Услышал на днях по радио умствование одного пиздуна-теоретика от биологии с характерным для русских академиков картавым проносом, что, дескать, Homo Sapiens на сегодня единственный существующий на планете Земля вид людей. Категорически не согласен. Ибо помимо человека разумного проживает на нашем шарике значительная популяция людей неразумных, сиречь – ебланов. И живут они, не затаившись среди злобствующей фауны неисследованных болот Амазонки, а попросту среди нас. При этом не прячутся как Плейшнер от гестапо, а скорее наоборот – отчаянно отжигают и всячески привлекают внимание загнанных в обыденные шаблоны разумности окружающих загадочными повадками, создавая при этом у последних позитивное настроение и ощущение морального удовлетворения от повышающейся самооценки.

Популяцию этих неисследованных традиционной наукой созданий я совершенно волюнтаристически разделил на два подвида  – ебланов жгущих и ебланов феноменальных. Опрашивать население  дальних деревень в поисках народных сказаний, как это делали этнографы-подвижники прошлого века, я попросту сосцал. Перед глазами непроизвольно всплывал образ бедного, зверски замученного гостеприимством Шурика из «Кавказской пленницы». Delirium tremens – это вам не хуй собачий, можно навсегда остаться в состоянии, свойственном исследуемым объектам.  Пришлось обратиться в поисках информации для изысканий к единственно доступному материалу – собственной памяти.

Не будем далее изголяться и ломать мозг уставшему фтыкателю. Начнем по порядку. Жгущие ебланы в период своего краткого земного существования усердно маскируются  и водятся большей частью в среде малопьющей интеллигенции. И только единственный отжиг, заканчивающийся обычно несовместимыми с жизнью повреждениями и в редких случаях серьезными увечьями, ярким метеором проносит путеводную звезду их жизни по бледно мерцающему небосводу.

Характеризует их общность недоверие и вопиющее неуважение к законам жизни. И хуй бы  с ними, с законами. Неуважением и тому, что там сочиняет Госублядственная Дума и прочая кин-дза-дза, я и сам грешу, но когда речь идет, к примеру, о законах основополагающих, написанных умными аффторитетными людьми или кровью других ебланов – тут же появляются эпитафии. 

Возьмем закон всемирного тяготения. Ньютон в свое смутное время установил что тела, сцуко, имеют обыкновение друг к другу притягиваться. И поскольку у земли тело большое, а у еблана маленькое, то ей на него насрать, а вот он к ней стремится весьма конкретно. А если еще конкретнее, то с силою ЭмЖо, где Жо нихуя не женский сортир.

В универе мы понтовались по-пьяни перед пелотками – подвисали с внешней стороны общаги, ухватившись за поручни балкона. Ну типо, если поебацца не удастся, то жизнь кончена. Бабы, канечно, охуевали от такой ебланской удали и давали гораздо охотнее. Тока на самом деле подвисая мы стояли на козырьке нижнего этажа. Не сильно опасный выебон для физически развитого человека. И как-то раз на свою беду к нам затесался чувак из института механизации колхозного хозяйства.

Он бы нам в хуй не впился, но папо у него был председатель колхоза и депутат Верховного совета. Бабло у мальчика водилось, а выпить за чужой счет никто не откажется. Этот потенциальный Лукашенко на очередной пьянке сумел отчаянными усилиями развести дебелую девицу на поебацца. Они уединились, и когда та уже раздвинула ноги, алкоголь ебнул нашему герою в голову на предмет повторить чужой подвиг. Блядь, разумеется, покрутила у виска и съебалась от греха подальше, оставив чувака висеть на балконе. Обратно вылезти сил не хватило, пальчики разжались, и бренное тело понеслось с 12 этажа к старушке Земле. Ему еще повезло – отделался только переломами. Мозги не расплескало по асфальту, и лежал в гробу как живой.

Похоронив надежду на будущее нашего сельского хозяйства, перейдем к другому закону – господина Ома. Этот уважаемый человек, незримо присутствующий в любом проводе, установил, что каждая поибень обладает сопротивлением, и если к этой поибени приложить напряжение, то, сцуко, пизданет током. Кто из ныне живущих не испытывал на себе этот закон штепселя и розетки. Но не всем розетки хватает. Один кент из моих одноклассников полез в трансформаторную будку. Мерное жужжание трансформатора, подсказывающее, что тока там дохуя, а напруги еще больше, не остановило героя. Улыбчивая черепушка в красном треугольнике  тоже.  Шаловливые рученки нащупали оголенные провода, и окружающие смогли наблюдать интересное природное явление. Ток весело потек. Можно сказать, удовлетворенно зажурчал, нащупав новое сопротивление. Парнишка забился в конвульсиях и из него натурально повалил дым, а копытца начали планомерно обугливаться. Где-то на уровне локтей они отвалились, нарушив целостность электрической цепи и сохранив еблану жизнь.

Жизнь правда оказалась не очень веселой. Ни подрочить, ни в носу поковыряться, ни жопу вытереть. Но с этим еще можно смириться. Основное неудобство доставляет процедура «посцать». Сначала его мамаша ходила с ним на уроки и проблема как-то решалась. Но поскольку в списке профессий «хуедержец» не присутствует, ее в любой момент могли турнуть с работы. Пришлось идти в люди. А отзывчивых людей было мало. Точнее сказать – вообще не было. Пацанам было западло держать чужой хуй, девки этого стремались, сердобольные учительницы вроде бы и согласились, но, получив пизды от мужей, передумали. Удалось договориться только со старой техничкой, и мы получили возможность поржать в сортире над забавным перфомансом, как баба яга, вытерев руки о грязную половую тряпку, залупляет у доброго молодца и управляет струей, создавая ветхой трясущейся костяшкой оригинальные узоры.

Есть еще один закон жизни. Простой такой закон – «закладывать своих западло». Может где-то в Америке он и не действует, но суровая Родина-сука вбила это нашему человеку в подкорку мозга, а может и глубже – на клеточном уровне или в хромосомный набор. Учился со мной один еврейчик. Тихий такой. Английский очень зубрил в надежде съебацца за границу. К культуре ихней приобщался, так сказать. И, когда три двоечника и один за компанию спиздили классный журнал с целью скорректировать в туалете оценки злобных учителей в сторону светлого будущего, заложил их по полной программе.

Вечером его встретили на площадке у квартиры и занялись антисемитизмом и рукоприкладством ногами. Причем особо усердствовал в антисемитизме отличник и шахматист Изя Френкель (именно тот, который тогда был, а сейчас бил за компанию), проебавший из-за этого пустячного по сути залета областной чемпионат. Стукачика с помощью старика Ньютона с его силой тяжести скатили ногами по лестнице с 9 этажа на первый и собрались было уже катить обратно, но случайно подъехавшая к отдающему концы соседу скорая бойню остановила и отперла уже двух клиентов в реанимацию. 

Еврейчик так никуда и не уехал. Не уедешь далеко с отбитыми почками, печенью  и селезенкой, если здесь и с бесплатными эскулапами на таблетки не хватает, а там у них лечение нихуя не дешево. Борцам с мировым сионизмом во главе с Изей ввалили нехилых люлей, выгнали из пионеров и поставили на учет в детской комнате милиции. Двоечники там прижились и сегодня работают участковыми. Френкелю, разумеется, должно было достаться больше всех, но с развалом Союза на старые грехи забили и сегодня он, закончив аспирантуры, пашет где-то на Тайване ударником капиталистического труда.

Препод еще в универе у меня был. Принципиальный на всю голову. Взяток не брал. Подозреваю, что вкалывал на полставки в военкомате. Заветную тройку отмечали двухнедельным запоем даже капитаны бумажного моря знаний - очкарики, способные по памяти цитировать все двести с хуем томов Ленина стоя при этом на голове с прибитыми к таблице Менделеева циркулями ногами. Не дрогнул он вкатить два бала на третей пересдаче и собственному опрометчиво учившемуся у него сынуле. Недоросль попиздовал мотать портянки, разучивать бравые марши и  зубрить устав. А препод попал в больницу. В реанимацию. Если вы думаете, что человека замучала совесть, подвело сердце или воспалился желчный пузырь – не обольщайтесь. Вечером дома его встретила супруга. Чугунной сковородой. Упал, очнулся – а в проломленном черепе гуляет сквозняк. Как и в одиноко пустой квартире.

Через год я его встретил в пивнухе. Из его ноздри свешивалась феноменально большая, размером с крупную виноградину темно-зеленая сопля. Ловко подхватив пальцем препод ее пару секунд увлеченно поизучал и начал быстро и аккуратно жонглировать. Сопля прыгала с пальца на палец как хороший акробат, напоминая о милых сердцу электронах, скачущих по квантовым уровням. Наигравшись за пару минут вволю, он подвесил соплю на дверную ручку, присел и, дождавшись, когда неуемная сила тяжести выиграет наконец у поверхностного натяжения, отточенным движением словил ее ртом и сожрал.

На этой оптимистической ноте перейдем к следующей категории ебланов. Их феномен состоит в том, что отжигают они по полной и зачастую непрерывно, но при этом вопреки здравому смыслу умудряются остаться в живых. Школа и квартал, в которых я жил и учился, были исключительно пролетарскими. Отношения между людьми были прямолинейны и незамысловаты, а средняя вычислительная мощность головных мозгов значительно уступала скорости мышечных реакций. Именно этот прискорбный факт довел нашу учительницу русской литературы до мрачных коридоров психоневрологического диспансера, именуемого в народе дурдом, где и затерялась ее дальнейшая судьба.

    Надо сказать, что наш класс был «вороньей слободкой» всего района. В битвах за знания учительский корпус нес тяжелые потери. Двое сумасшедших считая русицу, один повесившийся, три искалеченных, инфаркт, три цирроза печени и украшение списка – исключенная нахуй из Коммунистической партии Советского Союза вредная директриса, метившая ни много, ни мало в ЦК республики. Нельзя, правда, сказать, что учителей мы не любили. Иногда любили. И даже очень – в десятом классе молодая химичка и случайно проводившая пару замен залетная практикантка были общими усилиями отправлены в декрет. С нашей стороны тоже были пострадавшие: трое ебланов умудрились пойти на отсидку, две полных дуры – родить, а одна тощая – выйти в 11 классе дважды неудачно замуж. Сначала за физика, потом за алкаша трудовика с красной как простреленный партбилет рожей.

Также нельзя сказать, что этот контингент был подобран специально. Просто заботливые мамаши отчаянно пугались отдавать своих милых сердцу чад в случайно образовавшийся рассадник безобразий. А из чад, на которых мамашам было глубоко насрать, далеко не все отличались сообразительностью, необходимой для выживания в столь творчески подходящем к учебе коллективе. Перевели к нам как-то выгнанного за издевательства над одноклассниками из соседней школы громилу-второгодника по кличке Пень. Былая слава требовала настоятельно подтверждения авторитета и на новом месте.

Начать он решил помаленьку. С самого субтильного и невысокого. Подошел к нему сзади и начал, надавливая, крутить тому голову движениями, характерными для ввинчивания шурупа. Откуда ему было знать, что самым маленьким в классе был учитель физики – карлик с двумя горбами, ходивший на занятия в бюджетном синем костюме школьника. Последний попросту перееб Пню между глаз длиннющей деревянной указкой, помогавшей коротким рученкам объяснять премудрости науки на плакатиках и успешно служившей средством самообороны.

После такого облома, охуевший Пень присел за свою последнюю парту к мелкому такому с виду задроту, и , чтобы несколько поправить пошатнувшуюся реному, ебнул подзатыльник ржущему соседу. Вообще в его возрасте пора бы уже было и соображать, что мелких задротов просто так в одиночестве за последнуюю парту не сажают. Соседом у него был ебанутый на всю голову Крыс. И выражалась его ебанутость в том, что был он исключительно жестоким и агрессивным. Лез в любую драку в первых рядах и пиздился отчаянно, до потери пульса. Используя при этом любые подручные материалы – от велосипедных цепей и кастетов до когтей на ногах. Связываться с ним побаивались даже слоноподобные рекетиры  местного рынка. Крыс попросту вцепился зубами и откусил Пню кончик носа.

От взгляда на хлещущие из остатка нюхалки алые брызги и окровавленное, алчно ощерившееся ебало Крыса (именно за сходство  с одноименным героем «Гостьи из будущего» последний и получил погоняло) Пень пизданулся в глубокий обморок. Когда его выписали из больницы – стал тихим как мышь, шугался каждого шороха, а при виде Крыса забивался в угол, закрывая ебало трясущимися руками. И сразу же запросился обратно к своим забитым ботанам, обещая быть паинькой.

Крыс, кстати, оказался первым отсидевшим в наших рядах. Когда директор объявила на линейке, что Крыса закрыли за изнасилование Наташки Свинаревой, та скромно потупила глазки, а половина присутствующих громко заржала. Наташка давала где угодно, когда угодно, кому угодно и куда угодно, за что и удостоилась в неполные пятнадцать лет титула «жены района». В классе от нее старались держаться подальше – не хотелось на собственном опыте осваивать тонкости лечения роскошного  букета венерических заболеваний щедро украшенного озорно скачущими мандавошками. Изнасиловать это беззлобную, наивную до глупости чебурашку было невозможно в принципе.

Вообще имя «Наташа» – это судьба. Карма в нем что-ли такая. Не могут случайно иссушенные спермотоксикозом турки и арабы кричать вслед всем проходящим мимо предполагаемым блядям со славянской рожей – «Эй, Наташшя!!!». Да и из моих знакомых ни одна не отличалась высоким моральным обликом. Скромность и нравственность глубоко чужда этим маленьким похотливым обезьянкам. Упаси Вас бог иметь жену с таким именем. Если, господа падонки, решите завести себе дочку – назовите лучше как-нибудь по-другому. Заебетесь проблемы разгребать. И не говорите потом, что я вас не предупреждал.

Родаки у Крыса свинтили на юга. После незамедлительно последовавшей попойки Крыс с дружбаном позвали Наташку к себе с прозаичной целью поебацца. Та, разумеется, не отказалась. Через неделю, заебавшись ебацца, попросилась домой. Получила пиздюлей и была посажена в одну из комнат под замок. Взаперти ее снова ебали и кормили, и такая жизненная определенность Свинареву вполне устраивала. Проблемы начались, когда Крыс с подельником начали тушить о нежное девичье тело бычки и засовывать в предусмотренные природой отверстия непредусмотренные для них предметы – бутылку от шампанского, нечищеную картофелину и, пиздец полный, ершик для чистки унитаза. На третий день издевательств узница гуантанамы панельного домостроения сбежала. В медпункте удивились странности повреждений потрепанных пизды и жопы и стуканули эцилопам. К удивлению, Свинарева Крыса очень жалела и долгое время ходила расстроенной, пока неприятная ситуация не позабылась в вихре новых радостей.

Вернемся к русской литературе. Эта история началась с физрука. Подававший нехуевые надежды спортсмен-бобслеист оказался в школе по элементарному залету. Перед ответственным состязанием на какой-то международной хуйне имени дружбы народов он потратил ночь перед стартом на проведение среди немецких лыжниц из враждебного лагеря разъяснительную работу о преимуществах социалистического образа жизни, пропагандируя при этом альтернативный вид спорта –  «в баб слей». Тренировка оказалась напряженной и сопряженной с обильной алкогольной интоксикацией. Утром автопилот рулевого четверки при запрыгивании дал сбой, и боб упиздовал вниз по ледяному желобу без экипажа, веселым кубарем катившегося позади.

Решительно покончив с большим спортом, он целиком отдал себя упражнениям сексуального характера. Ебал в тренерской медсестру и пару-тройку училок. То по очереди, то вместе. Мы толпой подсматривали в окно и приобщались таким образом к камасутре и прочим полезным навыкам. С любопытством разглядывали выброшенные редкие в то время импортные гандоны, выгодно отличавшиеся от посыпанных тальком и пригодных только для сбрасывания на головы прохожим наполненными водой изделий отечественной резиновой промышленности.

Когда гурьба подростков в очередной раз изучала премудрости безопасного секса, во двор зашла русица и сразу понесла пургу «больше двух не собираться, вы че здесь вообще и почему не на занятиях» и прочую бессмысленную хуйню. Тут ее взгляд случайно уперся в окно. Училка неподвижно застыла и остолбенело смотрела вылезшими из орбит глазами на этот праздник тела. Это был настоящий транс. Гипноз чужого праздника. Воображение уже рисовало в ее  доселе наивной фантазии развратное безумство затейливых сюжетов будущих оргий и вакханалий. В результате этого случайного просмотра чувиха до последней капельки измученной девичеством души влюбилась в мужской хуй и прилагавшегося к нему физрука. 

Чтобы представить своеобразие этих чувств необходимо немного описать внешность училки. Вы ведь смотрели порнографию. «Лолиты и большие члены» или что-то в этом роде.  Такие забавные фильмы, где потрепанные девахи с соломенного цвета волосами, уложенными в две косички с бантиками по бокам, до одури фальшиво пытаются изображать из себя соблазняемых школьниц. Теперь перенесите эту феноменальную прическу на милую длинненькую рожицу велоцираптора из «Парка юрского периода». Окончательно дополняла картину долговязая тощая фигура, впалая грудь узницы Бухенвальда с солидным стажем и нежно взвизгивающий голос изнасилованной бульдозером бензопилы. Неопытные первоклашки при первой встрече натурально оседали на пол, седели и начинали по ночам мочиться в кровать. 

В то скучное время трудовое законодательство игнорировало понятие сексуальных домогательств и русица резвилась как могла. Вязала физруку носки не по размеру, игриво щипала его за крепкую задницу,  пекла каменные пирожки, которые потом он выдавал нам вместо гранат и ставил пятерки, если удавалось забросить их за ограду школьного стадиона. И, чтобы показать, так сказать, общность душ, купила себе свисток и ходила с ним на переменах по коридорам идиотски пытаясь регулировать энергичное броуновское движение веселой шумной малышни.

Свисток и сыграл с ней злую шутку. Попиздеть и покурить в сортире в родные пенаты зашел сваливший по безграмотности в ПТУ быкообразный жлоб семейства бабуиновых. Звали его (в честь крокодила, наверное) Геннадий и знаменит он был тем, что мог в зоопарке по три часа активно жестикулируя и переплевываясь общаться с местной горилой. На оглушительный резкий свист привыкшее к дружеским подъебкам типа подсрачника со всей дури молодое тело будущего сантехника среагировало быстрее, чем голова – рука резко звезданула ей в рыло. Свисток выбил пару передних зубов и намертво засел в образовавшейся дыре. Модифицированная (вот уж хуй поймешь – генетически или нет) чикса ебнулась жопой на заплеванный пол и быстро-быстро захлопала наполовину отвалившимися ресницами. Мозг Геннадия осознал кому достался прямой в зубы, испугался страшного даже в нормальном состоянии вида училки после произведенной модернизации и отстегнул команду уебывать от получившейся модели универсального гаишника будущего. Тело звонко высадило стекло первого этажа и было обнаружено через день судорожно трясущимся, хотя и в жопу пьяным на другом конце города.

Немного прийдя в себя от охуения русица побежала к директору и начала биться в истерике. Тот сначала не въехал в сложную шепелявую гамму слов, перемежающуюся посвистыванием и болоботанием горошины и даже попытался шутить «не свистите – денег не будет». Истерика усилилась и на его рубашку сквозь свисток полетели кровавые сопли. Разумеется, он сразу попер ее на разборки в наш класс. Причем в этот день планировалась игра местного Динамо с московским Спартаком и все усиленно готовились повеселиться, пошуметь и по возможности подраться с ихними болельщиками. Учили кричалки, понакупили всяких бубнов, дуделок и свистюлек и тренировались. Когда они зашли в класс, кто-то из взявших на себя роль дирижера как раз махнул рукой.  Мощно и организованно сработали все звуковые эффекты. Директору заложило уши, а училка охуела окончательно и бесповоротно, стала долбиться головой об дверной косяк, чем и занималась непрерывно около двух часов до приезда санитаров. 

В заключение хотелось бы сказать… Да ну их нахуй эти заключения. Злой я сегодня. И трезвый.

Tweet