Кирилл в 15 лет ушел из футбольной школы Смена. Футбол он любил, но, будучи человеком конфликтным, часто ссорился с товарищами и с сами Сергеем Павловичем, своим тренером. В какой то момент тому надоела строптивость Кирилла и состоялся серьезный разговор. Кирилл вспылил и ушел, о чем впоследствии жалел неоднократно, жалел и Сергей Павлович.

Вообще, Кирилл рос веселым, жизнерадостным ребенком. Его отец, появлявшийся раз в месяц, зарабатывал достаточно для того, чтобы удовлетворить любую прихоть сына. Однажды он подарил Кириллу игрушечную железную дорогу, которой не было больше ни у кого в городе, в разобранном виде она представляла из себя груду ящиков, занимающих большую часть гостиной, этакий штабель фанерных корпусов до потолка. В середине девяностых отец оставил семью и уехал в штаты, позаботившись о том, чтобы Кирилл не имел ни в чем недостатка.

Наркотики Кирилл впервые попробовал на квартире случайного знакомого, куда заскочил ненадолго и остался на ночь. Знакомый, который называл себя Трояном, оказался забавным человеком - дизайнер по образованию, он занимался художественным оформлением мелких кафешек и квартир, хозяева которых, считая себя людьми культурными, полагали необходимым иметь индивидуальный интерьер; Троян, конечно, особенно не запаривался и использовал стандартные клише, каждый раз с умным видом бубня об авторской работе. На окне у Трояна рос куст настоящей марихуаны, от которого он время от времени отрывал длинные, узкие листья, и, высушив их утюгом, набивал специальную трубку. Другую трубку Троян использовал для курения обычного табака. Предложив Кириллу покурить, как он выразился, гашика, и получив отказ, Троян сделал загадочные глаза. "Правильно, Кирюха. Наш человек. Серьезный. Не стоит это хуйней баловаться, попробуй вот это": произнес Троян, доставая из кармана небольшую баночку. "Морфин. В таблетках. Безопасен, отвечаю".

Зачем Кирилл проглотил таблетку, он так и не смог себе потом ответить. Дело было, конечно, не в трех бутылках пива, выпитых почти залпом, одна за другой. Троян, с его бегающими глазками никакого доверия не внушал. Квартира его напоминала приличный притон - вроде и не валяются на полу использованные шприцы, презервативы и опустошенные бутылки, а впечатление такое, что все это только что убрали. Проглотил - и все. Слабо? - нет, не слабо, ам!

Кодеин. Гидроморфин. Оксикодон. Метадон. Еще в начале весны Кирилл был вынужден запомнить эти названия. Сначала это было шуткой, потом игрой, потом необходимостью, потом обыденностью, потом вовсе перестало ощущаться, заменив собой все. Время шло, но он не замечал. Он вообще больше ничего не замечал.

Он вышел на занесенное только что выпавшим снегом поле, показавшееся ему огромным. Мяч выпал из рук, и не было сил наклониться и поднять его. Кирилл вяло пнул мяч. Ему быстро надоело, и он устал. Снова пошел снег. Кирилл побрел домой. Торопиться было некуда.