Жили старичок со старушкою; у них была дочка-шлюшка да сынок маленький наркот.

- Дочка, блядочка! - говорила мать. - Мы пойдем на работу, принесем тебе резиночек, купим колготок в сетку, купим юбку саму махоньку; будь умна, не еби братца, не ходи на двор без нас, выебут тя чурки забесплатно.

Старшие ушли, а дочка забила на все, что ей приказывали; усадила братца травку искурити, а сама побежала на проспект большой, заебалась, закрутилась. Налетели менты-лебеди, подхватили наркошу, унесли на крылышках в наручниках.

Пришла девочка, глядь - братца-ебатца нету! Ахнула, пернула, подмылась там-сям - нету братца нихуйя! Икала, слезами заливалась и воткой, прикидывала, что хуйова будет ей от отца и матери! Выбежала она опять в поле; метнулись вдалеке менты-лебеди и пропали за темным лесом, в ближайщем отделении.

Менты-лебеди давно себе дурную славу нажили, много шкодили и маленьких детей найобывали частенько; девочка угадала, что они унесли ее братца-ебатца, бросилась их догонять, да хуй там.

Бежала, бежала, стоит печка-хуечка. Крематорий тоисть.

- Печка, печка, скажи, куда менты полетели?

- Съешь жаркого трупачка из меня, - скажу.

- О бля, у моего батюшки трупачки не едятся!

Печь не сказала.

Побежала девка дальше, стоит яблонь, да радиоктивная.

- Яблонь, яблонь, скажи, куда мусара полетели?

- Съешь моего залатова яблока, - скажу.

- О, у моего батюшки итак бля волоса все повылезали. Да и мне досталось. Одно хорошо - песду брить не нада!

Побежала дальше, стоит молочная речка, мазутные берега.

- Молочная речка, мазутные берега, куда менты полетели?

- Искупайся во мне с моими мазутными берегами, - скажу.

- О, у моего батюшки и хуек ужэ не стоит. Благо Меня родить успел!

И долго бы ей бегать по полям да бродить по проспектам, да, к счастью, попался бомж; хотела она его нагой песдануть, да побоялась вшей нацеплять и спрашивает:

- Бомжик, Бомжик, не видал ли, куда менты полетели?

- Вон туда-то! - указал грязным пальцем.

Побежала - стоит избушка на курьих ножках, надпись на ней чудная "ОВД-77 Лесного раёна". В избушке сидит баба-бляга, морда жилиная, нога глиняная; сидит протокол пишет и братец-хуятец в обезьянничке, играет своими яблочками. Увидела его сестра, подкралась, схватила за яйцы и унесла; а менты за нею в погоню полетели; нагонят злодеи, куда деваться, с ними ебаца? Бежит, а тут молочная речка, мазутные берега.

- Речка-матушка, спрячь меня!

- Искупнись в маём мазутике!

Нехуй делать, искупнулась. Речка ее посадила под бережок, облила мазутом да помоями - мусора пролетели. Вышла она, сказала: "Спасибо, бля што на голову не нассали!" - и опять бежит с братцем-ебатцем; а менты воротились, летят, суки, навстречу. Что делать? Песдец! Стоит яблонь. - Яблонь, яблонь-матушка, спрячь меня!

- Съешь мое яблоко, последний раз предлогаю!

Поскорей съела, да проблевалась собственными потрохами. Яблонь ее заслонила веточками, прикрыла листиками; менты пролетели. Вышла и опять бежит с братцем-хуятцем, а менты увидели - да за ней; совсем налетают, уж дубинами машут, того и гляди - из рук торчка вырвут! К счастью, на дороге печка.

- Сударыня печка-крематорка, спрячь меня!

- Съешь моего ржаного трупачка!

Девушка поскорей трупачок обглодала, а сама в печь, дура, села в устьицо. Мусорки полетали-полетали, покричали-покричали и ни с чем улетели.

А она прибежала домой, да хорошо еще, что успела прибежать, а тут и отец и мать пришли. И никто песдюлей не получил.

Джыдаи (с) 2003 http://jday.pilat.ru