- Мамо хачу машу! – Маленький медвежонак канючил уже час.

- Сыну ну зачем тебе эта глупая пилотка? – Медведица непонемающе смотрела на ведьмижонка. – Отец скажи!

Большой бурый ведмедь-атец лежел на кровати и задумчиво курил козью ногу. Нога тлела рубиновым аганьком и источала целебный аромат свежиш шишекъ. Медведь думал.

- Да! – Медведь-атец кивком галавы падазвал метветицу и протянул ей самакрутку. – На мать атведай свежех шишикъ, голову прачисть!

- Да ну тибя с тваими шишкаме, акаянный! – Ведмедица взяла протянутую самакрутку и харашенько затянулась. – Апять жрать ща скажеш давай!

- Гыгыгы! – Косолапый почисал на загривке свалявшийся мех. – Давай жрать мать! Ебать – капать! Гыгыгы. Хте мая большая ложка?

- Где мая ложка! – Вдруг загаласил мидвежонок.

  Ведмедь подозвал и его. Дунул ему харошую электричку и вручил деревянную ложку.

- Для аппетиту!

  Долго ли коротко ли раскурили ведмеди всю козю ногу с шишками, и так им захотелось, есть што не в сказке сказать ни пером аписать, ворд бля ваапще атдыхает.  Хотят жрать и всё тут, ведмеди какой с них спрос – дикие цуко звери!

  - Мать жрать! – павтарил медветь и снова пачисался.

- Так чо жрать та? Нет ни хуйя! – Медведица глупо лыбилась.

- Ебанатка ты! – Ведметь пакачал галавой. – Пайду в сени шишек вазьму ис лукошка.

  Вышел он в сени к лукошку сваему заветному шасть сразу. Вдруг што такое? Не так лукошко стаит, заглянул медветь в нутро его, а там шишке не хватат! Ой, ёо йёй! Да как заревёт ведметь, как затопает лапами па ламинату заморскаму!

- Кто маи шишке курил? Кто в маё лукошко лукался? – Ревёт цуко белугой, лапами сучит, гласа красные, как у вадалаза, язык вывалился весь белый, сушняки хуйле. – Рррразарву!

Вдруг слышыт ис дальнего, тёмного угла сеней какоето шуршание и вроде смех. Медветь туда са всех лап памчался, откинул корзинку, а за ней сидит на корточках девачка, глаза красные, вылитая марской окунь рыба, и пиражок хаваит.

- Ага, попалась! – Засмиялся ведмедь и скорчился в параксизме хохата. – Ты маи шишке курила девачка?

- Дядя-мидветь не ешь миня! Я и хапнула то всего пятку. – Девочко заметалась падранком за корзинкой. – Я Маша, несу бабушко пирашки, но сама  их паела после ваших шишекъ.

- Пирашки гавареш? – Медведь папытался сканцентрираваться, всё вакруг плыло и дико кривилось. Мысли в галаве его текли очинь медленно. – Пирашки я люблю!

  И ведмедь схватил Машу в ахапку и панёс в дом к астальным ведмедям.

  - Мишутка, мать, подь суды. Я  мясо пренёс. – После этих слов маша немного какнула в трусы. – Лавите.

Медветь как бы играючи швырнул девачку в середину комнаты. Ведмедица с ведьмижонком са всег ног бросились на хрупкую беззащитную девачку Машу и принялись рвать её тельце здоровенными, острыми кагтями. Атец подошол к месту экзекуции оторвал ногу девачки и меланхалична принялся её жевать. Когда всё было кончено и довольные медведи облизывали окровавленные морды, медветь раздал всем по три пиражка ис Машиного запаса.

- С капустай! – Медведица пахвалила пиражок. – мама Машина пекла, а то, что мы съеле пирожки, так эта нечего! Бабушко не досталось, ну и пусть – стареньким вредно мучное есть.

  Медведи согласно закивали мордами.

- Ну, чо мать сварганю я ещо шишекъ? – Метветь направился в сени.

- Да давай, давай сделай там всё нормально. – Мидведицо томно патянулась.

  Давольный медвежонак гладил свой надутый живот, сегодня он палучил то чего хотел.



Мораль блять – нехуй пиздить чужие шишке!!!

14.08.2007. В.Д.