Родился я добрым молодцем… за 4 килограмма. Успешно преодолев барьер чистки желудка и прививки от тифа, я, за отсутствием видимых признаков даунизма и прочих задержек в психическом, физическом и прочих развитиях, пошел в самый, что ни на есть, обычный детский сад номер 14.

В этом возрасте самым ярким воспоминанием был просмотр героической эпопеи «Д’Артаньян и три мушкетера », по окончании просмотра которого я решил, что буду непременно, не больше ни меньше, Д’Артаньяном. Предвкушая радость от сообщения о том, что с это дня я – главный герой кинофильма, снятого по мотивам одноименного романа, я смело шагнул в свою группу …Думаю, вам не трудно будет представить мое разочарование, когда я обнаружил помещение битком набитое Д’Артаньянами, пытающихся с позором разоблачить всех и вся, кто поднял руку на святое. Среди Д’Артаньянов оказалась даже одна девочка Марина, которая с негодованием была тут же поставлена на свое место одним рьяным псевдо-госконцем, который  в своей обвинительной речи, давил в основном на отсутствие первичных половых признаков. Мне  тут же была отведена роль Партоса со словами:“ Д’Артаньяны столько не жрут” и я из категории, переживающих за свою роль, перешел в статус зрителя спектакля под названием «Почему этот казел должен быть Д’Артаньяном ».

Я сел на скамейку рядом с мальчиком неформалом, который наотрез отказался быть храбрым героем, всегда побеждающим зло и выходящим из любой ситуации с не порванными колготками и целыми шортами. Мотивировал он это отсутствием у всеобщего любимца, каких либо признаков интеллекта переваливающего за уровень хотя- бы среднего ПэТэУ-шника.
Дебаты продолжались еще около получаса. Было решено дать каждому слово с двухминутным регламентом. В  словесных дуэлях оппонентов преобладали фразы типа : “А кто, если не я”, “По сути дела, только я один и достоин” и прочих крылатых выражений, напрочь лишенных чувства здоровой самокритики.

Битву под солнцем предсказуемо выиграл Илья Вареников. Будучи сыном нашей воспитательницы и уже в то раннее время имевший связи на кухне, он позволял себе в вступительной речи фразы другого уровня. «Я вам покажу добавку на обед» или «Кто-то там хотел не спать в тихий час»  - были определяющими фразами его выступления. После его выступления оказалось, что ряды храбрых Д’Артаньянов сильно поредели, а двое самых шустрых  претендентов на высокую и почетную роль, прочувствовав и узрев ситуацию, что называются в,  корне , тут же распределили между собой роль Арамиса и Атоса. Остальные вынужденно согласились на малопривлекательные роли гвардейцев кардинала.

С этого момента началась моя карьера Портоса. С первых же минут оказалось, что быть Портосом гораздо сложнее, чем получить эту роль. Моментально выяснилось, что истинный Портос не шепелявил, и на коне держался на порядок лучше своего малолетнего двойника. Но это было только полбеды.
Прогуливаясь однажды по окрестностям французской провинции (за давностью лет уже не помню, какой именно), я увидел  приближающегося с молниеносной скоростью верхом на палке ко мне рыжего гвардейца кардинала Сережку Хоботова, который с криками «Поймали кабана!!!» огрел Партоса по голове шпагой, обязанности которой выполняла наспех сорванная ветка липы. Увидав  такое безобразие я, не долго думая, вытащил из левой штанины орудие мести в виде деревянной кривой турецкой сабли, не имевшей, однако, ничего общего со шпагами мушкетеров времен короля Людовика, и приготовился защищаться от коварного противника. Он, кстати, в это время обошел меня сзади и пнул ногой в межягодичное  пространство. В это время седьмое чувство шепнуло мне на ушко, что меня натурально избивают, и я, развернувшись, хрястнул саблей по противнику не особо задумываясь над тем, куда она попадет. Гвардеец не ожидал такого коварства со стороны своей жертвы, и ускакал прочь с диким воем, проскулив раз двадцать что-то типа: «Эта жирная сука меня чуть не убила».Однако, в момент капитуляции, будучи под впечатлением от моего удара, он забыл о существовании девичьей медицинской бригады, и опрометчиво выбежал на открытое пространство. Тут, почему-то с криками «За Сталина!!!», выбежала бригада скорой помощи и , сбив с ног, раненного гвардейца, уволокла его в свою операционную, где моментально ему была сделана трепанация черепа с пересадкой лобных долей.

Через пятнадцать минут я имел восемнадцать вызовов на дуэль. В их числе была девочка Марина, слабо разбирающаяся в терминах средневековых определений, а именно не имевшая никакого понятия о значении слова дуэль, простодушно считая, что напросилась на очередную игру типа салочек по гаражам.
Также я получил вызов от двенадцатилетнего мальчика Стаса, который ни возрастом, ни интеллектуальным развитием, не гармонировал с задачами и планами младших дошкольных учреждений, который, однако, имел неписаный пропуск на территорию детского сада, будучи сыном дворника деда Трофима.
Последний вызов меня тревожил больше всего, ибо отсутствие у Стаса  каких либо дипломатических задатков, как на лице так и интеллектуально, не давало мне поводов на надежду договорится полюбовно, без этих грязных никому не нужных драк и мордобоев.

Я решил, что просто обязан оповестить о случившемся своих верных друзей, но Д’Артаньян, услышав про мальчика Стаса и благоразумно сообразив, что преимущество, которое он имеет над всеми из-за наличия мамы воспитательницы, наконец, наткнулось на свои естественные грани, сказал, что не собирается отвечать за всех уродов, которые, не подумав, лупят мирный народ.

Арамис вообще заявил, что видит меня в первый раз, а на справедливый гнев с моей стороны поправил, что данной гиперболой хотел дать понять, что Арамис и Партос никогда не были закадычными друзьями и вовсе не собирается портить отношения со Станиславом из-за меня.

Мудрый и рассудительный Атос, сказал, что лучше б мне на недельку другую схоронится, однако, участвовать в операции под названием «Спасение Партоса», категорически отказался, мотивировав свое решение тем, что недавно был ранен в плечо, о чем имел документальное подтверждение, в виде клочка зеленного листа, выдаваемое медицинской бригадой наших довоенных девушек-медсестер.(К слову сказать, Сережка Хоботов после операции получил засушенный лист-справку, что подразумевало полную жизненную недееспособность в течении следующих двадцати пяти лет, чем и определило судьбу будущего рецидивиста-медвежатника уголовника Хобота).Так произошел раскол в стане храбрых мушкетеров.

Первый раз за 4 года жизни я попал состоянии детской прострации и алгофобии – страха перед болью. В это самое время ко мне двинулась, со стороны больше похожая на похоронную процессию, очередь из агрессивно настроенных молодых людей, не ведающего страха перед органами внутренних дел из-за отсутствия возраста, дающего права на такой страх. Атос, предварительно посмотрев на часы, которых отродясь никогда не носил, вспомнил, что у него назначена встреча с Арамисом, моментально ускакал, подняв пыль столбом своим боевым конем.
Я понял, что жить мне осталось еще минут десять, и, естественно поник духом.
Возглавлял очередь молодцеватый Стасик, почему-то в очень потертых боксерских перчатках разного цвета.(У меня сложилось впечатление, что обе перчатки были для левой руки).

Предметного разговора, как я и предполагал, не получилось, и Стасик, сказав только одну фразу «А нефиг!!!», залепил мне левой перчаткой правой руки аккурат в левое ухо. Моментально войдя в состояние аффекта, я накинулся на разноцветное леворукое  чудовище, но тут же получил упреждающий удар в грудь от владеющего ситуацией начинающего боксера.

Неизвестно, чем бы закончилось это шоу, если б не все та же девочка Марина, поняв, что это далеко не прятки и не салочки, с душераздирающим криком «Смерть – это только начало», внесло первое смятение в стройные ряды  ненавистников Партоса.

   Воспользовавшись Марининым криком, замешательством Станислава, и своим весом я запрыгнул  на него и принялся колотить противника, сопровождая этот процесс, одной и той же (не отличающейся разнообразием) фразой «А фига!!!» с такой  завидной периодичностью, что, думаю, любой маятник мог бы позавидовать мне.
В течении минут пяти инициатива переходила из рук в руки. После первой передышки я с удовлетворением заметил у себя на правой руке перчатку Стаса, и,  пользуясь воодушевлением от приобретенного трофея, с удвоенной силой бросился в бой.

Затем были воспитателя, дворники и прочий персонал дошкольного заведения…

Увидев всю бесперспективность дальнейших попыток лягнуть меня в живот ногой, Стас, пробормотав под нос, что доволен исходом битвы, тут же убежал, оставив нас на произвол судьбы в виде строгих педагогов.
Марина сразу после этого случая заболела свинкой, а Стас, узнав об этом, заявил всем, что есть высшая справедливость в мире, и даже говорят, что поверил в бога, а именно в того, который вел пророка Мухамеда. Не знаю, на сколько это правда, но  на березе возле беседки, служившей операционной нашим медсестрам, появилось странное слово «Аллах».

Мушкетерский клан был распущен, а самой экстремальной забавой в течении последующих пяти месяцев была,  не предполагающая никакой агрессии   игра «Классики».