Каждый день в этом славном городе, необычен. Питер не похож ни на один город, который я видел. В нем что-то от Лондона, что-то от Парижа, а итальянцы, вздыхая, говорят, -  О! Bella sitta,  как похожий на Италию.
И ты начинаешь тыкать их носом, - Ах, вот это- Росси, вот это- Растрелли, Кваренги. Ну и еще пара неизвестных итальянцам итальянцев, не дай бог, какой-нибудь Трезини или Ринальди.
- Ринальди, come e nel calico russo? Это есть футболист?
- Нет, это архитектор.
-Si? Questo e molto inaspettato. Impossibile.
- Что он сказал?-  думаю я, - Что-то невозможное? В нашем городе возможно все.
- Но кроме итальянцев были и французы, и немцы, и англичане.
Они удивленно качают головой, что-то горячо обсуждают на своем быстром языке. А ты выныриваешь от Московских ворот в небольшую разбитую напрочь Малую Митрофань, и форсируешь Ташкентскую. Пока итальянцы испуганно притихают, ты отчаянно рулишь, объезжая ямы, ямочки, канавки, рытвины и просто провалы. На фоне разбитых дорог, обшарпанные склады выглядят не менее зловеще. Черные, задымленные стены, обветшавшие кирпичные стены, эта промзона похоже ждет своего часа. Хотя и находится недалеко от центра, но трущобы поражают своей дикой заброшенностью.  Ты выскакиваешь на виадук, под ним ржавеющие рельсы идущие от Варшавского вокзала, разный городской мусор, принесенный сюда ветром и осевший яркими полиэтиленовыми пятнами. Потом мрачное Громовское кладбище, с просевшими могилами и покосившимися черными от времени старообрядческими крестами. Закоулки Питера, раньше здесь был тупик. «Старообрядческая улица» - внезапно читаю я, - «кто бы сомневался». 
  - Серега, побежали на Митрофань там склады разбомбили,- слышу я голос в ушах. «Ну, нет! Нет, только не сейчас»,- думаю я, - «Такие уходы в аут мне ни к чему».
-Ничего они подождут,- слышу я знакомый голос.
- Нечего ждать, - мысленно кричу я, закусываю губу, мир перед глазами плывет, и рвется на части. Я трясу головой. Собирая силой воли картинку мира. Светофор мигает зеленым, я вхожу в поворот, а там еще немного и вольной птицей врываюсь на  новый ЗСД.  Машина набирает скорость, мелькают ребра фонарей, и через десять минут мы в аэропорту.
- Что за машина?- спрашивают  восхищенные итальянцы.
- Ламборгини,- смеюсь я в ответ.
-  Non! Rosso! Rosso- Ferrari!
- Хорошо Феррари, так Феррари, хотя Ламбо мне больше нравится.
- Ламбо – ха! ра! шо! – старательно выговаривает итальянец и показывает большой палец, - Но это- Rosso! Ferrari!
- Grazie signore, - все-таки культурная столица, несколько слов по-итальянски никому не вредило.
- Prego,  пожалуйста,-  растягивая гласные, выговаривает итальянец.

- Серега, по-побежали на ми-Митрофань, там склады разбомбили! – задорно кричал мальчишка шубейке нараспашку с оторванным воротником, из-под шубы торчал свитер грязно-серого цвета с оленями, - с-Серега, давай выходи! А то сейчас понабегут все кому не лень.
- Сейчас, - из старого деревянного вагона показалась голова в черной свалянной шапке, погоди Лень, я валенок не найду.
- Да ты слепошарый, без лупы зад свой не найдешь,- засмеялся Ленька.
- Я не слепошарый, я близорукий, - огрызнулся Сергей, и аккуратно поправив очки, выпрыгнул из вагона,- побежали.
Всю ночь шел снег. Ленька отставал, оступался, не смотря на то, что был мельче и шустрее, все-таки Серега до войны занимался в секции бокса. Вдоль рельсов, по целине, снег поскрипывал под ногами, пар вырывался со свистом из легких. Леньку скрутил кашель, он остановился и, задыхаясь, крикнул,- Серег, погоди,
- То побежали, то погоди, - Серега сплюнул на снег, - курить  бросай. Откуда только берешь?
- Откуда н-надо.
- Да ладно, вон, по вокзалу хабарики стреляешь, я же видел.
- Тебе ка-какая разница?
Серега шел впереди, сбившись с бега на быстрый шаг. Ленька пыхтел за спиной, старался не отставать, но все время сбивался на шпалах с ритма и что-то злобное бурчал под нос.
- Леньк, а ты откуда узнал, что Митрофань разбомбили?
- Это тебе хоть с п-пушки па-пали, ды-дрыхнешь без задних ног. А  н-некоторые, между пы-прочим, уже три часа не с-спят. Каа-как бомбежка началась.
- Да я не спал, думал. Про маму, она,-  Серега закусил губу. Пару недель назад его мама вышла утром на смену и не вернулась. Он ждал день, два, три. А ее все не было и не было. А потом, и в их дом на 10 Красноармейской попала бомба. Так он оказался на Варшавском вокзале, где судьба столкнула его с неунывающим Ленькой. Сиротой из Луги. Ленька жил на путях, в заброшенном вагоне. Там с какой-то взрослой, кондовой основательностью Ленька выгородил угол, натаскал старых одеял, заколотил фанерой  окна, и самое главное, откуда–то притащил буржуйку. Где умудрился это мелкий, и шустрый, как воробей четырнадцатилетний пацан найти все это богатство, можно было только догадываться. Однако, в их вагончике было все, кружки из старых банок в которых, если повезет, они варили что-то похожее на чай, и даже цинковый умывальник.
- с-Серег, иди с-сюда, куда ты ла-ломанулся?- Ленька отодвинул доску в заборе, Давай, только тихо, чур.
- И так тихо,-  перешел на шепот Сергей, - куда теперь?
- Погоди, - Ленька полез на забор, с него ловко перепрыгнул на крышу, - давай сюда!
- Даю, даю, - Сергей, тяжело перевалился на крышу склада.
- Вон смотри, видишь разваленный склад, нам туда.
- А как же охрана?
-Да какая охрана, склад разбомбили.
-Ну и что?
-Ну и все, - отрезал Ленька, -ты что, жрать не хочешь?
У Сереги привычно заурчало в животе, - хочу, конечно. Но воровать не хорошо.
- Хорошо, не хорошо, потом скажешь, - Ленька спрыгнул с крыши в сугроб. Между складами и забором было небольшое пространство, Взрослый человек вряд ли бы прошел там, а вот два худых подростка – легко, легче легкого. Под снегом было много всякого хлама, осторожно ступая, чтоб не проколоть ногу на каком-нибудь гвозде, Ленька понемногу пошел вперед. Стараясь не шуметь, мальчишки крались к разрушенному складу. Перед складами, по свежему снегу, часовыми была набита тропинка. Бомба попала  между складами и железной дорогой, от взрыва один склад осел, и его  повело. В здании вылетели все окна, крыша просела, и образовались огромные щели. Серега подсадил более мелкого Леньку, тот долго переваливался через узкое высокое окно, в конце концов, перекинул обе ноги, и сел покачиваясь.
- Серый, ты подтягивайся и потом аккуратнее здесь бочки. Загреметь можно.
- Иди уже, Суворов, - Сергей подтянулся и закинул тело на раму. В складе было темно, но сквозь огромные щели пробивался свет. В два яруса стояли дубовые бочки. С той стороны склада, где взорвалась бомба, ряды бочек были немного не ровные, верхние ряды накренились, и, казалось, толкни их, и они упадут. Но в основном, все остальные стояли более-менее ровно. Ленька нашел открытую бочку и запустил туда руку,- Серый, капуста. Квашенная, кисленькая!
- Леньк, да ты не жри так жадно, подавишься.
- Не подавлюсь, у меня знаешь какая глотка?- едва прожевывая капусту промычал Ленька.
Сергей, запустив руку, вытащил полную горсть капусты. По рукам тек сок, затекая под рукава, пацаны хрустели квашеной капустой, повизгивали от удовольствия. Ленька запрыгнул на соседнюю бочку, и, постукивая пятками о ее стенки, довольно щурился. Вдоволь наевшись капустой, когда они уже хотели возвращаться, ворота склада распахнулись. Мальчишки едва успели юркнуть за штабель бочек. Прижавшись к холодной кирпичной стене,  мальчишкам казалось, что все, что они делают безумно  громко - сопят, и сердце бешено стучит в груди, и одежда шуршит по стене. Мальчишки пихались локтями, пытаясь спрятаться подальше. Ленька в суете, наступил Сереге на ногу,  за что получил под ребра. Сделав страшные глаза, Ленька замахнулся на Серегу, и снова пропустил тычок  в плечо. Устроившись за контейнерами с картошкой, пацаны через щели следили, как по центральному проходу заходили люди.
- Смотрите, следы, - закричал маленький боец,- товарищ старший лейтенант, следы.
- Где?
- Да вот, смотрите на снегу отпечатались, свежие значит. Двое их, ага. Снег-то с утра шел. Да и как ему сюда попасть, как не в свежие дыры?- боец вскинул винтовку, - А ну-ка выходите с поднятыми руками.
- Да куда там, уже убежали, поди.
- Да нет, куда бежать, с той стороны нет ни окон, ни щелей.
-Ну, ты Василий, давай иди, ты помельче будешь, ты за штабель лезь, я здесь посмотрю, а вы, товарищ  Оганесян, на штабель залезьте, сверху прикроете.
Леньку била сильная дрожь. Все тело ходило ходуном. Серега пихнул его локтем, и прошипел на ухо,-  стой тихо здесь. Я пошел. И полез вверх. Он зацепился ногой за контейнер, и доска предательски хрустнула.
- Стой, кто идет!- как-то торжественно закричал красноармеец Василий, и передернул затвор трехлинейки.
- Дяденьки, не стреляйте, - ломающимся голосом завопил Ленька и, утирая сопли и слезы, выступившие от страха, рванулся между контейнерами на волю.
- Стой, стрелять буду! – автоматически прокричал Василий.
- Дяденьки, - орал благим матом Ленька,- мне тринадцать, я еще маленький не стреляйте!
- Стой! – истерический взвизгнул боец и выстрелил вверх. Пуля выбила небольшое красноватое облачко, и, срикошетив от кирпичной стены, ударила Серегу в затылок. Последнее, что он увидел в этом мире - грязный картофель, остро пахнущий гнилью. Раскинув руки, мальчишка упал лицом вниз, красная кровь пульсирующим фонтанчиком била из раны.
- Васька, дурище, что ж ты наделал? А? Гад! - закричал Оганесян, - это что тебе, диверсанты? Это ж мальчишки совсем, с голодухи в склад полезли. Оганисян, перевернул Серегу на спину, пытаясь пальцами зажать кровь. В огромных серых мертвых глазах отразилось небритое лицо армянина, по щеке ползла злая мужская слеза, - Васька, Васька, ну что ты за человек такой? Вот что теперь делать будем?
Тело мальчика спустили на пол. От теплой крови шел пар и таял снег. Маленьким ручейком потекла вниз, смешиваясь, кровь, вода и грязь овощехранилища. Лейтенант попытался найти пульс, снял шапку и каким-то привычным движением закрыл убитому глаза. Ленька заворожено смотрел на людей суетящихся вокруг Сереги. У него подкосились ноги, и он сполз по стенке контейнера на пол. В голове было совершенно пусто. В ушах звенел выстрел. В горле стоял горько-кислый ком.
- А с этим что делать? – кивнул в сторону Леньки маленький боец.
- Да пристрели,- зло сказал лейтенант и плюнул в сердцах,- долго ли умеючи.
- То-ваааа – рищ, затянул Василий.
-Знаешь Вася, если ссышь, так и не лезь вперед, - оборвал его офицер,- куда палил? В божий свет как в копеечку? Мальца в караулку, сам садись, пиши объяснительную. А мне теперь рапорта писать, не переписать.
Они взяли под руки Леньку и повели. Тот совсем не сопротивлялся, безвольно словно кукла, переставляя ноги. Ветер трепал его совсем белый, выбившийся из-под шапки чуб. В низком, холодном сером небе кружило воронье. Резкие гортанные крики вернули Леньку в реальность. Он подхватился и побежал. Закричали, засвистели в след бойцы, но Ленька бежал что есть сил. Снова вскинул винтовку и прицелился боец Василий.
- Ты охотник, твою мать,-  опустил руку на ствол лейтенант, - совсем голову потерял? Это голодный ребенок, а не фашист. Что ж ты гнида то такой? А? Где душа у тебя?
- Бежит!- удивленно воскликнул боец.
- Да и пускай бежит,- лейтенант махнул рукой,-  Оганесян забери у рядового Комарова оружие. А то он еще нас пристрелит такими темпами.
    Ленька бежал, обжигая легкие холодным морозным воздухом. В голове, словно молотом, стучала кровь.  Каждый удар отдавался болью в висках. В носу все еще стоял запах пороха. На каждом шагу мир взрывался миллиардами маленьких звездочек, в глазах рябило. Но Ленька бежал, что было сил. И только когда уткнулся в покосившуюся ограду Громовского кладбища, он остановился, и тяжело дыша, повис, на металлической решетке. Уткнувшись тяжелой головой в железные прутья забора, Ленька завыл, тоненько совсем по-девчоночьи. Слезы текли по его грязным щекам, оставляя светлые дорожки.
- Taxi is available?- через окно на меня смотрит большой, похожий чем-то на одного из утят Мак Даков американец. У него огромные, совершенно детские, наивные, голубые глаза. На голове скаутская шляпа защитного цвета. Рыхлое тело, одето в неимоверного цвета футболку, мои знакомые художники называют этот оттенок сюзюлевый, и смешные шорты- бриджи песочного цвета. Волосы светлые, тонкие вьющиеся крупным завитком. Этакий жертва гамбургеров, ангел переросток.
- Yes, I’m free.
- I need to get to the hotel Pooshka, - американец, как и всякий пендос, уверен, что во всем мире говорят только на их родном наречии.
- Eight hundred.
- Rubles?
- Dollars, -смеюсь я,-this is a joke. We in Russia are paid in rubles.
- О, я есть немного понимать, русский, О Кей? – затараторил амеркос.
- Оh!  I speak a little English, -отвечаю ему в тон, - sit down, let’s go.
Мы едим мимо новых офисных зданий, торговых центров, по Пулковскому шоссе на подъезде к площади Победы американец увидел ДОТы. Невысокие холмики, к которым уже привыкли питерцы, да и приезжие уже не обращают на них внимания.
-What is it Alex? –тычет пальцем в окно суперутенок.
- This gun point here stopped Germans, many people have died in our city in the blockade that would not let the fascists.
- Your also fought with the Nazis?
Я остановился на площади Победы, прямо напротив памятника. На глазах изумленного гайца. Открыл дверцу машины, - Do not be afraid. Come with me. Ill shows you something. It’s not far from 50 feet. Американец вылез из машины, в его удивленных глазах отражалась стела, на самом верху которой читались даты 1941-1945.
Look for Stella sees the year? So America &  Britain have opened a second front in 1944. Look how many years before we were fighting Hitler alone. Im a histore teacher I know.
Через площадь, активно махая палкой, бежал милиционер. Американец застыл с тупым, совершенно глупым выражением лица. Он достал свой модный фотоаппарат, присел и начал фотографировать памятник.
- Товарищ водитель,- закричал запыхавшийся мент, - что вы себе позволяете.
- Прости капитан, небольшой урок истории, сейчас уедем.
- Документы достаем, - изобразил на своем лице строгость гаишник.
- Капитан вот тебе оно надо? Я сейчас умчусь, через три секунды. Америкоса носом в историческую справку ткнул, Чтоб сука знал, кто воевал, а кто за океаном бабосы делал.
- Alex, that he wants an officer?
- Nothing. Let’s go.
- Ты это о чем с ним?
- Да говорю, что ты добрый человек, и что мы сейчас поедем. Не позорь нацию, отдай документы.
- Ну, ладно, - махнул рукой гаец, - только быстро. Давай – давай. Он козырнул, протягивая права, и мы поехали по Московскому проспекту. Американец прилип к окну и периодически задавал вопрос: «Что это есть?»
Через пять минут мы выяснили, что его фамилия Сандак, и что он давно мечтал приехать в Россию, что ему безумно нравится наш город, и что в Америке он такого не видел. А еще через десять минут, уже прочувствовавший всю красоту Питера, с откровенно отвисшей челюстью чувак увидел Невский.  И тут его накрыло. Аничков дворец, кони на мосту, Катькин садик, а дальше Казань и Спас-на –крови.
- My ancestors came from Odessa. Their name was Sunduck. I think it's because we have redheads.
- No it's because that's your name chest. По-русски сундук. На английский манер сандак.
Так что никакой ты не Солнечноуткин, ты просто Сундуков, или может Сундук. А раз так, то с тебя штука,- засмеялся я.
-Что есть штука?
- Don’t worry, be happy.
Невский сверкал под жарким летним солнцем. Невдалеке игла Адмиралтейства царапала небо и рябила вода на Мойке. Все было как всегда. Эта сторона наиболее…

Tweet