Бог стал в сонме богов; среди богов произнес суд:
доколе будете вы судить неправедно и оказывать лицеприятие нечестивым?
Давайте суд бедному и сироте; угнетенному и нищему оказывайте справедливость;
избавляйте бедного и нищего; исторгайте его из руки нечестивых.
Не знают, не разумеют, во тьме ходят; все основания земли колеблются.
Я сказал: вы — боги, и сыны Всевышнего — все вы;
но вы умрете, как человеки, и падете, как всякий из князей.
Восстань, Боже, суди землю, ибо Ты наследуешь все народы.
(Пс 81:1-8)

    …Сначала Шестой ученик просто охренел. Воздух сгустился, посерел, и стал плотным, как вата. Стояла полнейшая тишина, которую разрывала неспешная беседа перемещавшихся в этой мерзкой среде его же, Шестого, внутренних органов. Было не то что страшно… Это был дикий, животный ужас, и невыносимо тошнило. В ушах свистело, как будто включили телевизор. Этот ад продолжался целую вечность. Потом всё неожиданно кончилось.
    В этот раз Учитель восседал на серебристой туманности, а вокруг можно было различить мириады самых странных полупрозрачных существ всевозможных форм и размеров. Стояла полная тишина, но Шестой слышал каждое слово. Да и говорить собственно было не о чем: все они успели здорово начудить.
    Шестому ученику пришлось непросто. Ему достался дивный народ. Лживый и наглый. Ему не раз приходилось обманывать, чтобы привести этих существ в чувство. После того, как он почти всех уничтожил, они написали о нём. Что он «раскаялся». Раскаявшийся Бог? Не вопрос. Но зачем было создавать абсолютно дебильные религии при наличии живого Бога? Этот вопрос терзал его Разум до тех пор, пока его не призвал Учитель.
    «Ты — лучший из моих учеников. Почему ничего не получилось?»
    Он стоял перед Всевышним и молчал. О чём тут говорить? Учитель лучше него всё знал. Получит ли он шанс?
    «Они убивают. Часто и гадко. Ты низложен».
    Воздух сгустился, посерел, и стал плотным, как вата. Стояла полнейшая тишина, которую разрывала неспешная беседа перемещавшихся в этой мерзкой среде его же, Шестого, внутренних органов. Было не то что страшно… Это был дикий, животный ужас, и невыносимо тошнило. В ушах свистело, как будто включили телевизор. Этот ад продолжался целую вечность. Потом всё неожиданно кончилось.
    Учитель улыбался. Комната с серыми стенами была ему знакома. Поступь Бога… И Смерти нет… Шестой улыбнулся в ответ.
    Нет ничего страшного в улыбке санитара, нет повода обижаться на блюющих в бане санитарок. Твой друг дрочит по ночам, а потом пускает сопли по несбывшемуся? Рыдает?  Всё могло быть намного хуже. Когда парализованный наркоман на соседней койке улыбается солнцу, ты ощущаешь себя ЖИВЫМ.
Тебе выдали мыло?
Так замкнулся круг дэвалока.