Здравствуй, дорогая Виктория! Пишу я тебе из подбитого бомбардировщика, поэтому многого написать не успею. Живую я неплохо, только очень херово. Вот, хвост, например, горит и крыло отвалилось. Но это ничего. И командир наш говорит, что бывают проблемы и похуже. И второй пилот тоже. А мне - так ваще похер. Патроны-то всё равно все вышли. Ещё до тарана...

Теперь к делу: Виктория, тебе я завещаю мою трофейную фуфайку и сапоги, а также ржавый гвоздь, которым я ранил фашистского офицера. Он приносит Щастье если носить его на груди на старом шнурке. Да, гвоздь - наверное самое дорогое, что ты сможешь сохранить обо мне на память, так как остальное, наверное, не сохранится после удара о землю... Жаль, что ты меня больше никогда не увидишь. Теперь мне всё равно, и я могу открыть тебе правду: ты моя внучатая племянница по линии троюродного брата моей двоюродной бабушки. Не злись, я не говорил тебе этого раньше и не искал с тобой встречи, так как находился в плену, потом в оккупации, а потом - в запое. Я не хотел, чтобы ты видела меня таким. Как тебе сказать? Слабым... Неспособным подняться на ноги... Но я исправлюсь, обещаю! Правда, недолго мне осталось...

Но то, что мне не долго осталось - это просто судьба, зато теперь ты знаешь, что в твоём роду был такой замечательный человек. У меня даже был орден Героя Советского Союза, но я пропил его с каким-то коллекционером. Правда, какая теперь разница. И командир тоже говорит, что свой пропил, наплевать на него. Мы и сейчас пьём "на посошок". Только что, кстати, отвалилось и воторое крыло, теперь получается, что моё письмо к тебе будет намного короче, чем я предполагал вначале. Зато из штопора вышли, а то башка кружится от него. И писать неудобно...

Да, теперь-то, наверное, можно сказать, что уже наступил конец. Что же тебе ещё рассказать, чтобы память обо мне не канула в лету? У меня есть книга, которую я не успел закончить, записные книжки (не мои, правда, я украл их у командира) и старая печатная машинка, на которой сохранились только символ "Ы", мягкий знак, а также знаки препинания, но так как я их не знаю, не могу тебе сказать, какие. Поэтому некоторым содержание моей книги, которую я набирал при помощи этой печатной машинки, может показаться странным и несколько непонятным, так как я писал её азбукой морзе на японском языке (которого я совершенно не знаю), чтобы попав в руки фашистам, она не могла бы быть прочитана. Но если тебе захочется её расшифровать, знай, что "Ы заменяло тире, а "ь" - точку, или наоборот, не помню точно. После того, как мы разобъёмся, ты можешь получить мои личные вещи, среди которых и будут все 11 томов (они зашиты в мой старый рюкзак). Надеюсь, ты сделаешь так, чтобы я не был забыт... Удачи тебе, чистого неба над головой, ну и щастья в судьбе и в кровати. Спирт заканчивается, да и земля уже близко. Прощай! Твой неизвестный тебе родственник Дядя Саша. Ну, по-последней...