Это было написано летом 84-го года, на учебных сборах в Дмитровском автополку.
Меня тогда назначили редактором (читай - автором) взводного боевого листка, и в один из разов я заполнил его текстом, который потом переработал и дополнил в то, что находится ниже.
Такого эффекта я, признаться, не ожидал: несмотря на мой крайне неразборчивый почерк, в тот вечер перед доской с боевыми листками перебывала вся рота... Ротный замполит (ущербный, но из своих, студентов) заинтересовался происходящим, снял листок с доски, повел меня в ленинскую комнату (так называлась одна из палаток), внимательно прочитал, но почему-то оставил такой поступок без последствий, просто распорядившись написать новый листок. Командир взвода (не из наших, а настоящий курсант из МВКУДИВ - училища дорожно-инженерных войск, командовавший нами в качестве практики), так и не поверил, что писал это я сам, и несколько раз повторил "ты писал это под диктовку". Я до сей поры так и не понял, что тогда он имел в виду - то ли сомневался в моей способности складывать слова в фразы, то ли давал намек на то, что я должен буду говорить в компетентных органах ;)


За нашу Советскую Родину!
XXVI съезд КПСС Решения съезда - выполним!
Боевой листок №5 21 июля 1984г.
из части не выносить

Курсантские будни

- РРРОТА, ПАДЪЁОМ!
Долго ещё после сборов, эти слова будут заставлять нас вздрагивать и кривить рот в нервной ухмылке, напоминая о самом неприятном  в нашей курсантской жизни – об утреннем подъеме.
- РРРОТА, ПАДЪЁОМ!
Шесть ноль-две утра. Злобный крик дневального выдергивает нас из теплого сна на промозглый утренний воздух. Ночью опять был дождь. Сырая тишина палатки оглашается дружным стоном тоскливого негодования: за ночь отсырел не только брезент палатки, но и всё, что в ней было: одежда, сапоги, курсанты… Курсант Бустыбанов, ночующий под дыркой в брезентовом небе с омерзением стряхивает с солдатского одеяла холодную воду.
Пять минут назад трудно было поверить в то, что эта огромная, набухшая холодной водой палатка обитаема. Казалось, что фауны здесь не больше, чем где-нибудь за полярным кругом – одно лишь простейшее беспозвоночное – дневальный. Но, подобно солнышку, пробуждающему к жизни все живое, человеконенавистнические выкрики дневального вызывают жизнь в более высокоорганизованных организмах – ефрейторе и сержантах. Эти хордовые завершают процесс ежеутреннего пробуждения жизни в роте. C командирской койки гремят команды:
- Второй взвод, подъем! Что за лежбище устроили! Курсант Рябинин! Живенько, живенько! Весело, с улыбочкой!..
Отдав эти распоряжения сержант Медведев с сознанием выполненного долга переворачивается на другой бок.
Сто двадцать молодых парней, две недели назад снявшие монтану и адидас хмуро натягивают штаны отечественного производства колера хаки и надраенные с вечера керзачи – тяжелые, как колодки каторжника.
Между подъемом и завтраком целый час. За это время мы успеваем нагулять отменный аппетит. Нет лучшего средства для возбуждения аппетита, чем утренние занятия на плацу. Однако, рацион разочаровывает. Поковырявшись гнутыми вилками в сыроватой и едва теплой картошке, зеленая толпа прикинувшись строем шагает на утренний развод.
- К ТОРЖЕСТВЕННОМУ МАРШУ!.. ПОВЗВОДНО!.. ДИСТАНЦИЯ ТРИ МЕТРА!.. ПЕРВЫЙ ВЗВОД ПРЯМО!.. ОСТАЛЬНЫЕ НАПРА…ВУ! ШАГОООМ… МАРРРШ!!!
Печатая шаг стертыми до мозолей ногами, шестнадцать взводов проходят торжественным маршем, отдавая честь наместнику Бога на земле, вершителю наших судеб, его превосходительству, господину полковнику Советской армии товарищу Савкину, презрительно кривящему рот с сигареткой и взирающему на нас с высоты гербовой трибуны.
Авэ, Савкин! Идущие полоть полковую свеклу приветствуют тебя!
Сегодня, как впрочем, и ежедневно, у нас тяжелый день. Согласно учебному плану мы должны ходить в атаку (не худшее, кстати, занятие), готовить автотехнику к длительному хранению, проводить КО, разворачивать МТО-АТ, маршировать на плацу, ворошить полковое сено… Впрочем, последний пункт в плане не предусмотрен, равно как и то, что нам предстоит продрогнуть на ветру, вымокнуть под дождём, взмокнуть под солнцем, все это уже внеплановые удовольствия. Развлечений не предусмотрено, о них мы должны позаботиться сами. К примеру – стащить койку у курсанта Виноградского и наслаждаться его растерянным непониманием; или же разбить в отхожем месте ампулу с жидким аммиаком, которая случайно уцелела в ходе учебной газовой атаки подполковника Кутасова на подчинённых ему курсантов.
Хотя, я забежал вперед – все развлечения начнутся вечером, после ужина.
А сейчас самый разгар учебных и боевых занятий, и мы на учебном поле №3 выполняем разворачивание ПАРМ 1М. Проклятая железка – автомат натерла горбушку, подсумок с противогазом предусмотрительно полурасстегнут – от наших отцов-офицеров в любую минуту жди какую-нибудь гадость.
Так и есть. Возятся около своего ненаглядного детища – миномета-самоделки. Закопали, гады, погнутый жесткий буксир с оторванной скобой, получилась торчащая из земли под углом 60 градусов труба. Они запихивают туда взрывпакет, дымовую шашку и…
БАБАХ!!!
Шашка вылетает на высоту пятиэтажного дома. Дымится подлая…
- Взвод, к бою! Газы!
Чччерт... Только этого не хватало.
- Противник с тыла!
Ни стыда ни совести у людей…
Натягиваем маски слоников, автоматы наизготовку… Пах-пах! В войну играемся.
Приходилось ли вам когда-нибудь бегать в противогазе? Нет, не надо напрягаться и вспоминать. Если не помните, значит не приходилось, иначе вспомнили бы сразу – подобное не забывается. После десяти шагов бегом начинается нехватка воздуха – черт бы побрал эту войну с её кафедрой. Смерть Рональду Рейгану, да здравствует мир!
Зато после беготни противогаз снимается без труда – он весь мокрый изнутри. Сухой противогаз снимать невпример неудобнее.



Атака отбита, учебная задача выполнена. Огромные КамАЗы, рыча и горделиво возвышаясь над шныряющей по дороге мелкотой, увозят нас с учебных полей на обед. Обед у нас строится по принципу «семь раз отмерь, один раз отъешь» Непонятно? Поясняю: стремительному поглощению невеликих порций предшествует тщательное деление того, что наряд по кухне счел возможным положить в пищевой бачок. Без особого труда делятся только ложки и хлеб.
Потом звучит команда «Второй взвод! Встать! Выходи строиться!»
И мы идем.
После обеда у нас по плану самоподготовка. «Самотовка» - очень коварная вещь. Она запросто может обернуться чем угодно – от сладкого сна за партой в учебном корпусе до таскания скользких и тяжелых бревен на задворках автопарка полка.
Тем временем, июльское солнышко медленно но верно клонится к вечеру. Вечер – это ужин. Ужин – это холодная вареная рыба. Холодная вареная рыба – это плохо.
Итак, день подошел к концу. На вечер остается лишь несколько дежурных дел – подшить чистый подворотничок, полаяться с возомнившим о себе хамом – дежурным по роте, надраить до блеска сапоги, что бы «утром надеть их на свежую голову». Затем следует скотская процедура – «вечерняя прогулка». Под этим эвфемизмом прячется ни что иное, как строевой тренаж с проверкой личного состава. В завершение хлопотного дня звучит команда «отбой». Тут нас, как правило, подгонять не приходится.
До дембеля осталось на день меньше.
Рота постепенно затихает и забывается в тяжелом сне.
Курсанты засыпают под своими двумя одеялами.
Засыпают, что бы через восемь часов вздрогнуть от крика:
- РРРОТА, ПАДЪЁОМ!

PS: тот самый листок, который в тот день сняли с доски, до сих пор лежит у меня в архивчике. какая-никакая, а память.

Tweet