1. Шаман. Приготовления

- За что я люблю профессора Ядова, так это за то, что он вечно забывает запереть дверь своего кабинета, - улыбнулся Шаман.

Круглая луна лила мягкий свет в коридор института.

Шаман повернул шишковатую ручку двери и жестом пригласил Вавилона внутрь. Вавилон сделал несколько осторожных шагов в темноту и - споткнулся. Мебель подставила ножку незваному гостю. Вавилон охнул, выпустил из рук кофр и принялся массировать ушибленную коленку.

- Проведи рукой по стене слева, - шепотом посоветовал Шаман. – В метре от пола должен быть выключатель.

Войдя, он закрыл за собой дверь, и глаза какое-то время привыкали к темноте. Шаман бывал в кабинете Ядова нечасто, но проведенная загодя рекогносцировка принесла свои плоды.

Однако как ни готовься, всё равно чего-нибудь не учтёшь. Фонарик он захватить не догадался.
- Мобильником подсвети, - порекомендовал Шаман товарищу.
Наконец, Вавилон нащупал выключатель, и комната озарилась светом ламп.
- Ты уверен, что никто не заметит, как мы тут возимся? – поинтересовался он.
- Не бэ! – успокоил товарища Шаман. – Охранник обошел помещения пятнадцать минут назад, спустился к себе в вагончик испить кофею и вернется не раньше, чем через сорок пять минут. Проверено.
- Эх, зря я ввязался в это дело, - проворчал Вавилон. – Лучше бы как-нибудь сам подготовился. Уж на троечку, с божьей помощью, сдал бы как-нибудь…
- Вавилон, блин! Не действуй мне на нервы! – цыкнул на товарища Шаман. – Какая троечка – у нас  зачет. Не умеешь головой работать, хоть руки напряги. Арбайтен, арбайтен!

Вавилон оглядел комнату. Слева от двери высился шкаф с образцами сплавов и папками с отчетами о научной деятельности. К окну, затянутому толстыми темно-синими шторами, придвинут стол аспирантки Леночки, правой руки Ядова. На столе - ни бумажки, ни соринки, поверхность блестит. Чистюля! Справа – место самого Ядова Олега Евгеньича. Большую часть столешницы занимал компьютер. Вокруг монитора выстроились коробочки с образцами сплавов, завернутыми в вату. На коробочках – этикетки с описанием схем термообработки. В мониторе, как в зеркале, отражалась громадная чашка с недопитым кофе, украшенная рисунком в виде кристаллической решетки.

- С кем я связался! - воззвал к небесам Шаман. – Вавилончик, милый, хорош медитировать!

Вавилон вздохнул. Конечно, Ядов – изверг, и сдать ему зачет с первого раза вряд ли удастся. Тем более вместо того, чтобы ходить на его лекции, Вавилон и Шаман работали менеджерами в магазине бытовой техники. «Стиралки» толкали. А вечером тоже было не до занятий – кино, дискотеки, тусовки.
- А может, стоило ему просто денег дать? – спросил Вавилон Шамана.
- Ты же знаешь, мы пробовали, - пробурчал Шаман, открывая кофр. - И со старшими товарищами советовались - с четвертого и пятого курса. Бесполезняк! Денег ему наших не надо. Главное для него – знания студентов. А то, что мы будем ходить к нему, пересдавать его нудятину по пять раз – ему пофиг.

Вавилон загрустил. Уголки его губ опустились.    
- Не нравится мне это дело. Ох, как не нравится, - заявил он.
- Ладно, хорош дрейфить, челюскинец! – оборвал его Шаман. – Помогай шефу.
- Стул – в сторону, чтоб не мешал, - командовал Шаман. – Свечи вставь в подстака…, то есть в подсвечники. Мел возьми, он в кармашке кофра – завернут в бумажку. Вымерять и чертить – это твоя забота. Извиняй, мон шер ами, я по этой части не мастак.

Вавилон перенес стул Ядова к шкафу и забрался под стол с мелком, циркулем и линейкой в руках. В результате тонкого математического расчета на полу появилась пентаграмма.
- Теперь давай кровь девственницы, кроличью лапу и омелу, - скомандовал Вавилон.

Шаман достал ингредиенты из индивидуальных пакетиков и разложил на газете на полу.

Дальше всё шло как по маслу. Внутрь пятиугольника положили веточку омелы и кроличью лапу, сбрызнули их кровью девственницы из пузырька из-под «зелёнки». Зажгли одну за другой свечи и поставили их по краям пентаграммы. Потом дуэтом нараспев прочли заклинание, вычитанное в древних трактатах, что нашлись в запасниках Дома Румянцева. Назвали время и координаты. Выждали семь минут и шесть секунд. Потом загасили свечи, завернули в газету использованные ингредиенты, придвинули стул на место.

- Слушай, а если что-нибудь не сработает в нашем деле? – забеспокоился опять Вавилон. – Ну, там не перенесется он или перенесется, но не вернется после сессии обратно?
- Таких типчиков как ты, Вавилов, в свое время признавали контрой и расстреливали на месте, - строго заметил Шаман. - Чтобы остальные не заразились от них неверием в великие идеалы. Собирайся!
- Ну ладно, ладно, это я так, - опустив глаза, пробормотал Вавилон.
- Газету с лапами зверей и свечи выбросишь подальше от института, чтобы всё было чики-пуки, - проинструктировал Шаман, когда они вышли на улицу.

Вавилон кивнул.
- Ну, всё. Будь здрав!

Шаман и Вавилон пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны.


2. Ядов. Пробуждение

Никогда не мечтал стать рок-звездой. И поп-звездой тоже не мечтал. Ик! Оказывается, ничего хитрого здесь нет. Ик! Ик! Главное, чтобы у абитуриента, то есть кандидата, не было: а) голоса; б) внешних данных. И чтобы был: а, б и в) грамотный продюсер.

Звонит телефон. Бранюсь про себя, но к трубке – ни-ни. Лежу на кровати. На спине, раскинув руки в стороны. Прихожу в себя. Кровать хорошша! Звонит телефон. Ресницы будто патокой залиты. Приподнимаю веки, но с трудом. Хорошшо вчера посидели. Опять те… Резко сажусь и нашариваю под кроватью шлепанцы. Телефон не унимается. Кряхтя, шаркаю в направлении ванной. Та-ак. Какое это было бы направление в кубической решетке? Ну, зет равно нулю, а вот икс и игрек… а, черт с ней, с решеткой. Я в отпуске – и точка! И никакой кристаллографии.

Теперь следует разобраться, что за черт у меня в голове. Ага, это, кажется, поезд: у-у-у, чух-чух-чух, ту-ту-у… Ну, господа присяжные заседатели, это вестерн у нас получается. Только Никиты Михалкова в широкополой шляпе не хватает. Стоящего поперек пути паровоза. На шпалах.

«Дэвущка, здраствуйте, меня завут Гиви!» - «Делом надо заниматься, молодой человек, делом!»

Вот это правильно! Доплываю до ванной. Вскрываю дверь. Давлю на выключатель. Да будет свет. Гляжусь в зеркало – страшшная история. Больше не буду смотреть. В горле что-то толчками поднимается вверх. Эффект поршня.

Выдавливаю пасту на щетку. Пускаю воду. Засовываю голову под кран, пытаясь не выронить щетку. Вытаскиваю голову – хорошшо!
Засовываю щетку под кран, пытаясь снять с трубы полотенце. Ловлю полотенце коленом – хорошшо!

Засовываю полотенце под кран, пытаясь не пронести щетку мимо рта. Промахиваюсь щеткой мимо глаза – хорошшо!

Бросаю всё. Полотенце летит на пол, щетка – в унитаз, вода плещет на шлепанцы. Сплёвываю в раковину. Конечно, промахиваюсь. Извините, господа присяжные заседатели, уж куда сплюнул, туда сплюнул.

Возвращаюсь. Падаю на кровать лицом в подушки. Телефон продолжает звонить. Паровоз в голове разворачивается, и-и-и… Нет, это встречный.

Беру трубку:
- Анальгинчику не занесешь? Ну, или там спазмалгон с но-шпой в соотношении один к двум?
- Рад, что ты живой, - успокаиваются по ту сторону сети. – А то мы уж такого надумали.
- Только, Паш, ты это – скоренько давай. А то у меня тут в голове знаешь, какое жэ-дэ движение – Радищеву и не снилось.

Минут через десять ручка двери задергалась.
Паша Болдырев принёс
Мне магических колёс.
- Профессор, откройте! – послышалось из коридора.
- Чичас-чичас, - напоследок я обнял подушечку милую мою и рывком встал.
Паша Болдырев был «бодр, как электрический скат», тридцатидвухзубо улыбался и обещал вылечить меня «в момент».
- Хватит баек, вьюноша, - урезонил я его. – Колёса выкатывай.
- Профессор, колёса – это совсем другое.
- К чёрту лингвистику! Даёшь быстродействующие средства!

Паша вздохнул. Распечатал коробочки с лекарством. Налил мне воды из графина. Я сгреб таблетки в горсть, заглотнул их и залил водой. Паша сидел рядом на стуле, смотрел на меня и счастливо улыбался, будто я «Мона Лиза» работы Леонардо.
- Может, шампанского в студию? – спросил Паша, играя бровями.
- Не-ет, нафиг шампанское! – замахал я руками. - Еще с колёсами как-нибудь не так провзаимодействует.
- Ну, ладно-ладно, - успокоил он меня. - Нет - так нет.


3. Ядов. Переброска завершена

Пашин мир был совсем как наш. Те же окна, то же небо; даже язык общения - русский. По крайней мере, Ядов не заметил большой разницы по сравнению с тем миром, откуда его только что вышвырнули.

- Вам помочь? – поинтересовалась восточного вида девушка с ведром и тряпкой в руках, когда Ядов в третий раз прошелся по коридору, недоуменно пожимая плечами и бормоча себе что-то под нос.
- Черт-те что и с боку бантик получается, - произнес вслух профессор. – Шел, п-анимаешь, в институт. Хотел, п-анимаешь, рефератики посмотреть. А тут, п-анимаешь, ерунда какая-то происходит…

Ядов оглядел девушку с головы до ног. Черная, надвинутая на брови косынка, карие глаза, чуть вздернутый носик, верхняя губа тонкая, нижняя – чуть полнее. Над верхней губой небольшой шрам. Упрямый подбородок. Белый халат, перетянутый пояском. Пожалуй, чуть великоват. Подвернутые рукава. Маленькие тонкие пальчики на руках. На ногах – черные туфли на низком каблуке. Девушка не отвела взгляда. Грязная вода стекала с тряпки в ведро.

- Ни хрена не пойму! - взбеленился вдруг профессор. – Вот вы, девушка, собственно, кто? Вас когда на работу взяли? Я тут, можно сказать, с институтской скамьи работаю, с эн-цатого года. И вас, знаете ли, вижу впервые. Ну, отвечайте? Что молчите?

Девушка вздохнула, отжала тряпку, перехватила ведро левой рукой и медленно поплыла по коридору прочь от профессора.
- Черт знает что происходит, - возмутился Ядов. – Где деканат? Где мой кабинет? Где препараторская? Ничего не понимаю; бардак какой-то…

Пока Ядов размышлял, с противоположной стороны коридора, где, как он знал, находится запасной выход, появился небольшого роста полный молодой человек. Профессор поднял голову и напряг зрение. Увы, на первый взгляд, приближающийся молодой человек знаком ему не был.
- Э-э-э… - начал разговор профессор.
- Да-да? – улыбнулся молодой человек.
- Послушайте, милейший, это Институт Материаловедения?
- Это? – удивился молодой человек. – Вроде бы нет. А почему вы так решили?
- Бардак какой-то! - возмутился Ядов. – Я прихожу на час раньше на работу. Вхожу в свой - я подчеркиваю: в свой – кабинет. Сажусь на свой стул. Пытаюсь переобуться в сменную обувь. И тут – меня начинает колотить, крутить и выворачивать наизнанку черт знает как. После этого я, кажется, теряю сознание… Потом прихожу в себя… И вот я здесь! Бегаю по коридору, как Бен Джонсон какой-нибудь, пытаюсь открыть двери. Но всё вокруг закрыто – и никого. Ни-ко-го. Вы можете мне объяснить: что-здесь-происходит? Я вас спрашиваю! Можете?

Молодой человек улыбнулся:
- Ну, я попробую. Здесь – продюсерский центр «Чума продакшнс». Мое имя – Павел Болдырев. Я один из продюсеров. Есть и второй. Это мой компаньон – Гена Кочмазов по прозвищу Чума. Мы продвигаем модную музыку. А вас как зовут?
- Ядов Олег Евгеньевич. Доктор технических наук, профессор. Материаловед.
- Тряпками занимаетесь? – хмыкнул Болдырев.

Но сразу же изменил тон, почувствовав, что для шуток не время.
- Э-э, очень приятно, доктор. Может, спустимся вниз и втянем чайковского?
- Чай не пью, а вот от кофе, черного, без сахара – не откажусь, - ответил Ядов.
И они направились в буфет.

Tweet