Начало: http://udaff.com/read/creo/114532/

На третий день после переезда нас навестили сын со снохой и внуком. Надо ли говорить, что все вертелось вокруг этого маленького сатрапа! Игорешке два года, он худенький, глазастый и очень егозливый. И говорит пока очень плохо. Но зато (как бы оправдываются его родители) уже знает все буквы, и показывает именно на ту, какую  ему называют. 
Бабушку он видел чаще, чем меня,  сразу вспомнил  и улыбнулся ей. А меня с минуты полторы рассматривал исподлобья и недоверчиво  - забыл деда, поросенок! Хотя,  что тут удивительного – последний раз мы с ним виделись полгода назад. Он тогда покорил меня тем, что подарил какую-то свою очень ценную, на его взгляд, игрушку. А потом, подумав, вернулся к коробке со своим имуществом, выбрал в ней игрушку поплоше, забрал у меня ту, что дал ранее, а взамен всучил эту,  что похуже. Не пропадет парень!
Но вот он, наконец, приняв, видимо, во  внимание лояльное отношение ко мне всех присутствующих при сем знаменательном событии, наконец, соизволил протянуть мне свою крохотную ручонку и пролепетать «Де-да!». Ну конечно, а кто же еще! Деда я, деда. и ничуть не тяготюсь этим своим новым статусом.
Его родители тут же потребовали, чтобы мы задраили все окна и форточки в квартире, чтобы даже легкое дуновение сквозняка не коснулось светлой головенки нашего общего наследника. А за окном – выше 30, дома духота. В общем, инда взопрели северяне, пока внучок гонялся по всей квартире за котом с воплем «Ми-ми, ми-ми!». Теперь мы Темку так и зовем: Ми-ми. Правда,  при этом он испуганно озирается, высматривая, откуда же к нему подбирается малолетний живодер.  А еще внучек  меня буквально убил бог весть где подцепленным жестом (сын божится, что он здесь ни при чем): бьет себя кулачком в грудь, когда хочет показать, что он чего-то хочет! Представьте только: стоит такой клоп, смотрит на тебя снизу вверх, и залихватски долбит себя  кулачком!  В общем, два часа, что дети были у нас, пролетели незаметно. Уехали, но обещали быть еще. Пущай приезжают. А что нам, пенсионерам, еще делать,  кроме как с внучатами баловаться? Хотя нет, у нас со Светланкой дел еще по горло. Надо еще прописаться – раз, потом что-то там сделать с пенсионными делами  - два, потом еще куда-то. 

По конторам ходит жена. Ну, там,  где мое присутствие необязательно. А уж ежели требуется  наличие и второй половины нашей семейной ячейки, тащусь с ней и я. А для меня каждый выход далее чем на сотню метров – это большое путешествие. Открою секрет (ну и заодно дам настоящим подонкам повод для злословия), о котором я, в общем-то, не люблю говорить. У меня нет левой ноги выше колена. Отхреначили здесь, в краевой клинической больнице №1 еще в декабре 1997 года. Атеросклероз, мать его. Если бы я своевременно бросил курить, о чем меня очень просили врачи, может, дохромал бы до смертного одра на своих двоих. Но я же никак не мог расстаться  с этим сомнительным (как это я сейчас понимаю) удовольствием. И только когда там же, в краевой больнице, куда меня провозили пару раз из Туры лечиться, уже после ампутации, я еще продолжал курить, хирург просто сказал мне: «Не бросишь – отпилим вторую ногу. И еще неизвестно, выживешь ли ты после второй ампутации. Мрут обычно мужики, так как рана просто не заживает. Мрут мучительной смертью, до самой смерти ревут благим матом от жуткой боли.

Ну, про боль я все знал – сам буквально лез на стенку, уже и обезболивающие не помогали, пока гниющую ногу не отпилили. Потому смог,  наконец, жутко испугаться и затоптать последнюю сигарету в холле больницы, пока жена ловила на улице такси – она увозила меня домой, худого,  облегченного килограммов на 20 (с учетом оставленной здесь конечности). Куда ее, бедную, девали после ампутации, я так и не осмелился почему-то спросить. Кто говорит – сжигают в больничной котельной. а кто – захоранивают где-то в безымянных могилках. Ну да бог с ней. В общем, дожил я до сего дня, друзья, лишь благодаря тому, что смог отказаться от табака, хотя стоило это мне. скажу без балды, просто чудовищных усилий.
Ну, а потом встал на протез, хотя с учетом того, что вторая нога у меня тоже больная, ходить на нем хреновато. Дали инвалидский пенсион, вторую рабочую группу, а не прошло и года, как мне доверили даже руководить нашей небольшой конторой.

Мы бы, может, еще пожили в Туре, но устали от неблагоустроенности: из всех удобств только центральное отопление. Хорошо хоть, к тому времени в продаже уже  появились компактные биотуалеты, и мы тут же купили себе такой в дом. Говорят, это чудо  изобрели наши – для космонавтов, но массовый выпуск наладили голландцы,  и нам же начали продавать.
Чтобы жена после стирки не носила тяжеленные ведра с водой,  по примеру многих туринцев соорудил слив – в стене пробивается дыра, над дырой прикрепляется раковина,  на улицу через дыру вывешивается шланг,  и по нему наружу сливаются помои. А еще мы умудрились поставить дома ванную (воду для нее брали из системы отопления), потому что в коммунальную  баню я ходить уже стеснялся, так что вода из ванны  после помывки тоже уходила по шлангу слива на улицу. Дико? Дико,  согласен. Но практически все многоквартирные дома в Туре обвешаны такими шлангами – никому не хочется в жуткие морозы топать с ведрами на помойку. Сотрудники  СЭС, а позже Ростехнадзора, и представители поселковой администрации регулярно обходят такие дома, вывешивают предупреждения, вызывают «кулибиных» от сантехники  на комиссии, выписывают штрафы, но все бесполезно – поселок продолжает выглядеть как какой-нибудь химкомбинат, обвитый шлангами-сливами, и по сей день.

Но твердые отходы  жизнедеятельности  все равно надо  было выносить на помойку – она  у нас сразу  за домом, и там в теплое время года всегда болото (наш  восьмиквартирный брусовый дом умудрились поставить рядом с ручьем), а зимой замерзшие горы всяких нечистот. Вода привозная, и ее надо таскать в дом ведрами на второй этаж.
Пока был на ногах, таскали я и сын. Потом сын уехал на учебу в Красноярск, я же вскоре сделался некомплектным, и все эти ведра с мусором, с водой легли непосильным грузом на хрупкие плечи моей маленькой женушки.  Правда, в течение трех-четырех  месяцев в год я мог сам закачивать воду  из бочки насосом «Малыш» по шлангу на второй этаж через форточку. Но зимой жене опять приходилось браться за ведра. Я старался обычно найти  пацанов свободных или поймать соседа-алкаша,  чтобы за сотню-другую стаскали мне воду с улицы домой. Но это получалось не всегда.
Так что ничего удивительного в том, что скоро у  Светланы начали болеть спина, коленные суставы, не было. Конечно,  я старался взять на себя какие-то другие обязанности по дому, чтобы хоть как-то разгрузить жену. Я неплохо готовлю, и потому практически не позволял жене стоять у плиты. Ничего зазорного не видел в том, чтобы помыть посуду.  Мог прогуляться в ближайший магазин за продуктами. Но это никак не могло компенсировать тех тягот, которые из-за отсутствия в доме твердо стоящего на обеих ногах мужика навалились на Светлану, потому мы и приняли решение выбираться с Севера поближе к цивилизации, пока окончательно не подорвали свое здоровье. Во всяком случае, жена – я-то уже в любом случае не Илья Муромец.

О, какое это благо – мусоропровод! Я сам могу спустись этажом ниже и вынести пакет с мусором и спустить его по гулкой трубе куда-то вниз, в контейнер. Вода из кранов течет чистенькая (причем, как я прочитал где-то – самая чистая среди других городов России) и какая хочешь: холодная, горячая, теплая. Уютно бурчит за дверью туалета унитаз,  гостеприимно светится ослепительно белой эмалью обширная ванная. В общем, лепота! Осталось только сделать хороший ремонт – выкинуть этот унитаз и поставить взамен сиреневый, выкорчевать также ванну и заменить ее на джакузи.  Содрать с пола весь линолеум и постелить ламинат,  заново поклеить все обои, дверные проемы сделать в виде арок, заменить отечественные радиаторы отопления на импортные, в кухне на полу постелить плитку… Блин, мне уже плохо, как только представлю, что будет твориться в квартире, когда сюда деловито придут три-четыре мужика в спецовках и начнут здесь сверлить, пилить, крушить и сами же будут чихать и кашлять от поднятой пыли (нет-нет,  нас здесь не будет ни под каким видом – уйдем жить на пустующую пока квартиру к знакомым туринцам). Дом наш хоть и новый, но ремонтировать его после строителей  надо обязательно. Тем более,  что в голове у Светланы уже сложился свой образ нашей квартиры после ремонта, и я полностью доверяю ее  вкусу. Мне же доверить руководство  этим делом нельзя: я был бы вполне доволен, если бы в квартире просто заменили линолеум да обновили обои.

И уже буквально позавчера по заявке Светланы пришли сварщик и с ним еще двое мужиков, вырезали старые батареи и заменили их на новенькие, очень эстетично выглядящие итальянские алюминиевые радиаторы в гостиной, на кухне, в спальне. С работой управились за три часа. С учетом приобретения радиаторов, платы за работу эта первая ремонтная ласточка «выскочила» нам в семнадцать тысяч. И это только начало. Сын, приобретший ремонтный опыт в прошлом году, предрекает нам траты по этой статье неизбежных расходов в трехзначные суммы. А-хре-неть! Но делать надо.
Вообще, деньги пока тратим, не считая. Этот синдром первоначальной эйфории и беспечности  знаком,  наверное,  всем северянам, только-только переехавшим на материк с какими-то накоплениями. Тем более, что в Красноярске все есть и все кажется в полтора-два раза дешевле, чем в Туре.  Все, да не все. После приевшейся оленины хочется поесть другого мяса. Сын перед нашим приездом забил нам холодильник говядиной. Спасибо ему, конечно, но нам еще захотелось и плова из настоящей баранины.

Уже давно живущая в Красноярске наша хорошая знакомая Екатерина свозила нас на рынок на Взлетке на своей машине. Прошли по мясным рядам, и я был ошарашен ценами. Баранину здесь торговали по 400 рублей за кило! У нас в Туре деликатесное мясо ДСО (дикого северного оленя) стоит по 130-160 рублей! А здесь какой-то зачуханный, причем жирный баран, идет по цене более чем вдвое выше деликатеса! Беспредел!
Но баранины все равно хотелось, и Светланка сторговалась с неким восточным человеком с алчным взглядом, таким же жирным, как его баранина, по 380 рублей за кило. Впредь баранины будем избегать. Хотя бы потому, что она жирная. А нам, пенсионерам, ни к чему лишний холестерин, как и лишние траты. Решили, что зимой будем заказывать себе из Туры тушу-другую ДСО (они небольшие, всего по 40-50 кг) по зимнику. Так здесь делают  многие туринцы. Та же Катерина говорит, что у нее морозилка всегда забита олениной.

Что еще случилось на прошлой неделе? Ах, да, занимались пропиской. Оказалось, что мы просрочили три из десяти отпущенных на прописку дней с момента выписки из Туры. Так как мы, получается,  неизвестно где находились эти три дня (а может, замыслили чего противозаконного да свершили – кто нас знает?), нас из паспортного стола погнали в службу участковых нашего района. Для дачи объяснений, почему мы не прописались в отведенные законом 10 дней,  и получения разрешения на прописку. То бишь, регистрацию. Ну вот, а талдычили, что в России институт прописки отменен. Ага, держи карман шире. Как отслеживал Большой брат за передвижением своих граждан по стране, так и отслеживает. Просто саму прописку теперь стыдливо именуют регистрацией. Суть же осталась прежняя. Нас еще, оказывается, могут и оштрафовать  - до 5 тысяч рублей на каждого. если мы не приведем уважительных и убедительных причин своей задержки с пропиской в установленные сроки. 

Служба участковых оказалась метрах в трехстах от нашего дома. Мое присутствие там тоже обязательно. Прицепляю протез и вместе со Светланой мы отправляемся в это не очень близкое для меня путешествие. Я молодец – всего минут через 20 были уже на месте (это еще с учетом того, что по дороге купили и съели мороженое – день был очень жарким, за 30). Служба участковых размещается в подъезде жилого дома и занимает целиком весь этаж. Я-то, по простоте своей провинциальной, думал, что здесь один, ну два участковых. А их оказалось. по любимому выражению одной нашей общей знакомой, херова туча. Ну не меньше полутора десятков,  и почти все почему-то майоры. Все сидят в распахнутых настежь кабинетах, по два  три человека в каждом, уткнувшись в компьютеры, все чего-то строчат. И около каждого на стене по «шашнадцать» штук разноцветных грамот и благодарностей. Ишь ты, какие примерные мен… прошу прощения, полицейские здесь работают! Вот завели с улицы  здоровенного кривоного парня в шортах с  завернутыми за спину и  скованным наручниками  руками, он смущенно улыбается. Два сопровождающих его офицера,  ростом ему по плечо, завели парня в соседний кабинет и закрыли за собой дверь.  Не знаю почему, я но я внутренне напрягся, ожидая услышать из-за двери крики и глухие звуки ударов. Но за дверью на удивление тихо.
На нас никто не обращает внимание, каждый занят своим делом.  По вопросам прописки участковые принимают, оказывается, после 18.00. Мы пришли немного пораньше. Но вот наступили и минули эти самые 18.00. Мы со Светланой сунулись в один кабинет,  в другой, причем я намеренно громко стучу своим посохом. Но все майоры отмахиваются от нас, как от назойливых мух: некогда, ищите свободных участковых. Я уже начинаю закипать праведным гневом, нервно дергает плечиком и Светлана – первый признак того, что она сейчас взорвется, и тогда кому-то из нас здесь  мало не покажется. Наконец в помещение вбегает невысокий шустрый подполковник, по его командному тону видно, что это начальник участковых.
\Мы к нему: так, мол, и так, хотим покаяться. что три дня прописки потеряли, а нас никто слушать не хочет. Подполковник зычно кричит:
- Свободные есть?
Все майоры молчат. Тогда подполковник ловит за руку одного из майоров. самого худого и унылого. и приказывает ему:
- Прими людей!
- Но почему я? У меня своих дел по горло, - зудит тот. И тут подполковник, бросив нам: «Извините», просто хватает унылого за грудки, вталкивает его в кабинет и захлопывает за собой дверь. Я радостно прислушиваюсь: неужели? Точно: слышится звук,  похожий на пинок.
Подполковник вылетает из кабинета и бежит дальше.
- Заходите, - говорит плачущим голосом унылый майор. Нам его жалко. Но кто-то же должен нам дать разрешение на прописку? И  майор нам его дает, приняв во внимание копии наших авиабилетов и устные объяснения, что эти пропущенные дни  мы провели в Туре, так как с билетами на Красноярск у нас летом очень плохо, и мы просто не могли к нужному сроку прибыть в паспортный стол в Красноярске.
И буквально на следующий день в наших паспортах появляются нужные штампы. Итак, мы теперь – красноярцы…

На снимках:
1.    Это, ребяты, и есть Тура.



2.    Кот Темка в Туринской квартире (за окном  -50).



3.    Мы за полгода до отъезда из Туры.



4.    А это наш домик уже в Красноярске.



5.    Игорёша.

Tweet