В нашей школе в последние дни второй четверти царило предпраздничное настроение. Хлопот было много: выебать всех девок до восьмого класса, кто ещё оставался целками; надавать в рот училке монгольского, чтобы в другой раз знала, как Вовику Колымачу тройки по произношению ставить; накормить гавном историка, чтобы не обзывался на 9 «А» быдлом и не дразнил их куроёбами за то, что их мамки на птицеферме работают и у одноглазого конюха Митрофана отсасывают по очереди. В общем, планов куча, а тут ещё Новогодние утренники. Это ж опять Дед Мороз будет ебать под ёлкой пьяную Снегурку, а нам только подрочить предложат и «Трусишка зайка серенький» попеть. Хотя иногда трусишки -- это круто. Вот в прошлом году Снегурка забыла свои у директора, то есть там, где её и пёрли этот самый директор с физруком Олегсергеичем. И когда в кабинет пришла жена директора Ксанборисовна, чтобы отдаться Ваське Балтуцкому из десятого «Б», она жутко разозлилась, увидев чужие трусы на портрете президента и полную пепельницу спермы вперемешку с использованными гондонами. В тот день Васька так и не выебал завучиху, потому что та со злости зарядила пепельницей ему в башку, и у Васьки от этого почему-то не встал. Хотя потом, когда Ленка Епихова показала ему свою новую причёску на лобке, у него уже встал, но как только Васька поставил Епихову раком около пионерской комнаты, зазвенел звонок, и все побежали на подвижную перемену…
Так вот, планов перед Новым годом было много. Колька Матвейчик и Сидоревич из седьмого класса уже напиздили у бабок самогона, продавщица Валька подарила им по три пачки «Примы» за то, что они отъебашили её пьяного сожителя Аношкина и всунули ему в задницу черенок от лопаты. Вообще-то Валька про черенок не просила, но Сидоревич и Колька Матвейчик были пионерами и знали, что нужно проявлять инициативу, тогда из города приедет какой-то хуй в мятых штанах, и, представившись секретарём райкома, подарит часы и два воздушных шарика. Конечно, из шариков гондоны плохие получаются, но всё таки лучшие, чем из поросячьих кишек. А то родители Кольки Матвейчика до сих пор поросячьими кишками пользуются, и над ними вся деревня смеётся, что они не могут догадаться спиздить настоящие гондоны у Кольки. Вообще-то Колька не совсем понимает, зачем гондоны, если и с гондонами, и без гондонов всё равно каждый год у него прибавляется по братику или сестричке, да ещё двоих племянников Ленка, сестра, нарожала за седьмой и восьмой класс.
По пачке папирос Сидоревич и Матвейчик, правда, уже скурили позавчера, когда ходили смотреть порнуху к кочегару дяде Мише. Во время порнухи Миша позвал уборщиц Лилю и Полину Антоновну. Вот тогда Сидоревичу и Матвейчику и довелось выкурить по пачке, когда они смотрели, как Миша вытворяет с уборщицами немецкие еблетрюки. Расставшись с Мишей и кочегаркой, мальчики пошли на физкультуру и уговорили Катьку Борисевич отсосать у них по очереди, но когда Катька отсасывала у Сидоревича, его вырвало ей на голову. Наверное, от большого количества сигарет, ведь раньше его никогда не рвало во время минета, а наоборот, рвало всегда Катьку, потому что Сидоревич мыл свой член только по субботам в бане, вместе с остальными частями тела.
Катьке пришлось надавать поджопников и отправить домой, взяв с неё слово принести завтра на утренник три литра бражки и солёных огурцов из бочки. «И скажи мамкиному хахалю, чтоб не сцал в бочку, потому что заебало уже!..» -- крикнул вдогонку девочке Сидоревич…
События позавчерашней давности, однако, теперь мало волновали как Матвейчика с Сидоревичем, так и остальных школьников и учителей. На повестке дня стояли ёлка и оценки за четверть. С ёлкой худо-бедно определились, а именно так, что завхоз пообещал сходить за ней в лес, если ему в подмогу дадут трёх девочек из 9-го класса. Когда завуч с  тактичной ухмылкой  намекнул завхозу, что эти девятиклассницы ещё с прошлого лета,  когда ходили с двумя ночёвками в поход на бычатник,  давно уже не девочки, тот  засмеялся и справедливо отметил, что «дак и ня мужыки ж!..»
По большому счёту завхозу было всё равно, девочки будут с ним или мальчики, потому что он являлся любителем анального секса и его богатый в этом плане опыт свидетельствовал, что пол в данном случае не имеет большого значения. Гораздо важнее, срало ли дитё перед тем, как нарвалось на завхоза, или ждало удобного случая, чтобы испоганить уважаемому человеку телогрейку…
В помощь завхозу выделили двух хорошисток из 9-го и одну троечницу из 8-го, прославившуюся на осенних каникулах тем, что во время поездки в город по простоте душевной она обложила матом  председателя райисполкома в ответ на замечание не курить в вестибюле Белого дома.  Конечно, девочка понимала, что это не деревня, где можно обходится с людьми по-хамски, и скромно предложила незнакомому человеку всего лишь перегнуться и засунуть хуй самому себе в задницу. Но то ли дядька не был сторонником самодрочки, то ли уже знал, что его хуй никогда в жизни не достанет до его жопы, но он обиделся и вызвал милицию. Само собой, девочка не могла не уступить двум молоденьким, всего лет по сорок, бравым паренькам в форме, и даже вывихнула себе челюсть, отсасывая у них по очереди на заднем сиденье милицейского «козлика». Немного странным ей показалось постороннее сопение откуда-то снизу и сзади, но всё прояснилось, когда из-за сиденья высунулась чёрная голова овчарки. Собака, видимо, хорошо знала нравы своих воспитателей, потому что весело и добродушно наблюдала за происходящим и даже иногда подвывала, разбрызгивая слюни. На утро следующего дня девочка пришла в деревню пешком, и на вопрос, почему у неё на одежде шерсть и одно ухо прокушено и в крови, таинственно ответила, что её последний ёбарь – просто зверь!..
Теперь же весёлая компания браво удалялась в сторону ближайшего леса под грустными взглядами учительницы географии, давно и безответно влюблённой в завхоза. Ни уговоры, ни цветы, ни бутылка дорого марочного «Прометея» не помогли бедной географичке завоевать расположение избранника. И хотя уже не раз старшеклассники во главе с Васькой Быковым предлагали ей развеяться самогоном, директор школы участливо звал на просмотр видеофильма «Ебля и пляски народов мира», даже сам председатель райкома навязывался в постоянные ебаря -- сердце, пизда и обе цыцки третьего с половиной размера принадлежали одному. Тому, кто сейчас, приближаясь к опушке, уже расстёгивал штаны, слегка сожалея, что всё-таки не согласился пойти в прошлом месяце с сёстрами жены в баню. Тогда, может, трусы бы не прилипли к жопе, ногам и коленям, как это получается теперь.
В школе между тем начали объявлять оценки за четверть, и все аплодировали Роме Докутовичу, который закончил лучше всех. Рома в ответной речи сказал, что у него такие успехи потому, что он не ебётся на морозе, как остальные, и сперму, когда у друзей отсасывает, не глотает, поэтому она ему в голову не бьёт. «Вот дурень, сперма в голову бьёт тому, кто вообще не ебётся!» -- хихикнула рядом какая-то малолетка из начальных классов. «Я смотрю, ты этой проблемой не обременена!» -- заметил Рома. «Конечно, не беременна, -- весело ответила сообразительная малолетка. -- Я как в прошлом году аборт от физрука сделала, так теперь только с гондонами!» По её весёлым глазам и продемонстрированному тут же гондону Рома понял, что сегодня ему дрочить ни к чему.
Отдельно наградили пионеров пятого класса за активную помощь ветеранам. Вспомнили, чего стоило добиться таких успехов! Ведь когда девочки ходили к ветерану Агеенкову танцевать стриптиз, приходилось постоянно отбиваться от его умалишённой старухи Устиньи, которая видела в девочках злостных конкуренток и сама ещё могла дать фору любой деревенской мокрощелке если не в стриптизе, то уж в минете точно. По крайней мере, смелее Устиньи в деревне его не делал никто: зубов у бабки лет пятнадцать, как не было ни одного, потому и вреда случайного принесть она не могла, чем даже у нежных и ранимых детей снискала уважение и почёт.
Самые плохие оценки оказались у Гришки Давыдчика из десятого класса. После девятилетки Гришка поступил было в технологический колледж на механика. Но совершенно некстати во время одного показа мод студентками модельерского отделения засмотрелся на длинноногую модель и кончил прямо на лысину сидящего впереди директора колледжа. Ладно бы только то, что директор вместе со своими двумя сыновьями вечером за общагой Гришку отпиздили и надавали там же все втроём ему в рот. Так ведь Давыдчика после этого ещё и исключили из колледжа, как будто это он виноват, что у него такое быстрое семяизвержение. И вот теперь снежными деревенскими вечерами Гришка оголтело дрочил на плакат с какой-то заграничной фотомоделью, вспоминая тот коледжский показ и не слыша криков сестры и её мужа за стеной о том, что уже все обои от его ёбаного онанизма отсырели… Какие тут уроки, какие оценки, когда на душе у Григория такая каламуть!.. Хоть бы скорей уехать снова в город да подкараулить где-нибудь в тёмном углу этого директора! Давыдчик уже и дубину хорошую присмотрел, и биографию какого-то маньяка изучил, который исключительно пожилых мужчин насиловал. Только бы весны дождаться, ещё раз на моделей тех из кустов посмотреть, подрочить как следует на прощанье, да и на директора. Прощай, школа и беспросветная онанистическая жизнь!
Когда всем детям объявили оценки и сказали завтра в десять приходить на утренник в костюмах, на школьный двор притопал завхоз, за ним пьяные девятиклассницы, а чуть позже к порогу подтащила ёлку девочка-троечница. На неё взвалили всю работу потому, что две её коллеги наотрез отказались принимать участие в доставке дерева к школе. Они мотивировали свой отказ тем, что, кто любит ебаться, тот должен любить и деревья таскать, а раз в восьмом такие красотки, что, несмотря на мороз, первыми на завхозов лезут и даже трусы не носят, чтобы скорей было, так пусть тогда и ёлки в деревню волокут, не переломятся. В особо трудных местах завхоз пытался подсобить восьмикласснице, но каждый раз был нещадно заваливаем в снег двумя ревнивыми попутчицами и насилуем по полной программе, так что к приходу в школу окончательно обессилел и на предложение географички отсосать у него после тяжёлого трудового дня только слабо рыгнул и упал без сознания.
Вскоре после этого я пошёл домой, потому что меня мама обещала взять с собой в баню, и как украшали ёлку и чем закончились предновогодние хлопоты, я не видел, но и не жалею. Ведь помыться в бане я успеваю за 2 минуты, а мама делает это 15 минут. То есть относительно свободного времени у меня столько, что впечатлений потом хватает на полгода, то есть до следующей бани. Жаль только, что мне уже 12, и банщица не хочет пропускать меня вместе с мамой. Может быть, удастся её как-то уговорить.

Tweet