САЕЗАР(пророк) - Медный Бык

За окном грохнули раскаты баховским органом и эхом отозвались в пустоте моей души. Я лежу, уставясь в потолок. Я вижу как медный бык лопнул, и из брюха его трухой посыпался старый мир. И он сгорал собственным огнём. А новый мир заволакивал туманом площадь, и вскоре медного быка не стало...
Я вздрогнул, и морфеева пелена растворилась в моих глазах. Взгляд привычным галопом пронёсся по углам комнаты, не обнаружив никаких изменений. Гром, разбивший оковы сна, вновь плясал за окном, играя колокольчиками молний.
Медный бык молчал. Серый шипящий ливень остудил его. Время озонного дыхания.
Я ещё раз обежал взглядом комнату, зашторил окно и судорожно стал записывать. Никогда нельзя быть уверенным, что за тобой не наблюдают, и я вновь и вновь оглядывал комнату.
Говорят, у меня дар, и увиденное мною имеет свойство воплощаться в реальность. Поэтому я всегда записываю свои сны и виденья, как бы ни было это рискованно.
Меня всего трясло, и холодный пот выступал на лбу. Записав несколько строк, я осёкся на полуслове и замер. Нет, этому виденью не суждено сбыться. Медный бык лопнул! Меня вновь передёрнуло. После некоторых раздумий, я всё же заставил себя в вкратце изложить суть на бумаге, но решил никому этого не показывать. Никому. Даже братству.
Тук-тук, тук-тук-тук.
Я чуть не потерял сознание и дрожащими руками стал собирать бумаги, перья и чернила и прятать их в свой тайник в стене. Это наверняка Стражи, они пришли за мной. Но как они узнали? Я на негнущихся ногах подошёл к двери и замер. Если у меня найдут перья и чернила, я ещё смогу как-то оправдаться, мол, взял работу на дом, за мной лишь установят наблюденье, но ничего серьёзного не грянет. Но если у меня найдут записи, особенно сегодняшнюю, меня, несомненно, скормят Быку.
И вновь тук-тук, тук-тук-тук.
Больше медлить нельзя, я повернул дверную ручку, и с облегчением выдохнул.
- Привет, Пророк! – Хлопнул меня по плечу Брат Иоглав.
- Никогда... – Ткнул я его пальцем в грудь. – Никогда меня так не называй!
- Ладно. – Закрыл он за собой дверь, - Ладно, Пророк, не кипятись. У тебя было виденье?
- Нет... – Я взглянул на него чуть искоса, - Не было...
- У тебя опять бесцветные глаза.
- Это... это потому что ночь и-и гроза... Освещенье такое... Ты чего в такое время? Тебя никто не видел?
- Нет, - Кивнул он, выглядывая в окно, чуть отодвинув пальцами штору. – Никто. Слушай, мне надо кое-что спрятать, можно воспользоваться твоим тайником?
- У тебя свой есть.
- Нет, у меня на работе был, а теперь меня переводят. На, вот, спрячь. – Сунул он мне маленький чёрный бархатный мешочек.
- Что это? – Я развязал его и заглянул внутрь. – Микрочипы?! Ты хранишь информацию на микрочипах?!
- Это не намного опаснее перьев и чернил.
- Ладно, - Смирился я, и, стараясь не смотреть на этот маяк смерти, спрятал его под кафельную плитку. – Микрочипы, хм...
- Ну и что, что микрочипы. Делать записи тоже запрещено... – Посмотрел уже он на меня искоса, но надув губы.
- Их можно сжечь. – Сказал я полушёпотом, отвлекаясь от этой темы и отворачиваясь от Иоглава.
Тот подбросил дров в камин и сел поближе к огню обсохнуть после дождя. Я выглянул в окно – гром уже утихомирился и уснул, но плач хмурых туч не унимался.
- Слушай, Пророк, так что ты видел?
- Я же сказал, ничего я не видел... – Снова пробежался я взглядом по углам комнаты.
- Ты уже пятую декаду ничего не видишь! Что мы скажем на собрании?
Я проигнорировал вопрос и тоже сел на пуфик поближе к камину. Слава Всевышнему, это не моя забота – что сказать на собрании. И я вовсе не обещал что-то видеть; виденья снисходят на меня не по графику.
- Ты слышал? – Вдруг спросил Иоглав. – Теперь пятницу отменили.
- Что? – Я замер с открытым ртом.
- Теперь вместо пятницы будет вторник. Радио об этом весь день трещит.
- ...А вместо вторника что? – Спросил я в растерянности.
- Ничего. Вторник есть вторник. Теперь будет два вторника на неделе.
Я вздохнул, опустил взгляд и покачал головой.
- Начиная со следующего вторника, ну, то есть первого вторника на следующей неделе, запрещено «пятница» произносить вслух, учти. Не забудь, Пророк, слышишь?
- Да, да... Слышу. – Не отрывал я глаз от огня.
Отменили пятницу... Вместо пятницы - вторник... Уму непостижимо: зачем же ещё один вторник? Странно. Да ещё Иоглав посреди ночи... И её нет... О, если бы вдруг... но нет, это невозможно. А почему именно посреди ночи, и именно сегодня?
- А куда тебя перевели?
- Что? – Переспросил Иоглав.
- На работе. Ты сказал, тебя перевели.
- Не перевели – переводят! – Как всегда в таких случаях, он поднимал вверх указательный палец и брови следовали за ним. Ах, Иоглав, Иоглав – раб своих привычек. – Ты знаешь, все эти проверки, документы, печать в паспорте... Это не так быстро.
- Ну так куда?
- В отдел Практической Археологии.
- Будешь искать доказательства существования Быка в эпоху неолита?
Яростный раскат грома заглушил мой вопрос. Мы оба вздрогнули от неожиданности – гроза разыгралась с новой силой.
- Слушай, Пророк, а ты когда-нибудь думал, сколько человек входит в братство?
- Нет, брат, не думал. Да и какая разница?
- Пророк, мы почти на каждом собрании видим новые лица. Думаешь, в городе остался хоть кто-то, кто ни разу не был на собрании? Я имею ввиду, кроме детей, сумасшедших и Стражей?
- Никогда не думал об этом; может, ты и прав.
Но как он может быть прав? Неужели ты, Иоглав, действительно веришь в возможность перемен? Пусть так, пусть появляются новые лица, но ведь не было ещё ни одного прецедента проявления своеволия. И неужели ты думаешь, что кто-то осмелится быть первым? Эх, брат, ты мыслишь уж чересчур как-то, настолько как-то, что аж руки опускаются в попытках научить тебя думать. Ты идеалист; но это и даёт тебе возможность быть лидером. Если только они... хотя нет, так было всегда, и так будет и впредь.
- Может, кофе? – Предложил я, возвращаясь от своих мыслей.
- Давай. – Согласился он, оглядевшись по сторонам и углам комнаты. Мы оба отлично знали, что человеку его ранга кофе запрещён – пить его разрешалось только Писчим и Клевретам. – Знаешь, брат, а я думал, много думал о том, сколько нас в братстве. И знаешь, что получается? По самым скромным подсчётам – больше, чем наш город! А значит, мы уже не кучка отщепенцев, мы уже целое движенье!
- Что? – Кричал я с кухни, готовя кофе. – Ты о чём? Говори чуть погромче!
- Я говорю, нас уже целое движенье, брат, а это уже серьёзно. Вскоре мы сможем сказать своё слово!
- Кому, Быку? Иоглав, смотри же на вещи реальнее.
Он умолк и сидел в тишине несколько минут, поглаживая чисто выбритый подбородок и пышные усы.
- Держи. – Протянул я ему чашку.
- Спасибо.
Аромат кофе обволакивал комнату, в окно крупной дробью барабанил дождь, подкрашенный мишурой молний, и ласково кряхтя, грел камин. Но взгляд по-прежнему время от времени метался по квартире в поисках камер и подслушивающих устройств; никогда нельзя быть уверенными, что за нами не следят. Мы все прекрасно это знаем – это у нас в крови.
- Нет, Пророк, ты не прав. Если нас будет достаточно – всё изменится само собой. Это переход, и мы – его центры образования. Мы – зародыши новой фазы, и при определённом количестве произойдёт фазовый переход. Или, говоря более исторически, революция.
- Да, Иоглав, фазовый переход случится, он может случится, но только внутри. Ты не замечаешь одной простой, но не менее важной вещи – это не простая система. Это не стакан с водой, чтобы раз, - Я щёлкнул пальцами, - и лёд! Нет, брат, это бинарная система двух несмешивающихся жидкостей. Не забывай, что есть ещё Иерархия Приближённых к Быку: Жрецы, Смотрители, Стражи... Остальные... Ты ведь знаешь, что это совсем другой мир. И пусть даже в нижнем слое произойдёт фазовый переход, что будет с верхним? Ничего. Ничего не измениться. Ты ведь знаешь не хуже меня, не было ещё ни одного случая неподчинения.
- Ладно, Пророк, пусть Экзорцист с тобой спорит, мне это не под силу. – Он допил кофе и поставил чашку на камин. – Ты всех можешь вернуть с небес на землю.
- Да, могу. – Усмехнулся я в ответ. – Но некоторых могу и вознести с земли до небес...
- Ты всё не можешь забыть Вампирессу? Ты с тех пор почти не спишь, Пророк. И сегодня ты не спал, когда я пришёл; я ведь тебя не разбудил?
- Да, всё верно, брат, с тех пор, как я её потерял, я не сплю. Вернее, сплю, но гораздо реже.
- Пора бы тебе смириться, Пророк. – Он встал, похлопал меня по плечу и выглянул в окно. Молнии уже сверкали где-то в отдалении, и ворчание грома докатывалось до нас не раньше, чем через полминуты после каждой редкой вспышки, но небесный водопад по-прежнему низвергал на город свои бурные потоки. – Ну вот, я обсох, теперь можно и помокнуть. Пойду я, Пророк, спасибо, что позволил воспользоваться своим тайником, и за кофе спасибо.
- Ладно, брат, не за что. – Проводил я его до двери.
- Да! Пророк, завтра собрание, не забудь. Я зайду к тебе завтра, напомню ещё раз.
- Va bene1, брат. Счастливо.
- Пока, Пророк.
Я возвратился в комнату, лёг на диван и снова уставился в потолок. Моим глазам, благодаря кофе, стал возвращаться цвет после виденья. Под мои веки потихоньку подкрадывался сон, но виденье оставило свой след, прежде чем отправиться в дальние закоулки небытия. И этот след комариным укусом зудел и чесался.
Показавшееся мне сначала совершенно диким виденье, теперь вовсе не было таковым. Сейчас я уже чувствовал, что я его даже ждал на подсознательном уровне, и теперь воспринимал как своего рода déjà vu. Но, тем не менее, вся его нелепость по-прежнему сочилась на меня с потолка. И даже если предположить, что виденье имеет хоть какое-то, хоть маломальское, хоть бесконечно удалённое отношение к реальности, всё равно его причины остаются совершенно не ясны. Не случилось ровным счётом ничего, что могло бы пробудить подобные картины, но они двигались, дышали и жили своей жизнью. Они рождены, и не столь важно кем, главное, что они есть, и мне они не принадлежат. И, может быть, я зря пытаюсь их скрыть, и, может быть, не стоит пытаться прятать записи, хотя с другой стороны...
Сквозь чуть расступившиеся тучи грейпфрутовым соком брызнул рассвет. Магия ночи рассыпалась пеплом в руках, и больше не было того бисера звёзд, которого, впрочем, и так не было, но всё же он был – где-то там, в дали, в этой невообразимой, необозримой дали, за чёрными тучами, - и не было больше таинств и волшебного существа полутеней, которые являются столь естественным и неотъемлемым атрибутом ночи. О, где же ты, мой ещё один символ ночи, моя Вампиресса, получившая это имя за то, что... И вовсе не нужно быть пророком,  
1Хорошо (итал.)
чтобы ответить на этот вопрос, но вот встретимся ли мы вновь, когда-нибудь, хоть когда-нибудь, для этого нужен настоящий prophet1. А медный бык всё молчал, тишиной предрекая начало нового дня, но день, начинающийся с тишины, – необычный день, предсказать развитие которого не возьмется никто. Обычно рассвет начинается с казни и приветствует Солнце мычанием Быка. Но сейчас медный бык молчал; интересно, многие ли проснуться вовремя и не опоздают на работу?
Очередная бессонная ночь, пусть и подслащённая минутным виденьем, поддалась дню и покорно склонила Луну на бок, и я тоже попал под влияние дня. А значит естественный цикл ночи завершён, и начался следующий, цикл работы, подразумевающий кофе, и рубашку, и галстук, и двенадцать часов с перерывом на обед, и так же и путь от дома на работу и обратно. Если дома взгляд метался из угла в угол не находя покоя, то на улице всё иначе – не улице, кроме Стражей, никто не поднимает взгляда, все смотрят под ноги в спешной суматохе, которой, кстати, сегодня не было, стараясь добраться до дома, до работы, до магазина, и, изредка, куда-нибудь ещё.
Так, значит, сначала было виденье, а затем – медный бык молчал... Но если события и удовлетворяют временной последовательности, то это ещё вовсе не значит, что они удовлетворяют взаимосвязи причина-следствие. Что, впрочем, и очевидно. А между ними ещё были Иоглав и ливень, и брат, по всей видимости, в этой цепочке лишний, а l’orage2 взаимовяжется только с Быком (и, опять же, Иоглавом, не оставляющим мои мысли, чёрт бы его побрал), и вряд ли имеет отношение к виденью. И только мимолётное prophecy3 никак не укладывалось в общую картину, как лишний кусочек смальты из другой мозаики, когда пытаешься его примостить и так, и этак, но он до конца так и остаётся лишним.
Работой моей сегодня была редакция учебника истории для вузов, изданье исправленное, дополненное. Теперь дети будут знать, что Жанну д’Арк скормили Быку, а не сожгли на костре, как считалось раньше; подумать только – пять веков заблуждений! Задача передо мной стояла вполне простая, но несколько усложнённая отсутствием моего помощника, никогда ранее не опаздывавшего, впрочем, раньше медный бык никогда не молчал по утрам без особого повода на то, или уж, по крайней мере, без предупрежденья. Таким образом, работая за двоих (точнее - полутора) человек, мне приходилось и тратить в два (точнее – два с половиной) раза больше времени, потому что пока я ходил, работа стояла, а ходить мне теперь приходилось самому, и довольно немало.
Репродуктор пропел о перерыве на обед и в довершение добавил важное объявление о том, что Ассист Серийский (а это и был мой помощник) на работу не выйдет, в виду собственной казни, Иерархия обязуется в скорейшем времени найти ему замену. А это в свою очередь означало, что работать в удвоенном режиме мне придётся как минимум весь сегодняшний день, ahime4. Бессовестный, как он мог умереть сегодня, - испортить такой чудный день!..
В подтверждение голословного до этого момента заявления репродуктора взревел Бык. Сначала надломлено и отрывисто, глухо и сопровождаясь шипением и стоном сохнущей меди и испаряющейся воды. И если прислушаться и знать заранее, казалось, в этом резонирующем мычании можно даже узнать или угадать агонизирующие крики моего бывшего помощника, отчего меня бросало в озноб, что, видимо, было больше связано с виденьем, чем с самим Ассистом. Ведь раньше никогда ничего подобного не было, и каждый давно привык к мычанью медного быка и лёгкости превращения кого бы то ни было в жертву, а, следовательно – в пепел, и всегда этот гул был одинаков, и все казнённые на одно лицо: будь то Ассист, Жанна д’Арк, или кто угодно другой. Мычание достигло своего неистового апогея и стало постепенно стихать, как никогда ранее возвращая к вечному memento mori5.
- Stasera6? – Спросил, проходя мимо меня один из братьев, чьего имени я, разумеется, не помнил, а, скорее всего, даже и не знал.

1Пророк (англ.)                                              4Увы (итал.)
2Гроза (фр.)                                                    5Помни о смерти (лат.)
3Здесь: Виденье (англ.)                                   6Сегодня вечером? (итал.)

- Stanotte1. – Ответил я. Мы кивнули друг другу, глядя в глаза, и разошлись за какую-то секунду. Может Иоглав в чём-то и прав, отчасти, относительно братства, потому что подобные взгляды уж слишком часто...
В моём кабинете меня ждала-дожидалась Жанна д’Арк, а за ней – Абеляр, Блаженный, и Сократ со своим демоном, и отнявший пятнадцать минут моего времени робот-уборщик, подметавший и протиравший пыль, и из-за какого-то сбоя в программе, пожелавший мне спокойной ночи. С мятежной Орлеанской Девой, возомнившей себя пророчицей Быка, я разобрался довольно быстро, но...
С каждым днём неопределённость прошлого всё возрастает, и всё большим вопросом становится - как отличить то, что действительно было от того, чего быть не могло. А, в сущности, ничего быть не могло, потому что неопределённость уже достигает таких масштабов, что о достоверности не может идти речи. И, кроме того, если сейчас ещё можно отличить вчерашний день от позавчерашнего, то, очевидно, через год игры памяти смешают карты так, что этого сделать... А тогда в вопросах прошлого вообще неуместно понятие о достоверности. И так, в очередной раз прошлое, как и будущее, песком ускользало сквозь мои пальцы. Впрочем, в мои обязанности не входит пытаться отличить достоверность от миражей истории, это работа исторического отдела, моё дело лишь редакция, но, помимо этого, взятое самовольно обязательство записывать всё, что мне приходиться исправлять, вынуждает вдаваться не в свою область.
Мой кабинет, как и любой другой, принадлежащий министерству, а стало быть, Иерархии, находился под постоянным наблюденьем, поэтому вести записи я мог только дома, что, вообще-то, не менее запрещено. И в очередной раз записи были прерваны стуком в дверь, вновь судорожный пробег взглядом по углам комнаты, вновь дрожащие руки, перья, чернила и тайник.
- Привет ещё раз, Пророк. – И в довершение цепочки вновь пришёл Иоглав, практически подтверждая спиральность жизни. – Пришёл напомнить – сегодня. – Кивнул он.
- Да, привет, Иоглав, я помню. – Впустил я его.
- Представляешь, Пророк, я сегодня на работу опоздал, обычно я просыпаюсь под мычание, а тут... Что-о? – Отреагировал он на мою улыбку, возникшую под давлением ещё одного отражения в магическом зеркале времени. Я прикрыл глаза, и отрицательно помотал головой. – А ты не опоздал? Ты не опоздал... Ты знал, да? Ты знал, Пророк, вот, что ты видел  ночью!
- Нет, я...
- Что ж ты мне не сказал, Пророк, я бы не проспал; хорошо, что начальник тоже...
- Я не знал, я просто не спал, поэтому и...
- Ладно, будет хоть, что сказать на собрании.
- То есть?
- Пророк, нужно поднять моральный дух, нужно показать, что ты не утратил дар, нужно воодушевление! Вот увидишь, в следующий раз будет гораздо больше народу – твои предсказанья вселяют надежду.
- Да какая надежда, брат, если я даже и увидел бы, хотя, повторюсь, я этого не видел, но даже если бы я заранее знал, что Бык промолчит, то что? Это мелочь, Иоглав.
- Всё равно, Пророк, всё равно. Главное, что у тебя есть дар, и не столь важно, что именно ты видел, главное – сам факт.
Да, Иоглав, ты прирождённый лидер! Интересно, смог бы я так думать и заботиться о ком-либо, тем более, о целом братстве, поддерживать моральный дух и надежды, убеждать, руководить? Да что тут интересного – ответ очевиден, с той очевидностью, с которой нет смысла спорить разумом, но которую невозможно принять сердцем.
- Пророк, ты слышал, на юге вновь бушует проказа. Какая-то новая мутация вируса, ни прививки, ни лекарства не помогают.

1Сегодня ночью (итал.)
- Опять?
- Нет, Пророк, на сей раз всё серьёзно – ни вирусологи, ни генетики не знают, что и делать, говорят об эпидемии.
- Да, брат, нет спасенья от четвёртого всадника апокалипсиса.
- Слушай, ты предсказывал проказу? – Сощурился он на меня.
- Нет, я предсказывал чуму.
- Ну, может всё-таки сойдёт...
- Бу-бон-ну-ю.
- Понял, Пророк, ладно. Чуму так чуму. А жаль, лучше бы ты предсказал проказу...
- Лучше я пойду поставлю чайник, брат.
Можно подумать, я сам решаю, что предсказать, или, тем более, случиться ли это и когда. Пусть виденья и рождаются в моей голове, но кто знает, по каким причинам они рождаются, и каким образом будущее посылает их мне (и почему именно мне), и, что главное, это имеет место быть, если предположить, что всё это действительно так, а не является просто ментальной проекцией, как воображаемые картины, при виде листа с чёрной кляксой у психиатра. И так как виденья обычно являются в завуалированной или зашифрованной форме, то этот вопрос становится вполне насущным.
Мы настолько привыкли видеть прошлое (а мы всегда видим именно прошлое, если учесть, что мы видим объекты такими, какими они были столько времени назад, сколько требуется световому сигналу, чтобы добраться от них до наших глаз), что видеть будущее кажется нам парадоксальным. И пусть это противоречит причинно-следственной связи, но, возможно, это лишь сила привычки – видеть только прошлое. Поэтому-то ты, Иоглав, и не можешь полностью понять... Я вдруг заметил, что верчу в руках пустой кофейник, и значит довольствоваться придётся чаем, впрочем, не самым плохим.
- Кофе нет! Чай будешь? – Крикнул я Иоглаву.
- Давай! – Донеслось в ответ.
Так начался следующий цикл – цикл чая и ожиданья, очередной виток спирали, которая, состоит из скрученной более маленькой спиральки, а в свою очередь образует, изгибаясь и скручиваясь, новую, огромную спираль, которая, изгибаясь...  и так далее. Фрактальная геометрия жизни.
- Пророк, ты когда-нибудь думал, каким мог быть мир без Быка? – Спросил вдруг Иоглав, пристально глядя на меня.
- Именно, именно, брат, каждый мечтает о мире без медного быка, но никто не думает о том, каким будет этот мир. А тогда на что мы надеемся? Чего ждём?
- Нет, брат, я не о том. Свою жизнь мы сможет как-то устроить. Я вот о чём: представь, Пророк, представь хоть на минутку, что в мире вообще нет Быка, нет и никогда не было! Ты только представь на минутку, Пророк, каким мог бы быть мир! Мир, где не нужно постоянно оглядываться и прятаться, мир, где не нужно опасаться, что тебя сожгут в любой момент, где можно самому решать, самому выбирать работу, квартиру, самому определять свою судьбу!
- Иоглав, проснись наконец, ты несёшь уж совсем что-то нелепое. Мир таков, каков он есть, и он не мог быть иным, это естественный путь развития. Что можно изменить? Подумай сам, брат, что в прошлом можно было бы изменить, и к чему бы это привело? И, что важнее, почему мир таков? Подумай, Иоглав, хорошенько подумай, и ты поймёшь, что он таков, потому что иного быть не могло.
- Пророк, но ты представь! Я не говорю, что это возможно, просто представь на минуту, а что если...
- Le temps passé ne revient pas1, брат, и нет смысла об этом мечтать. Amice2, это путь в бездну.
- Пророк, в очередной раз убеждаюсь... И кстати об Экзорцисте, он просил зайти к нему
1Время не повернуть вспять (фр.)
2Друг (лат.)
перед началом.
Экзорцист живёт по ту сторону Площади, в районе Приближённых к Быку. Он один из очень немногих в Иерархии, входящих в Братство. Для нас это всегда большое событие, даже в некотором роде праздник, когда кто-то из Приближённых становится Братом. На мой век выпало это, в чём мне и повезло.
Мы обошли площадь стороной, чтобы не видеть лишний раз Быка, а при его виде, при входе на площадь, все падают на колени, даже Стражи и осуждённые на казнь. Вообще-то, нет такого закона – падать на колени – но это негласное правило соблюдается всегда и всеми уже на уровне инстинкта, да даже и те, кто бывал на площади впервые, благоговейно падали на колени под взглядом Быка.
- Иоглав! Voyant1! – Распахнул дверь Экзорцист. – Buon giorno2!
- Bon jour3, Экзорцист!
- Привет, ты просил зайти.
- О да, входите, входите. – Он закрыл дверь, суетливо обежав нас кругом, что людям его возраста достаточно не свойственно, и раскинул руки в объятия. – Как я рад вас видеть! А, минутку, минутку... – Побежал он на кухню. – Вы пока садитесь.
Обстановка и стиль квартиры, как и должно быть, были полностью противоположны нашим, и взгляд долго и непривычно метался как затравленный зверь, особенно у Иоглава, мне же, при всём при том, нравилось здесь бывать. Столь точно выдержанные исторически и эстетически стиль и дизайн достаточно удовлетворяли мою потребность в красоте, и потому, Экзорцист, я всегда с радостью приходил к тебе, пусть и не без страха.
- Семьдесят пять лет выдержки! – Торжественно возвестил Экзорцист, демонстрируя чёрную непрозрачную бутылку.
- Ого! В честь чего? – Потирал руки Иоглав.
- Тебе, Voyant, лучший чай.
- Спасибо, Экзорцист. – Пристально посмотрел я на него, дрогнувшего и как-то сразу погрустневшего после вопроса Иоглава. – Что-то случилось?
- Пророк, я сегодня двоих скормил Быку... Двоих! Один из которых – Брат... Он ведь знал, что я могу его исцелить, и всё бы на этом закончилось. Почему он отказался от леченья?! – Сказал Экзоцист, с чуть дрогнувшим подбородком, и чуть дольше прикрытыми веками с седыми ресницами, которые всегда меня завораживали.
- Он всё знал... Таково его решенье...
- Почему он отказался?! Мне ничего не оставалось больше, кроме как приговорить его... Я должен был...
- Он больше не мог этого выносить... – Ответил я, собравшись с мыслями. – Всего этого... Слышать медного быка... Он решил сам превратиться в его крик, он нашёл избавление... – Я умолк на минуту под этой мыслью, пронесшейся по ту сторону неизбежности. - ...Не кори себя, Экзорцист, ты сделал то, что должен был сделать; всё было так, как должно было быть, потому как если бы должно было быть иначе – было бы иначе.
- Davvero4?
- Certo5, Экзорцист, certo! Ведь выбора не было не только у тебя, у него тоже не было выбора. Он ведь пришёл к тебе не спонтанно, это решенье тоже должно было вызреть в нём, а оно бы никогда не появилось, не будь на то причин. Дом, работа, жизнь – шаг за шагом, цикл за циклом – всё вело его к Быку.
- Нет, Пророк, нет – есть ведь целый спектр путей, и никто его не заставлял выбирать именно этот. Он мог выбрать любой другой, и ничего этого бы не было! – Горячо вмешался Иоглав.
- А мог ли? Мог ли он, имея эту специальность выбрать другую работу? Кстати, он  
1Здесь: Пророк (фр.)                                      4Неужели? (итал.)
2Добрый день (итал.)                                   5Конечно (итал.)
3Добрый день (фр.)
вообще имел право на выбор работы? – Уточнил я у Экзорциста и получил отрицательный ответ. – Тем более. Так вот, мог ли он выбрать другую квартиру, даже если бы имел на это право, располагая своими средствами? Мог ли он выбирать – сойти с ума, или нет, имея такую конституцию организма? Нет, брат, какой тут может быть выбор! Иначе быть не могло.
- И всё же, Voyant, ты воспринимаешь мир так из-за своих видений. Ты видишь один путь, и он сбывается – отсюда твоё amor fati1. Ты поэтому и не допускаешь альтернатив, не допускаешь.
- Возможно, Экзорцист, но, согласись, что он действительно сбывается, и ничего кроме. А ничего кроме и не может быть; имея две точки – точку видения и самого события – можно провести только одну прямую, только один путь.
- Э, Voyant, - Улыбнулся Экзорцист, - ты ведь и сам знаешь, что жизнь – далеко не прямая, ты это знаешь.
- Н-да, конечно, Экзорцист, ты м-прав, но не в этом даже суть. Главное, что всё же, реализуется всегда лишь один путь, и именно тот, который должен был быть.
- Ладно, Пророк, расслабься, выпей вина!
- Ты же знаешь, Иоглав, я не пью вина.
- Ты прям как ребёнок, ей-Богу, тебе сказали, что вино – это плохо, и ты свято веришь и капли в рот не берёшь!
- Да, я верю, свято верю в истину науки, в науку и разум. Кроме того, Иоглав, ты действительно думаешь, что зрелость определяется степенью безрассудства?
- Ну, Пророк, тебе ли не знать: in vino veritas2...
- Да, истина в вине, вопрос лишь в том, чья это вина.
- Пророк, с тобой совершенно невозможно спорить! Да я удивляюсь, как это удаётся Экзорцисту! – Мы все переглянулись и передали друг другу улыбки. – Пророк, ты вообще когда-нибудь допускал мысль, что ты можешь быть не прав?
- Конечно, Иоглав, я могу быть не прав. В принципе, могу, если нужно. Но мне это не нужно, поэтому я прав.
- Истинная природа вещей кроется в природе истины. – Подытожил Экзорцист. – Так во сколько начало?
- Сегодня в одиннадцать начнём. Темнеет уже достаточно рано. – Ответил Иоглав, чей голос совершенно менялся, когда говорить ему приходилось от лица  братства: он становился твёрже и весомее.
Хм, неплохо, мне удалось переменить тему и отвлечь Экзорциста от его печали. Эх, Экзорцист, с тех пор, как ты вступил в братство, ты сильно изменился, я ещё помню твою металлическую суровость, твой морозный взгляд, а теперь ты уже не можешь как прежде выполнять свою работу. Теперь у тебя есть личностный взгляд, а не только... Да и вообще предписанья ты теперь воспринимаешь иначе. Как бы это тебя не сгубило.
Порою я поражаюсь, как мы сами себя ещё не сгубили своими играми в конспирацию, тайнами, юношеской борьбой с запретами, подпольными собраньями по вечерам, когда все уже давно должны (хотя и не обязаны) быть дома, и, натыкаясь на улице на стражника, всегда неловко вдаваясь в объяснения... Не знаю, скольких сгубило одно это, или по крайней мере, навело под подозрения, что по большому счёту одно и то же, потому что  доказать что-то в подобных ситуациях бывает кране сложно, и презумпция виновности механически делает своё дело, и это при условии, что разбирательство вообще попадёт в суд, а не пойдёт напрямую в Иерархию, откуда редко возвращается что-то, кроме принудительного леченья, или приговора к жертвоприношению, и уж тут не знаешь, что лучше.
Ночь ещё только начиналась, но ожидание и предвкушенье, не без примеси страха, уже бросали в дрожь, и тяжело было усидеть на месте, хотя и не так, как обычно, наверное, из-за необычности обстановки (тогда интересно, каково сейчас Экзорцисту), а скорее всего, потому  
1Здесь: Смиренье с судьбой (лат.)
2Истина в вине (лат.)
что Иоглав. Прекрасный чай с жасмином, восхитивший меня, не мог вернуть мне покоя, которого, по большому счёту, не было никогда, но особенно перед. И при этом мир меняется, как бы выставляя наружу свои шипы, и каждый шорох – признак слежки, каждый взгляд – взгляд шпиона, а все камеры нацелены именно на нас, забыв об автоматике и веерном осмотре.
- Что ж, amice, наверное, уже пора собираться? Пора?
- Да, Экзорцист, скоро идём. – Протянул Иоглав бокал; Экзорцист убирал посуду на кухню, суетливо обходя вокруг столик и диваны, в которых мы расположились, постоянно оглядывая комнату и допивая свои напитки, а Иоглав уже протягивал Экзорцисту свой бокал.
Попадись нам на пути хоть один Страж в непосредственной близости, присутствие Экзорциста сыграло бы двоякую роль: с одной стороны то, что мы вместе, несомненно, нас бы скомпраментировало и любое подозрение стало бы поводом, хотя и повод был бы не нужен, достаточно самого факта, но с другой стороны только Экзорцист и был бы нашей единственной надеждой, а то, что на пути всё же никого из Стражей не попалось, избавляло нас от этой игры в кости с судьбой. Наш путь провёл нас пустыми улочками, обрывочными сценами от фонаря к фонарю, под редким тусклым светом окон, мимо чёрных фигур, проходящих где-то вдали, на соседних и пересекающихся улицах, и каждые услышанные шаги отдавались дрожью в спине. Путь был долог, и не столь долог сам по себе, сколь по нашим ощущениям, или, по крайней мере, моим, хотя не думаю, что они у нас различались, ведь страх отлично чувствуется на расстоянии, и сейчас я его отлично чувствовал, почти так же явственно, как и свой собственный.
Когда мы пришли, ещё почти никого не было, что и не удивительно, потому что до положенного срока оставалось достаточно времени, да и для того, чтобы, а, впрочем, неважно, ведь уже начинали собираться, и Иоглав уже с кем-то беседовал, и мы с Экзорцистом остались одни, и все смотрели на нас с жаждой, но боясь подойти и не имя права, потому что мы условились. Каждый входящий кивал нам и делал поклон, и неизменно нам прежде, чем Иоглаву, и мы чувствовали себя несколько не в своей тарелке, и всё это время не обмолвились ни словом, хотя нам всегда было о чём говорить, но только не в такие моменты, - моменты дрожи и сосредоточенной серьёзности.
Близилось время, и народ собирался, и продолжал идти, и самых крепких мы ставили у двери, и самых зорких – к окнам.
- Сегодняшний день ознаменовался редким событием, необычным событием. Никто такого не ожидал... Кроме одного человека! – Иоглав указал рукой на меня. – Кто из вас сегодня не опоздал на работу? Кто предвидел?..
Иоглав говорил твёрдо и уверенно, и так, как мог лишь он, убеждая всех и уводя за собой в рассуждения и веру. И не было ни одного равнодушного взгляда, не было никого, кто не загорелся бы энтузиазмом, и все вторили Иоглаву, когда должны были (- Пят-ни-ца! Пят-ни-ца! – Нам всё равно, что это запрещено! – Пят-ни-ца!..) и мы с Экзорцистом были в стороне, и всё вокруг как стихийное бедствие, и как Иоглав мог им управлять? Каждая его фраза, каждое движение были величественны, и лидер есть лидер – это чувствуется во всём.
- Никому не двигаться, вы окружены! – Через окна и двери стали всыпаться Стражи и группы особого назначения, и ошарашенные лица кругом, и замерший с открытым ртом Иоглав, метанья из стороны в сторону – o, Fortuna! Velut Luna, statu variabilis1...
- Кто из вас - Пророк? – Спрашивал вошедший пожилой человек, и Иоглав мгновенно взял себя в руки (- Я Пророк!), и многочисленные взгляды в мою сторону, сделавшие вопрос риторическим, и стальной старик со свитой охраны направился ко мне, по пути смотря уже моё личное дело, и, похоже, личные дела у него были с собой на всех присутствующих, и это значит, что.
- Так это и есть легендарный Пророк? Хм... Простой писчий! Пусть и достаточно талантливый, но всё же простой писчий! Да, надо признаться, вы нас достаточно удивили... – Он обернулся к толпе, воздев руки в победном жесте, и все смолкли и замерли. – А этот удар видел ли спящий пророк? Вот он, ваш Пророк, смотрите, как он помог вам теперь!..

1 О, Судьба! Ты как Луна, так переменчива... (лат.)
Двое крепких парней от двери позади нас бросились на Стражей, оттесняя их от выхода, и Иоглав указывал остальным, и в свою очередь бросился к нам, выталкивая нас, обернувшись (- Бегите! Спасайтесь, все!), и Стражи взялись за копья, и часть из них ринулась к нам, но мы уже были по ту сторону и мчались во тьме, в попытках уйти от преследованья, и поворот за поворотом наугад, и шаги за спиной, и стук сердца.
- Пророк, дай слово, что ты спасёшься, - Иоглав держал меня за плечи, - ты должен бежать, ты должен жить, ты нужен братству. Без тебя братство падёт.
- Хорошо, Иоглав, хорошо.
- Ты понимаешь всю важность твоего спасенья?
- Да, Иоглав, я всё понимаю. – Сказал я полушёпотом, и Иоглав побежал в обратную сторону, увлекая преследователей за собой, и мы с Экзорцистом остались одни в полутьме.
Собранье было совершенно рядовым, не планировалось ничего необычного, и почему именно сегодня? Но они знали, они всё знали, и личные досье на всех, и группы особого назначенья; интересно, скольким удалось уйти (но, опять же, личные досье), и Бык будет накормлен вдоволь, хотя он никогда не голодал, и запас еды на ближайшие месяцы ему обеспечен, и как? Migiro la testa1. Звездная тишина нарушается лишь отдалёнными криками и топотом погонь и патруля.
- Voyant, нужно уходить. Нужно успеть, пока не перекрыли все выезды, нужно успеть.
- Si2, Экзорцист, идём. – Сказал я, отдышавшись, и мы пошли по тёмным переулкам, и нервы были напряжены до предела, и дрожь в руках.
Что бы там ни происходило, потом, после того как мы ушли, я должен был знать это, хотя я  знал, ведь не было иных вариантов, но мы ушли слишком дорогой ценой, и сейчас нам приходится идти всё дальше и дальше, оставив позади всех, и передав их Быку, взращённому болью. Мы шли долго в лунном свете, и уже дошли почти до границы города, когда дрожи не стало, и сердце успокоилось, и билось теперь уверенно и равнодушно, и я понял.
- Экзорцист, дальше иди один. Дойдёшь до тоннеля, и за границей города будет проще...
- Voyant, - Он смотрел на меня широко раскрытыми глазами, - Ты не можешь!
- Дальше ты пойдёшь один. – Повторил я, и он не смел.
- Но ты ведь дал слово!
- Я хозяин своего слова: хочу – дал, хочу – обратно взял.
Я отослал Экзорциста и направился назад, и возвращаться пришлось иными путями. Вся парадоксальность сегодняшней ночи вдруг обрушилась на меня, но я нёс её без излишних перегрузок, потому что была предыдущая ночь, и она давала мне преимущество. И если события удовлетворяют причинно-следственной взаимосвязи, то это ещё не значит, что они должны удовлетворять временной последовательности.
Я прошёл слишком близко к фигурам в чёрном, и теперь эти тени следовали за мной, но я уже не выбирал переулков, лишённых камер и автоматического осмотра, и не искал убежищ, и ничего уже не имело значенья, кроме того, что вело меня вперёд. Я знал это, потому что я знал это всегда. Мой путь уже подходил к финалу, и кольцо вокруг меня смыкалось, и я дошёл до площади. В рассветных сумерках Бык был передо мной, и я ступил на площадь.
- На колени!
Я стоял перед Быком, вся площадь заполнена Стражами, но негласный круг вокруг меня и Быка неизменен.
- На колени! НА КОЛЕНИ!!!
Но я стоял и смотрел. Смотрел в огненные глаза медного быка. Сотни копий и стрел, направленных в меня, красные точки лазерных прицелов мечутся по моей груди, но и те целились с колен...
А я один – стою и  смотрю. В глаза.

1У меня кружится голова (итал.)
2Да (итал.)
                                {Май 2004г. – 1.01.2005г.}

Tweet