Вот тут за историю толкуют, спорят. За Родину, за Сталина...
А хотите я вам про День Рождения Генералиссимуса баечку раскажу?
Ну, тогда слушайте!

Все правильные, аутентичные бретоны едят крепы и запивают их сидром.
Патрис Леконт был бретоном. Но в то же время Леконт был выродком.
Он ел самогон (l'eau de vie) и запивал его пивом (самым дешёвым).

Кроме того, он уже четырнадцать с лишним лет служил во французском Иностранном Легионе. Дослужился, правда, за все эти годы лишь до звания капрал-шефа и был на излёте своей служебно-алкогольной эпопеи, грозившей вот-вот перейти в затяжную белую горячку.

На верный путь в чудесную страну Dellirium tremens наставила Патриса его собственная жена – таитянка.
Когда говорят «таитянка», Вам, наверное, представляется бронзовокожая экзотическая красотка в юбчонке из пальмовых листьев и с насисьниками из половинок кокосового ореха. Реальность бесконечно далека от этих розово-романтических «Алоха-хае».

В реальной жизни современные таитянки – полутороцентнеровые бабищи с мордой идолов острова Пасхи. Даже по самым щадящим таитянским понятиям, жена Леконта была, мягко говоря, не красавица. Весила, примерно, два центнера и к тому же была старше мужа на десяток лет. Однако, все эти мелкие недостаточки скрашивал её удивительный талант.

Леконтова жена, этот оживший туземный божок, потрясающе гнала самогонку.
То из чего и как она изготовляла свой божественный напиток навсегда останется её таитянской тайной. Но всем, кто хоть раз попробовал домодельную «амброзию» Патрисовой жены, даже дедушкин, тройной очистки через противогазный фильтр и настоянный на смородиновых почках самогон казался мерзкой косорыловкой.

Ну, да ладно. Я ж в заглавии обещал поведать о спасении человеческой жизни, а не ворошить несвежее бельишко интернациональной семьи бретона Леконта. И потому, ближе к теме.

И так, дело было в понедельник. Стрелки настенных часов вот-вот грозили отстричь полуденную дюжину.
Сизый, опухший от суботне-воскресной пьянки Леконт валялся на плиточном полу оружейной мастерской Четвёртого учебного полка Иностранного Легиона и бился в судорогах.

В этой самой мастерской после одной занимательной истории (может когда-нибудь и поделюсь) я работал оружмастером.
Во благо прекрасной Франции и во славу Иностранного Легиона занимался починкой полкового арттехвооружения. А корчившийся на на холодном кафеле Патрис Леконт был моим напарником в этом благородном занятии.

Однако, в тот момент и мне, и капрал-шефу Леконту было наплевать на всё арттехвооружение всех армий мира. Приступ алкогольной абстиненции Леконта грозил перейти в кому. Проще говоря, бретон собирался сдохнуть.
Из наблюдений за алкогольными виражами Леконта мне было известно, что только стакан спиртного крепостью не ниже чем самогонка его татянской суженой может вернуть бедолагу-оружейника к жизни.
Раздобыть этот спасительный элексир я мог только в одном месте - в медсанчасти.

Заперев оружейную мастерскую с полуживым Леконтом, помчался я в полковую лекарню. Но, как на зло, ни одного из моих корешей-санитаров на месте не оказалось. Шло какое-то лекарское совещание.

Никого постороннего поставить в известность о тяжело «захворавшем» Леконте я не мог. Ветерану–алкоголику до пенсии оставалось продержаться на службе каких-то несчастных пять месяцев.
И потому, я был вынужден действовать исключительно на свой страх и риск.

Ноги сами вынесли к заветной двери кабинета, за которой хранился медицинский девяностопроцентный.

У оружейника отвёртка в кармане завсегда найдётся. Поколдовал с пол-минуты над замком и медицинская пещера Али-Бабы распахнула свои двери. Вошел и принялся лихорадочно шарить по шкафам в поисках спирта.
Внезапно за спиной у меня прозвучало: «А что Вы это здесь делаете, капрал?»
Я вздрогнул от неожиданности.

В дверном проёме, странно улыбаясь, стоял свежеиспеченный офицер военно-медицинской службы. Лейтенант был молоденький, совсем зелёный. Он только что распределился в Легион. Правил и обычаев нашей богодельни совсем не знал и потому смотрел на всё происходящее глазами новичка-космотуриста, спустившуюся на чужую, неведомую ему планету.

Мне терять было нечего: проникновение в санчасть, взлом двери – всё это тянуло на полтора добрых месяца нудного пребывания «En Taule» - на гауп-вахте. Скорчив устрашающую рожу и выпучив глаза, я обратился к лейтенантику: « Доктор, только тссс... Вы же порядочный человек, доктор!»

Для придания моим словам большей убедительности, мне пришлось схватить летёху за грудки и приподнять: «Вы же никому не скажите, доктор. Это страшная тайна: сегодня - день рождения генералиссимуса Сталина (сам не знаю почему мне пришёл в голову этот бред), и каждый настоящий русский в этот день должен накатить, как минимум стакан спирта».

Встряхнув, отпустил лейтенанта. Побледневший выпускник военно-медицинской академии, отрешенно распахнул дверцы маленького шкафчика и достал семисот граммовый бутылёк с С2Н5ОН. Не успел я и слово сказать, как он сунул мне в градуированый стопарик на двести миллилитров, до краёв наполненный неразбавленным спиртом. Отступать было некуда, позади бился в судорогах Леконт. Резко выдохнув, залпом опустошил склянку. Спирт гранатой рванул во рту.

Пока восстанавливал дыхание и сдерживал нахлынувшие слёзы, лейтенантик успел ещё раз наполнить до краёв склянку и снова сунул её мне в руку.
«Я никогда не видел такого! Это просто потрясающе! Вы не могли бы повторить на бис?» - восхищенно и снова на "Вы" пролепетал лейтенант.

В голове промелькнули хрестоматийная фраза из фильма "Судьба человека": «Русские после первой не закусывают!»
И в моё уже обожженное горло полилась новая порция.
После выдоха мы оба замерли. Я и лейтенант пребывали в ступорном состоянии, которое иначе как «охуевание» назвать нельзя.

Только я охуел от спирта, а лейтенант от моей наглости. Коварный, быстрый спиртовой градус в моей голове звал на приключения и подвиги.
Со словами: «Семь бед - один ответ!» - выхватил из рук у лейтенанта бутылёк, наполнил мединский стаканчик и проглотил очередную порцию врачебного яда.

Раздышался, занюхал рукав и опалённой спиртом глоткой угрожающе прохрипел молодому доктору: «Я надеюсь на вашу скромность, мой лейтенант!»
Схватил остатки спиртяги и выбежал из кабинета. В ёмкости плескались примерно грамм сто пятьдесят спирта.

Дорогу до оружейки помню слабо. В памяти остались клацающие по горлышку склянки зубы Леконта и его благодарный, прямо-таки собачьей преданности взгляд.
Да ещё запечатлелся в голове космический холод унитаза, обняв который я избавлялся от угощения начинающего военного медика.

Кстати, миссия по служению ангелом-хранителем Патриса Леконта для меня на этом не закончилась. Удалось выучить капрал-шефа одному трюку, который он впоследствии проделывал под аплодисменты восхищенных собутыльников.

Может помнит кто, из не совсем юного поколения, концертный номер великого русского актера Евгения Лебедева, когда его персонаж по причине недетского, похмельно-алкогольного тремора использует полотенце на шее для доставки в рот порции стаканной выпивки? Так вот, благодаря мне этот изощрённый способ опохмела стал распостранен среди бретонов-алкашей, военных пенсионеров.

Чуть не забыл. В дальнейшем, когда на службе я встречал начинающего военного эскулапа, после взаимного отдания воинской чести, лейтенант-медик делал бешенные глаза, и тихо, так что б было слышно только нам двоим, иммитируя мой акцент торжественно произносил: «День Рожденья Генералиссимуса!»

Tweet