Слова, потерявшие прозрачность и поэтому не пропускающие взгляд к вещам и предметам, обросшие смыслами, как мелким сором, становятся лишь медиаторами аналогий. Объяснить одно через другое, как перекинуть мяч на волейбольной площадке, можно только в командной игре. Из метафор плетутся сети, и попадают в них отжившие свое мухи (отжившие – отпавшие от райской жизни↓, мучайся теперь!). «Жу-жу» - это не Же Же, а однообразный звук назойливых насекомых, которые – осень скоро! – превратятся в жирный замес земли.
Мы были изгнаны из жизни в сеть (чем не ад, описанный Данте?), по которому толпами бродим, продукты броженья, отходы, которые не могут быть подвергнуты дальнейшему метаболизму в отсутствие кислорода. Мы не рыбы в воде языка (реверанс в сторону Пушкина, забалтывавшегося донельзя). Сухой язык шевелится во рту и алчет жажды↓. Жа-жь – ды-шать, жалить, жалеть.
…небо нуждается в верности, светильник – в масле, жажда – в плодах.
Остальное приходит, как вор.
В том числе и поэзия, хитрая плутовка. Наварить горшок каши да размазать по тарелке: ешь куманек! А Жу-равль, эдакая долговязая проза, возьми и отомсти – положи окрошку (крохи жизненных впечатлений) в кувшин. Не обессудь, кума! Больше угощать нечем! Как аукнулось, так и откликнулось. Эхо – прекрасная нимфа, лови ее ушной раковиной и слушай пастушью песнь океана.
PS.    мухи - слова скинутые в "паутину"! а потом МЫ сами станем мухами, но не станет мяса мысли - муха не мыслит, она тупо жрет, - мы умрем в "паутине" без паука - ВСЕ. без еды..... ведь мы не сможем питаться тем, что когда-то производили.... и резко перестали