- Уважаемый, можно Вас на минуту? – Лель, возвращаясь домой, нервно дернулся.
- Позвольте сказать Вам несколько слов… - к нему приближались двое. Один – в костюме, рубашке и галстуке – «клерк», другой – в спортивном костюме и кроссовках – «спортсмен».
- Не волнуйтесь, мы не сектанты и не потребуем переписать на нас Вашу квартиру… - тот, что в костюме, улыбнулся.
- Нас интересует только один вопрос – когда Вы последний раз видели Стаса Ольгина?
Лель остановился. Не потому, что ему был интересен вопрос – потому, что названное имя встревожило воспоминания – ночь, берег озера, запах пороха… Но, будучи сыном своего времени, он знал: чем меньше отвечаешь, тем дольше живешь.
- Стас Ольгин? А кто это?
- А это так важно для Вас? – человек в костюме напрягся и повторил свой вопрос практически по буквам. Видя непонимание, он снизошел до объяснений:
- Я имею в виду того, кто захотел домашнюю русалку…
Перед глазами Леля пронеслась та ночь: берег озера, танец русалки, смерть Велеслава, песок… крупный песок на берегу… тина в волосах… Он встряхнул головой, как бы отгоняя воспоминания.
- Я не понимаю, о  чем Вы говорите. Позвольте пройти…
- Ты не понимаешь? Садись в машину, еб*** твой рот! – вежливость мгновенно покинула «клерка». Он махнул рукой, и тут же рядом оказался «спортсмен».
- Слышь, ты, лох, тебе два раза повторять? Садись, сказано, пи*** ё***! – это было произнесено угрожающим тоном, и Лель сделал шаг в сторону открытой дверцы…
Однако он не успел сесть. Лель увидел, как «спортсмен» выкатил глаза, зашарил правой рукой по боку и сложился, осев на асфальт; и как «клерк», увидев это, развернулся в сторону «спортсмена» и завизжал, когда смутная тень откусила ему нос…
- Ярополк? Брат?
- Все хорошо, пойдем со мной…
Лель, увлеченный Ярополком, прошел к другой машине и сел в нее. «Ауди», завизжав, рванулась со двора.
… Тремя днями раньше.
- Что значит – Стас исчез? В такой день? Куда он делся? – Америка, глава местной ОПГ, стукнул кулаком по столу.
- Когда ты последний раз его видел? – вопрос был адресован Скату, бригадиру, отвечавшему, в том числе, за фирму Стаса.
-Когда он принес взнос за «крышу»… Он тогда еще веселился… Сказал, что на следующей неделе может воплотить свою мечту… - Скат на глазах у всех с потом потерял минимум два килограмма веса.
- Понятно. – Америка, посмотрев в глаза Скату, уверился – он не при делах. – Значит, так… Езжай к Стасу на дом. Как все просмотришь, определишь его пути – звони мне, диктуй. Найдешь верный путь – будешь жив. Действуй! – Скат, кивнув головой, встал и вышел из комнаты.
Скат постарался. Он знал, что причина интереса Америки к банальному «коммерсу» насквозь прозаична – Америка «отмывал» деньги через его фирму. А поскольку эти деньги шли, в том числе, и Скату, то… Опрос секретарши Стаса (улыбки «во весь рот», перемежаемые  с угрозами «отодрать во все дырки» с соответствующим взглядом), анализ телефонного справочника – и вот искомое найдено. Звонки в контору, куда обращался Стас, результата не дали; впрочем, личный визит тоже. Опрос служащих ООО «Родновер», однако, помог прояснить картину. Дальнейшее было делом техники – приехать по адресу, дождаться Леля (по паспорту – Александра Васильевича Сидоренко), посадить его в машину, отвезти к старшим… а дальше – как старшие скажут.
Однако… Скату не повезло. Впрочем, его помощнику – Бумаге – тоже. Ведь именно Бумага вышел к Лелю, чтобы затащить его в машину.
… Тремя днями раньше (дата совещания у Америки).
- Где Велеслав? – Бусоволк встал, оглядывая собравшихся. Сегодня важный день – день отчета и, соответственно, денежных взносов.
- Не знаю, Верховный Волхв… - Верещага, секретарь, встал с мысленной дрожью. – Он говорил, что к нему пришел денежный клиент – хотел вызвать русалку… А потом он не связывался с нами…
- А кто был у него в отроках?
- Лель.
- Значит, найди Леля и получи от него отчет! Все узнай! Или тебе, когда в сортир идешь, надо говорить «снимай штаны, когда сядешь на унитаз»? – собравшиеся захихикали – Верещагу многие не любили. – Действуй!
Верещага, кланяясь, вышел из зала.
… Верещага постарался. Он отправил к Лелю группу испытанных бойцов – Ярополк, Волк, Мирослава. Они подъехали к дому Леля примерно за полчаса до прибытия Ската и Бумаги, и как раз совещались – ждать, когда Лель выйдет на улицу, или войти к нему в дом, когда Лель, возвращаясь из магазина, встретился со Скатом и Бумагой.
Обнаружив опасность для задания, Ярополк решил действовать свирепо. Он, повернувшись к остальным членам группы, сказал: «Слушайте волю богов! Герундий прОклятый знакомые миазмы» и, увидев остекленевшие глаза Волка и Мирославы, сказал: «Убить посторонних, забрать Леля, доставить Леля в машину, стать самими собой». Сам он вышел из машины вместе с ними, и видел, как Волк и Мирослава проскользнули к двум посторонним около Леля, как Волк воткнул нож в почку «спортсмена», как Мирослава, прыгнув, откусила нос «клерку» (для Мирославы – в прошлом Тани-Секильдявки – это было почти нормой; в дворовой компании именно она была «заводилой» драк с теми, кто шел мимо и не проявлял, по ее мнению, достаточного почтения к местным «авторитетам»); как Волк, переместившись влево, дорезал «клерка»… Но Леля Ярополк увел к машине, так что этот момент Лель не увидел…
- Лель! Отрок, внемли мне! Что стало с Велеславом?
- Велеслав мертв…
- Что убило его?
- Русалка…
- Почему?
- Я не ударил ее осиновым колом… Я не смог… Я испугался… Клиент боялся щекотки…
- Где была русалка?
- Мы поехали… (дальше шли названия трасс и шоссе, а потом – название места и водоёма).
Эти ответы, с незначительными вариациями, повторялись уже три часа. Наконец волхв, сказав «Жди меня, отрок!», вышел из зала и, вытирая пот рукавом обрядовой рубахи, вошел в соседнюю комнату.
- Он не лжет, братья. Или… его настолько сильно зазомбировали, что он не помнит, что было на самом деле.
- Кхе-кхм… - раздалось из угла, и сидящие за столом в виде буквы «П» резко повернулись на звук. В их движениях чувствовалось подобострастие – и еще бы оно не чувствовалось! Тот, кто откашлялся, был волхв 12-й степени посвящения, а уж возраст его… об этом говорилось в кулуарах, исключительно шепотом, с глазу на глаз. Поговаривали, что он лично читал указ Александра II об отмене крепостного права, и объяснял крестьянам, что «это еще ничего, а вот придет время – жить будет добро, а жить будет некому…»
Девясил (так звали старого волхва) откашлялся и, видя, что окружающие внимают его словам, начал говорить, периодически останавливаясь, чтобы откашляться:
- Наш брат Лель говорит правду… Братство хотело получить годную к употреблению русалку… Место нам указал Велес на очередном молении… кхм… а способ мы выбрали сами… Там рядом была помещичья усадьба… а у помещика была дочка… хе-хе-хе… наш брат соблазнил е    ё… а затем пропал… кому нужна обесчещенная?.. хе-хе… она выдержала лишь пару недель воздействия матери… потом утопилась… хе-хе-хе… мы хотели испытать её… как русалку… кхе-кхм… но началась Большая Война… стало не до того… гхм-кхм… мы слали духов Стрибога на германское воинство… однако… гхм-кхм… проклятые христиане мешали своими молитвами… но потом… в общем, там есть русалка… кхе-кху-кху… - Девясил обмяк, и два дюжих отрока поспешили к нему – обтереть лицо и поудобнее усадить в кресло.
Градомил (старший волхв), кивавший, как и все присутствующие, в такт словам Девясила, обвел глазами присутствующих:
- Значит, далее таким образом. Пусть Лель покажет нам, как Велеслав вызывал русалку. А чтобы Лель был сговорчивее… Добростраж! – названный волхв привстал. – Объясни ему насчет бандитской «крыши» и нашей защиты, и как только он созреет, бери людей и вези его на место. Пусть Лель воспроизведёт обряд в точности! Если надо – дай ему… ну, ты знаешь… - Добростраж истово закивал головой. – Но чтобы все – ты понимаешь, ВСЕ! подробности обряда он воспроизвел. Иначе… - Градомил выразительно замолчал.
Добростраж кивнул, встал и вышел из зала.
… На место ехали в «Чероки» - Добростраж, Лель, Ярополк, Волк, Мирослава, Доброжир, Девятиглаз – последний отвечал за съемку. В багажнике придушенно блеял ягненок, перекатывались колья, шелестел мешок с углём… Доброжир по дороге приставал к Мирославе:
- А скажи, Мирослава, что ты будешь делать после обряда?
- Спать буду, - мрачно отвечала Мирослава. Она понимала, что обращение к Нави может обернуться… да чем угодно. И мысленно (чтобы не выплеснуться здесь и сейчас) повторяла формулу сосредоточения: «Я иду по выжженной земле…» Так рекомендовал ей Наставник Велеслав – «Запомни, девочка, если не будет времени воззвать к Исконным Богам – ищи в памяти мотив, который заставит тебя напрячься! Напрячься и выплеснуть свою силу! Для каждого такой мотив индивидуален…» Мирослава, закрыв глаза, вспоминала Поединок – они с Велеславом пели вслух; она «Я иду по выжженной земле…», а он – «Тяжелым басом гремит фугас…» Тогда Велеслав победил её – и тем слаще было их соитие! Ах, как он вошел в неё – подобно волку, оседлавшему отбитую в честном бою волчицу… Клыки, когти, блестящие глаза… Мирослава почувствовала тёплую волну, стремящуюся к низу живота, и оборвала воспоминания – не хватало ещ    ё выплеснуться сейчас! Но Доброжир не унимался:
- А может, я тебе колыбельную спою? – Великий Велес, ведь нормальный парень… если бы он еще не был так навязчив! Да я бы первая ему дала… книжник, острый ум, логика выше всяких похвал… но вот это его стремление!
- Тихо всем! Приготовиться! – Добростраж бросил эти слова через плечо, вроде и не очень слышно, но все напряглись. Даже Доброжир – и тот заткнулся. Мирослава передернулась – как будто по позвоночнику кто-то провел льдышкой… «Выживу – Доброжиру дам!» - мелькнуло в голове. Почему? Но осмысливать уже было некогда – джип выехал на берег озера. Доброслав раздал обереги, и все их надели – «Помни, это верное средство от русалок!»
Открылись двери, и все вышли. Лель тут же наклонился, пошел по берегу, всматриваясь в песок и траву, затем обратился к Добростражу:
- Думаю, надо отогнать машину на десять метров назад. Вот здесь, - Лель показал рукой, - были наши круги.
Добростраж не стал спорить – сел за руль и отогнал джип далеко за пределы пляжа.
… И вот уже вечер, пляж расчерчен (как было в ту ночь), Добростраж стоит на месте Велеслава, Лель вместе с Доброжиром в основном круге, Ярополк, Девятиглаз – в кустах справа; Волк, Мирослава – в кустах слева. Добростраж машет рукой Девятиглазу – снимай! Тот включает камеру.
Добростраж начинает воспроизводить обряд. Чтение «Хвалы русалке», зажженные костры, кровь ягненка в яме… В общем, все, как в прошлый раз. Но озеро молчало. Добростраж бросил взгляд на Леля: «Что не так?» Лель, напрягшись, вспоминал… клиент набросился на Велеслава… Лель ударил Доброжира по лицу. Озеро плеснуло.
- Ты чего, совсем ох***?
Лель, не отвечая, вновь ударил Доброжира – на сей раз в живот. Тот согнулся, но тут же распрямился и ответил – Лелю в челюсть. Лель упал и выкатился за пределы круга. Добростраж, помня описание обряда в интерпретации Леля, продолжал читать «Хвалу русалке». И тут… озеро снова плеснуло. Но уже… как бы глубже, активнее…  что-то мелькнуло в воде… А Добростраж продолжает читать…
Доброжир начал ругать Добростража (исключительно повинуясь его знакам), достаточно реально имитируя свое недовольство. Лель, как и в прошлый раз, кинулся к яме с кровью и начал плескать на воду… Туман, лежащий на воде, зашевелился, и вновь появилась русалка. Та же самая. И вновь этот голос… шипящий патефон…
- Зачем звал… еще рано… уходи… жду через год… ребенок испытает тебя…
- А я не хочу таких испытаний – я хочу тебя! – подает голос Добростраж, и начинает напевать «Ваня-Ваня, попляши…»
Девятиглаз, трясясь от необычности происходящего, снимает. Насколько видна русалка – неважно, важны движения Доброслава, важно все – волхвы решат, как это использовать.
Русалка обвела взглядом поляну, кусты… Лель почувствовал, как кто-то копается в его мозге, холодными пальцами перебирает воспоминания… Вот мелькнула мысль: «Я ЛУЧШЕ!», и тут же Мирослава зашевелилась, ее пальцы нащупали оберег, напряглись – и вот серебряная бляха валяется на земле, а Мирослава медленно, как будто ее что-то или кто-то подталкивает, выходит из кустов на поляну.
Доброслав пытается ее задержать, но русалка отпихивает его – сильно бьет сложенными пальцами правой руки в солнечное сплетение под грудью; Доброслав сгибается, хрипит, выкатывается за пределы круга… и не спешит возвращаться.
Русалка обращается к Мирославе… Снова звучит шипящий патефон… и голос Мирославы, перекрывает русалку; сплетение девичьих голосов рождает музыку, ночную музыку, музыку огня и воды, только пара здесь нет и не будет – ибо слова сливаются, перекрывают друг друга, пытаются подчинить друг друга, но бесполезно – два духа спорят между собой; только один поддерживается силами тела, а другой – силами Нави; кто из них победит – тому и достанется Лель-трофей…
- Ты его?
- Нет, не его!
- Отдашь его?
- Если ты возьмешь!
- Так ты отдашь его?
- Если ты возьмешь!
- Ты хочешь его!
- Хочу!
- Ты стремишься?
- Да!
- Я дам знание!
- Я дам любовь!
- В лунном сиянье свет серебрится…
- Тяжелым басом гремит фугас…
Два духа сошлись в бою, две воли, две Силы – Стрибог и Велес. Руки тянутся навстречу телам – вот Мирослава, вскинув руки, скидывает с себя ритуальное одеяние, и русалка делает то же самое. Обнаженные девичьи тела пляшут в свете Луны, две пары рук – потустороннее серебро и земной огонь – сошлись в схватке! Переплетение рук… щекотливые точки… подмышки, бока, живот, низ живота…
Мирослава неудачно повернулась – русалка немедленно прошлась своими коготками по спине (взвизг Мирославы). Но Мирослава не теряет куража – создается впечатление, что рук у нее не две, а минимум шесть; бока, подмышки, живот – пальцы пляшут, ласкают, бегут зигзагом, втыкаются в плоть – пусть плоть подгнившая и расползается под пальцами!
Русалка начала сникать – и Мирослава резко присела, ухватив русалку за щиколотки. Рывок вверх – и вот ее ступни в руках Мирославы! Ногти, длинные ногти – счастье той женщины, которая БДСМ-щица в душе. Ступни, пальцы, пространство между пальцами – все это было атаковано ногтями Мирославы. Воистину это был языческий Божий Суд! Огненная воля Стрибога против природного спокойствия Велеса!
Русалка билась на песке, как рыбина, вытащенная на берег. Группа поддержки, глядящая из кустов, видела молнии – красные и серебряные, вырывающиеся из-под девичьих пальцев, сплетающиеся в воздухе, проникающие в тела.
Русалка извернулась, вырвав ноги из рук Мирославы. Вскинувшись, она встала на песке, вскинула руки, начала что-то говорить… но Мирослава прыгнула  к ней, впилась пальцами в ее тело, пробежала по щекотливым точкам – и русалка отступила! Бормоча что-то себе под нос, она согнулась, закрывая руками свои щекотливые точки, и стала отходить к озеру.
Мирослава, преследуя русалку, шла за ней, и руки Мирославы периодически пробивали ее защиту. Но… достигнув обреза воды, русалка напряглась. Она отбросила руки Мирославы, и руки русалки побежали по телу соперницы. Мирослава корчилась на песке, а русалка, повернувшись к кустам, в которых сидел Лель, выкрикнула:
- Я жду тебя! Ты придешь ко мне! В своих снах ты вспомнишь меня!
Мирослава сумела выпрямиться, и даже дотянуться до русалки, но… цели достигли лишь первые ее движения. Вновь булькнуло озеро, и Мирослава осталась на песке, с протянутыми руками.
… «Чероки» ехал назад, сидящие в нем (в том же составе, как и приехали) обсуждали произошедшее, но двое молчали – Лель и Мирослава. Их пытались вовлечь в разговор, но безуспешно. Мирослава, молча, протянула руку – Доброжир попробовал ее взять в свою руку, но, получив ногтями по запястью, испуганно взвизгнул.
Рука Мирославы нашла руку Леля и, поглаживая, сжала ее. Лель ответил пожатием. Так они и доехали до города. У станции метро Доброслав высадил всех,  кроме Девятиглаза – тому предстояло показывать снятый сюжет волхвам.

Tweet