Шёл последний день зимы. Усталое чёрное, уже не зимнее небо стряхивало наземь последнюю снежную перхоть. Промозглый весенний ветер неутомимо стонал в водосточных трубах. Он тоже провожал зиму. Наступало самое странное время года, когда природа рождается, но рождается в странных предсмертных судорогах. Хороший аргумент в пользу верующих в перерождение. Этакий оргазм наоборот.

Я ждал. Моя работа состоит из ожидания. Какая странная ирония быть дважды убийцей. Я много раз размышлял над тем, что живое существо, сколько бы убийств за свою жизнь оно не совершило, только один раз становиться убийцей – в первый. Все последующие случаи (если таковые возникнут) только подтверждают статус.

Я профессиональный убийца. А значит дважды убийца. Кроме собственно жертв, я убиваю время. Тоже весьма профессионально. Если кто-то считает себя таким же мастером – попробуйте. Попробуйте принять самую неудобную позу и смотреть в течение часа в одну и ту же точку. А два часа? А не менять позу? А не чесаться? А не отводить взгляда с точки?

Отбросим лирику. Я не пытаюсь вызвать жалость. Мне незнакомо это слово. Мне не нужно уважение. Я забыл что это. Так учили в Школе. Всему что я умею, я обязан Школе. До всего остального я дошёл сам.
Сегодня я должен убить женщину. Кто-то схватится за сердце, кто-то меня проклянёт. Мне всё равно. Я убиваю людей. Женщина для меня – человек. Ребёнок – не совсем. На этом мой личный кодекс заканчивается. Жизнь сегодня слишком мало стоит.
А вот, кстати, и она. И женщина и жизнь. Пока…

Пора.

Я выскользнул из убежища и неспешным шагом направился к объекту. Сгущались сумерки, но на улице было полно народу. Мне это на руку. Крошечная, тонкая фигурка выделялась в толпе. Лань в стаде баранов. Да, она была красива. Но такова уж человеческая природа – истреблять красоту. Я приблизился к ней на расстояние вытянутой руки, но не спешил. Всё идёт слишком гладко. Те деньги, что были назначены за её душу, не слишком большие, но и не малые, означали подвох. Я совершил непростительную ошибку. Я НИЧЕГО не узнал о жертве. Это не значит, что я не прилагал усилий, нет. Все мои источники спасовали. Я не знал даже имени. Заказчик детально описал внешность, указал время и место встречи с жертвой. Мне даже указали способ убийства. Это было их главным условием – способ. Я должен умертвить её голыми руками. Я ничего не имею против. Я знаю десяток безболезненных и столько же весьма неприятных приёмов, ведущих к летальному исходу. Это моя работа. Только вот кто указывает кузнецу, чем подковать лошадь? Но выбирать не приходится. И клиент всегда прав. 
Всё, чем я смог помочь девушке – это сделать всё быстро. Хруст шейных позвонков, и она не успела понять, что лишилась жизни. В такие минуты память отказывает жертве – разум не может признать тщетность своего рождения. Зачем жить, умнеть, набираться знаний, опыта, мнений, воззрений, философских концепций и религиозных убеждений, если вот в такой миг, вся эта мишура не только не помогает, но и не пригодится никогда в дальнейшем. Это моя философия, и она мне тоже, когда-то, таким же образом, не пригодится. Но помогает жить дальше.

А дальше… Случилось то, чего я никак не ожидал, да и вряд ли такое можно предвидеть. Тело девушки ещё не коснулось земли, а вся улица в едином порыве вдруг уставилась в нашу сторону. Лица людей озарило пламя. А ярость взглядов прожигала насквозь. Через мгновение я понял - настало время расставаться с философией. Толпа пошла на меня.

На разговор надеяться не приходилось, пришлось действовать. Первым двоим я сломал руки. Никто и ухом не повёл. Третьему сломал челюсть. Ноль эмоций. Четвёртому я, уже с большей жестокостью выбил коленную чашечку, вторым ударом сломал бедренную кость. Брызнула высокая струя крови – кость задела артерию, и осколок, порвав мышцу, вышел наружу. На это приём был особый расчёт. Такое зрелище может остудить любого психа. Я окинул взглядом наступающих, и у меня перехватило дыхание. Из глаз толпы исчез налёт человечности, остановить это не в моих силах. Пришло время драпать.

Как я уже говорил, есть немалое количество способов лишить жизни голыми руками. Но приходит время, когда все они оказываются бесполезными, когда остаётся только один способ – тот, который наиболее быстрый. Позволяющий остаться живым. Убийственное бегство.

Приняв, наконец, первое за день мудрое решение я перестал миндальничать. Те, кто, загораживал мне дорогу, отделывались вывихами, ушибами и гематомами. Те кто, становился у меня на пути - переломами. В драке с заведомо превосходящим численностью противником нет ничего глупее, как строить из себя героя. Будь ты в сто раз сильнее любого отдельного индивидуума, олуха, сопротивляющегося толпе, просто банально растопчут.
Надежда на резвые ноги почти себя оправдала. Мне оставалось совсем немного до спасительного тёмного переулка, когда меня повалили на землю, и бой перешёл в партер. Обезвредив основную часть противников, я из последних сил поднимаюсь на ноги. Во рту горький привкус. Я сплюнул кровавой слюной. Сломанные рёбра пробили лёгкие, если мне не удастся за короткое время скрыться, мне не поможет ничто. Я поднял глаза. И увидел громадный дрын, спешащий на свидание с моей физиономией. Это всё.
     

- А потом ты умер.
Просыпаться было больно. Очень. Было чувство, будто меня пожевали, выплюнули, пожевали снова и съели. Со всеми, прошу прощения, вытекающими. Я родился снова. Первый раз было лучше. И я ничего не вижу.
- А теперь скажи, сколько ошибок ты допустил?
Кто здесь? Крепко мне досталось - меня теперь двое. Лечиться буду долго.
- Ты гораздо глупее, чем кажется на первый взгляд.
Это уже перебор. В самокритике нельзя доходить до хамства.
- Заткнись! – Я по-прежнему ничего не видел. Я попытался протянуть руки, чтобы «осмотреться». Ещё один сюрприз – я был связан. До меня, наконец, дошло, что голос в моей голове был женским. Плохо. Последний раз я из-за женского пола сильно пострадал.
- И пострадаешь ещё, если и дальше будешь делать глупости.
Да она читает мои мысли!
-  Гений!
Пора с этим кончать.
- Мадам, мы э-э, знакомы? С кем имею честь?
- Свою «честь», - с нажимом произнёс голос, - будешь иметь в другом месте. Я тебя знаю и мне этого довольно.

Мне всегда нравились дамочки с таким вот чувством юмора. Вроде бы почти ничего не скажут, а одной фразой выдают всю свою сущность. Из дворян, отец-подкаблучник, после нескольких неудачных романов считает мужиков тряпками и кобелями, хотя сама не теряет надежды и пытается найти «достойного». Любвеобильна, что скрывает за маской холодной циничности. Гордится своим умом. Быть может не зря. Есть способность к магии.
- Ты закончил, Александр? – повеяло холодком. – Из дворян, отец-садист, после нескольких жестких трёпок сбежал из дому и поступил Школу Смерти. Кстати, как тебе это удалось? Школу не закончил, выгнали за страсть к горячительным напиткам и плотским утехам. Презирает женский пол. Эгоист. Гордится своим умом. Быть может зря. Убивает за деньги.
- Ладно, ладно. Уела. Кто ты и что тебе нужно?
Послышался шорох и голос прозвучал у самого уха.
- А что у тебя есть Александр? – смех. – Что ты мне можешь дать? Мне нужен ты.
Ах, вот оно что.
- И не мечтай! – Кажется, она разозлилась. – Мне не интересны трупы. Пусть даже живые.
Она сказала «трупы»?!
- Слушай меня внимательно. Я и так потеряла с тобой уйму времени. На последнем задании ты погиб. Я вернула тебя к жизни, и это аванс. За новое дело ты сможешь получить много больше.
Больше, чем жизнь!?
- Именно. Ты с честью выполнил свой долг. А в том, что случилось далее, твоей вины нет. Тебе даже в некотором м-м смысле повезло. Но оставим эту тему, мне интересна другая. Ты слышал что-нибудь о государстве Батруги?
- Только то, что его уже нет. – Безумный разговор начал меня утомлять.
- А почему его нет?
- Никто этого не знает.
- Не ты, не значит никто. Государство, или, если хочешь, цивилизация Батруги, была некогда сильнейшей империей всех времён. Всеми самыми современными научными и магическими знаниями мы обязаны ей. Она обогатила наш язык, указала веру, снабдила сложными инструментами, а большинство машин и приспособлений мы до сих пор не знаем, как использовать. Большую часть своей истории Батруги занимались премудрыми изысканиями и просвещением дикарей у своих пределов. Варвары платили бесконечными набегами и грабежом. В один прекрасный момент всё перевернулось. Батруги двинулись на соседей войной. Войной безжалостной, истребительной и бессмысленной. За короткое время Империя овладела территорией большей, нежели могла удержать. После чего Батруги бесследно исчезли. 
- Я изучал историю. Ты не сказала ничего нового.
- Нового? Вот тебе новое. Никто не знает, что послужило толчком к войне, но я могу назвать тебе причину. Повод, по которому погиб Великий Народ. То, почему ты здесь.

Она замолкла, ожидая моей реакции. Зря. Мне реагировать нечем и незачем. Никто пока не предоставил выбора моей персоне. Связанные руки, не видящие глаза. Что ещё может так располагать к светскому, непринуждённому разговору. Собеседницу же всё устраивало: 
- В одно прекрасное время среди Великого Народа получил распространение культ божества, по имени Йорд, который гарантировал посмертие. То есть жизнь после гибели.
- Оригинально…
- Не язви! Мне известно, что все религии обещают, в той или иной форме, то же самое. Этот культ отличался тем, что выполнял свои посулы. Люди на самом деле возрождались. И ни где-нибудь «на том свете», а в храмах Йорд.
- Так ты не шутила, насчёт моей сме…
- Извини за банальность, но с этим не шутят. Я продолжу. Всё больше людей обращалось в новую веру. Наступил Золотой Век. Страх неизбежного конца существования перестал сдерживать полёт мысли. Именно тогда зародились большинство запрещённых ныне философских учений. Исчезла преступность, злоба, алчность – жить стало интересно. Появился смысл. Смелые эксперименты и долгие годы сознательной жизни рождали великие изобретения, шедевры искусства, чудесные архитектурные памятники. В эту славную эпоху построена Столица, Дорога и, конечно же, Школа Смерти.
С неё-то всё и началось.         
Отрабатывать самые изощрённые формы душегубства стало довольно безобидным, но всё ещё таким нужным делом. Основной упор делался на два предмета.
Первый - военная подготовка. Оборона от варваров, каковым запрещалось даже приближаться к границам, ибо в Империи каждый понимал, чем бы всё для них кончилось. Дикари должны быть смертны, или в мире воцарится хаос.

Второй наукой было палачество. Чтобы понять, для чего оно было нужно,  необходимо пояснить одну небольшую особенность Культа. Согласно основному Завету, чтобы переродиться, человеку необходимо было умереть насильственной смертью. Старость, болезнь, голод, жажда, другие естественные причины приводили к полному и весьма скорбному финалу. Трактовка обряда не столь важна, да и не многие пытались получить пояснение. Догма есть догма. Умерший от старости не возрождался.

Это доставляло некоторые неудобства пожилым людям, но они быстро нашли очевидное решение. Самоубийства стали нормой. Сначала к ним прибегали только старики, но вскоре нашлись и другие. Дело в том, что возрождался верующий только после Таинства Посвящения. Посвящаться индивид мог три раза: при появлении на свет, в юности и, при желании, в зрелости. Человек – существо склонное к перегибам. Женщины ценят юность и красоту, мужчины гибкий ум и зоркий глаз. Стремясь вернуть себе здоровье, силу, изящность, всё что угодно, теперь не нужно было напрягаться. Но не всякий способ смерти устраивал жертв. Спрос рождает предложения, и появились люди быстро и безболезненно отправлявшие страждущих на встречу новой судьбе. Были и другие клиенты. Любители острых ощущений; дети, в которых исправляли недостатки воспитания. Так появились палачи.
Проходили годы. Школа обретала всё возрастающее влияние. Вскоре, её воспитанники стали занимать все ключевые посты в управлении Империей. Её адепты были лучшими бойцами в Ойкумене. Это был расцвет могущества государства.
Нам не дано узнать к чему бы привело благостное существование такой величайшей культуры, если бы не «эффект Хмеля». Хмелем звали первого заболевшего этим тяжёлым недугом. Надо сказать, что медицина, в отличие от многих других наук, у Батруги была в застое. Если человеку требовалась медицинская помощь, то она сводилась, в основном, в постановке диагноза. «Лекарь», обязанности которого исполнял палач, давал два заключения: требуется лечение или нет. В случае необходимости лечения, «целитель» просто лишал жизни пациента. Тот перерождался здоровым.
«Эффект Хмеля» не просто не поддавался такому «врачеванию», но только усугублял симптомы. Личность, отмеченная «печатью Хмеля» проявляла ничем не мотивированную агрессию с дальнейшим развитием к абсолютному всепоглощающему безумию и жажды разрушения. Остановить бессмертного алчущего насилия можно только одним способом – изоляцией. Так появились Казематы – система пещер оборудованных одиночными камерами, где хворых оставляли умирать от голода и жажды.

Но, несмотря на крайние меры предосторожности, недугом заражалось всё больше людей. Немочь будто бы передавалась любому. Спасения не было. И в грандиозном хаосе безумие вылилось за пределы Империи. Почему жажда разрушения направилась вовне, неизвестно, но это стало концом государства Батруги, потому что противоядие всё-таки нашлось… 
Я настолько привык к звуку её голоса, что не сразу понял – она замолчала. Похоже, она читала или вошла в транс. Столь длинной и ровной речи мне слышать не приходилось. Переваривать сказание придётся долго.
- Мадам? Вы остановились на противоядии…
- Я знаю! – голос щёлкнул кнутом. – То, что я тебе уже поведала, и дальнейшее, ни при каких обстоятельствах, не должно покинуть пределы этой комнаты.
Глубокий вздох, шелест. Я почувствовал на лице её возбуждённое дыхание:
- Тут мы переходим к главному. Для чего ты здесь.
Давно пора.
- Не ёрничай! Ради одной этой истории тебе стоило тут оказаться. Однако, - она как-будто собиралась с мыслями, - ничего не бывает просто так. Ты должен выполнить Миссию.
Чего-то подобного я и ожидал.
- Дело в том, - начала «собеседница», - что «печать Хмеля» появилась снова. 


ЗЫ. Продолжение будет

Tweet