переполняла тело до такой степени, что трудно было поднять руку…

Она неделю уже жила у меня, бросив ту жизнь, которая осталась до клуба и с покорством принимая реальность. Она была моя и каждую ночь мы заходились в животном экстазе. Это уже не было, как в тот, самый первый раз, но временами она царапала мою спину ногтями и будила криками всех соседей. Порой я был менее требователен и тогда она брала всю власть в свои руки и заставляла меня корчиться в необъятном кайфе, от которого плавились мозги… Я стонами просил ее остановиться, но она заставляла меня мучиться вечностью… Это было волшебно.

Я не спрашивал ее о бывшем молодом человеке. Я знал, что если бы он остался, ее бы здесь не было и боялся этого. Она была моим сокровищем, той искоркой, которая давала мне бодрость на всю мою жизнь. Мы жили, как обычные люди, работали и вместе готовили, опустошали кружки в барах и предавались музыке на танцполах. Я ее одевал, одевал так, чтобы любой мой однополец провожал ее похотливым взглядом, она была моей гордостью и моим амулетом. Она была похожа на сказку и я не верил, что до нее я трахался с совершеннолетними дурочками, только его достигнувшими, и пил запоем пиво с друзьями, попутно закуривая его коноплей и бродя по улицам ночью полными уродами, с трудом воспринимающими реальность. У меня не было ничего, теперь же я имел жизнь. Она была достаточно начитана, мы часами могли спорить в любом предмете, если хоть немного его понимали. Остальное мы досмысливали…

У нее не было родителей. Я мало знал о ее прежней жизни, кроме как о работе и ее подругах. Вскользь она упоминала о своем прежнем, но эта тема была неприятна нам обоим. Она была одинока и, наверное, поэтому обрела меня. Я был лишь замызганным среднем работничком, а теперь преображался и сам. Мне стали больше платить и быстрее продвигать…

Вскоре начались перемены. Мы начали раздражаться, почти ругались и трахались временами, выкладываясь за пять минут и засыпая, повернув голову к стенке. Ее аппетиты падали, а я почти находился в панике. Я желал ее, вечно готов был ее любить, лишь бы те чувства не проходили. В моей голове постоянно вставал тот чудный месяц и я старался его вернуть… Но ее все меньше прельщали наши ночные походы, она больше уходила в пиво и меньше общалась. Когда я хотел ее, она уходила в сторону, оставляя меня одного с моим унынием… Я до того привык к той жизни, что боялся вернуться обратно. Работа меня заботила меньше и проблемы возникали и там…

Это лишь было обычным знакомством. Я переехала к нему почти сразу, это было похоже на любовь, но потом я поняла, что это было не так. Я просто жила серее, но никогда не обладала таким морем комплексов, ограничений и стопов. Он вскоре стал ограничен, постоянно повторялся и уже не так возбужал… Наступала разлука, но потом появился Олег. Я даже не ожидала от того мышонка такой бури чувств, какую он проявил. Он был почти прав и я понимала, что он скоро зачахнет. Но он бросился первый и Олег…

Я нашла почти девять тысяч. Я читала и удивлялась. Откровенный урод, теперь даже не жалею, что его уже нельзя оживить…