“Моя девушка позвонила мне и сказала: приходи, никого нет дома.

Я пришел. И действительно – дома никого не было”.

Анекдот

Это все равно произошло.

Мы познакомились около года назад, в Перми. Я был в командировке. Провели вместе вечер перед моим отлетом. На ее маленькой кухне мы загорелись как конфорки газовой плиты, но она отвела мою руку. Помню, зайдя в туалет и сняв напряжение, я подумал: “дура”.

Потом целый год мы общались по ай-си-кью. Вернее, общалась она. Что-то рассказывала, спрашивала, присылала фотографии. Я отвечал неохотно, сквозь зубы – если можно так выразиться о словах, выскальзывающих из-под кончиков пальцев, танцующих на клавиатуре.

Она приехала в Петербург на пять дней, с туром. Позвонила. Мы встретились – я, она и ее подруга. Ее зовут Женя, она блондинка с прямыми волосами, томной округлостью форм и чувственными губами на бледном лице. Подруга оказалась стройной девушкой того же возраста, брюнеткой, загорелой и серьезной, с вкусным именем Юля. Поначалу я не нашел в ней ничего особенного.

Мы зашли в закрытый на ночь офис компании мобильной связи, охраняемый едва-знакомым Эриком, выпили четыре бутылки шампанского на четверых, посидели в интернете и посмотрели “Две башни” в переводе Гоблина.

Под утро пошли гулять по ночному городу – от Лиговского проспекта, по Невскому, выпили кофе в “Идеальной Чашке”, дошли до Дворцовой площади и поехали дальше на автобусе. Юля молчала – я из приличия пытался ее разговорить. Со второй или третьей попытки мне это удалось. Она отказалась пойти ко мне, чтобы мы втроем легли спать на моей, честное слово, широкой тахте. Сослалась на жениха, который ждет ее далеко отсюда. Зато рассказала о себе. О городе, где она живет. Кунгур. Этот город зовется Кунгур. Там знаменитые на всю Россию карстовые пещеры, рассказала она. В пещерах сталактиты, сталагмиты и еще какие-то чудеса. Она ходит в эти пещеры каждый год. У них маленький город, но в нем проводится рок-фестиваль. Однажды в этом фестивале даже участвовали “Чайф” и “Серьга”. В этом году никто не приехал, потому что все были на “Крыльях” в Москве. А так – обязательно приехали бы. И еще у них выставка воздухоплавательных аппаратов легче воздуха – аэростатов, дирижаблей.

Я смеялся, переспрашивал. Не мог запомнить название ее родного города – называл его Сургутом, Курганом и даже почему-то Уренгоем. Она дулась и выскальзывала из моих рук, которым понравилось обвивать ее талию. Женя молчала и прижималась к моему плечу.

Светало. Тихие предрассветные часы. Смотрите, звезда, всего одна звезда на целом небе! Юля показывала рукой. Теперь можно загадать желание, и оно обязательно сбудется!

Их гостиница находилась на Среднем проспекте Васильевского Острова. Было семь утра и мне не хотелось уходить: ложиться спать уже поздно, а на работу я предпочел бы придти не раньше одиннадцати. Женя сказала, что ничего не получится, меня не впустят. Она не хотела.

И тут подоспела помощь, с весьма неожиданной стороны. Без уверенности в голосе, но Юля предложила, что я могу подняться к ним в номер, если вахтер не будет против.

Вахтеру было, конечно, все равно.

В номере Женя свалилась на кровать, уткнула голову в покрывало и вскоре закрыла глаза.

Юля поставила электрический чайник. Включила телевизор и развернула его ко мне. Заварила кофе из пакетиков – предложила на выбор. Показала холодильник – рассказала, что двухразового питания, входящего в стоимость тура, им мало. А готовить тут негде. Поэтому вот, “Дошираками” дополняют рацион и всякими “Горячими кружками Магги”. Воду купила – пятилитровую пластиковую канистру. Говорят в Питере вода плохая, правда? А в поезде, когда ехали сюда, было жарко. По приезду всю одежду надо было стирать. А ни тазиков, ни ведер в номере нет. Она вынула из холодильника контейнер для фруктов и все перестирала в нем. Рассказывая, Юля ходила, убирала дамские вещи, которые могли попасться на глаза. Поправляла покрывала, занавески, расставляла стулья.

Правда, у нас уютно?

Да, конечно, очень!

Вот только под окном ремонтируют улицу и машины гремят целый день. А если эта программа не нравится – переключите.

Нет, все нормально.

Мы еще поговорили о ее женихе. Так, сказала она… Не то чтобы жених… Пока так… Штамп в паспорте поставить недолго – было бы где жить. И вообще она не торопится. Детей? Ну одного-двух, больше не надо. Одного или двух. Ведь может быть сразу двойня. В Перми почему то часто рождаются двойни. А в Кунгуре? Нет, в Кунгуре нет.

Постепенно я почувствовал это тихое волшебство, где-то сверху или внутри заиграла музыка – вы знаете, как это бывает. Мне стало светло и немного грустно. Мне нравилось смотреть на ее хлопоты, слушать ее слова, складывающиеся в песню природы, в ее вечную песнь о путнике, Одиссее, которого ждет его Пенелопа, и в комнатах дома ожидание и тепло живет во всем, от вышитых полотенец до открытой на середине книги.

Девушка создавала вокруг себя уют – как это и положено делать девушке. Номер в гостинице превратился в то, что англичане называют: sweet sweet home. Я думаю, доведись ей жить в лесной хижине, она и ее бы сделала местом, куда мужчине хочется вернуться.

И музыка превратилась в тонкую боль…

Мне 30 лет, из них 14 я брожу по свету, не имея ни гнезда, ни норы, ничего, где приклонить голову, как и сын человеческий. В 16 лет я покинул дом, в котором уют и тепло поддерживала моя мать.

С тех пор я время от времени жил с кем-то, но это никогда не длилось долго. Мне 30 лет и я сам стираю и глажу свои рубашки, покупаю еду, укладываю ее в холодильник и готовлю. Сам завариваю себе кофе и чай. И развожу “Доширак” в полипропиленовом белом корытце – тоже сам. Все нормально, “Доширак” получается очень вкусным.

Но, Господи, не “Дошираком” единым жив человек. Любви, заботы, тепла – хочу, ибо я такой же, как все. Нет, не такой? Я такой же, Господи! Посмотри на себя, какой же ты такой же? Посмотрел, Господи, я такой же, такой! Две руки, две ноги, голова и два уха. И пустота внутри, и сердце, которое не только качает кровь! Вода течет туда, где пустое место – и любовь должна затекать в мое сердце, ибо внутри него жажда и пустота, Господи! А ночью, ночью хочется звон свой спрятать в мягкое… Не спрятал – и револьвер к виску, Ты же знаешь как это было, Господи.

И путь утренней звезды… Как нам одиноко в этом небе, в Твоем небе, Господи! И разве не лучше когда кто-то рядом, разве не хранит нас это от падения в мрак, в ночь, где звезды – такие большие и жгучие, как медузы, и имя им – легион? И вот мы имеем все что надо – и идем по пути, идем к Тебе, Господи, разве не так? И разве любовь – это не Твоя любовь? Разве есть в мире другая?

Пусть мы вначале познакомились с Женей. В конце концов, у нас ничего не было. Она не захотела, сама (“дура”…). Может быть ей, Юле, будет неудобно, все-таки подруга, но это ненадолго. И Женя уже поняла все, потому и молчала, потому и не хотела приглашать меня в номер.

Я знаю, что нужно делать. Я проведу эти дни с Юлей. А Женя? С Женей мы просто друзья. Она же этого хотела тогда, в Перми. Она все поймет. Я не дам ей повода думать что-то другое. И Юля все поймет. И кто знает…

Почему все должно опять достаться кому-то другому? “Видит Бог, у нас один и тот же разъем”. Да, именно так я и поступлю. На этот раз я сделаю правильный выбор.

Это вечная история моей жизни, черные и белые камни, камни с луны. Выбирая книгу – выбираем судьбу, выбирая женщину – выбираем путь. Астрологи говорят, что есть две луны: светлая, Селена и темная, Лилит. Наверное, это не о цвете тел. Все мои Лилит были блондинками, все мои Селены были темноволосы.

В десятом классе ее звали Милана, она была высокой, изящной, с темной косой, она выбрала меня сама. Небо, солнце, звезды, ветер, деревья акации и кусты чайной розы благословляли наш союз. Полубоги держали венки над нами, когда мы шли вместе по саду; учителя осторожно закрывали дверь в кабинет, где мы сидели склонившись вдвоем над одним учебником английского (спрятав второй в портфеле) и уходили тихо, стараясь не помешать, хотя и знали что мы сбежали – каждый со своего урока. Она была рождена, чтобы построить мой Дом, зажечь Очаг, согреть место, куда я смогу вернуться. Она отвернулась, узнав о другой, и никогда не простила. И построила Дом другому.

Потом все повторялось. Тихая светлая любовь и забота Селены, обещание счастья на всю жизнь. И жаркое дыхание Лилит, один глоток, не утоляющий жажды – и мираж растворяется в пустыне снов. Я всегда выбирал Лилит.

Всегда – но не теперь. “Может быть, мы сразу друг друга поймем…”. Даже эта песня – она называется Желтая Луна. “А желтая луна уже на уровне крыш, Я тебя не слышу, неужели ты спишь…” . Откуда он знал про Луну?

Я сделаю правильный выбор…

За полчаса до завтрака блондинка проснулась. Подняла от подушки непонимающее лицо. Девушка из Кунгура вышла разбудить спутниц по туру.

Когда я подошел к кровати и расстегнул брюки, блондинка взяла мой член спокойно и без слов. Ее губы как будто были спроектированы специально для этой цели; член естественно и гармонично вошел в ее чувственный рот и лег на язык, от кончика языка до самого основания.

Подруга сейчас вернется. Давай пойдем в ванную и закроемся изнутри. Пожала плечами. Зашли в ванную. Я приблизил свое лицо и поцеловал блондинку в губы.

Не надо. Сказала она и улыбнулась. Опустила крышку унитаза, села. Сосала долго, старательно. Хлопнула дверь – вздрогнула. Что ты. Мы же закрылись изнутри. Да, все нормально. Я не кончал. Помогала руками. Сказала – я устала. Посмотрела на часы. Завтрак.

Сейчас будет завтрак. Первое блюдо уже на подходе.

Проглотила все, без остатка. Тебе нужна вода? Опять пожала плечами. Подала мне полотенце.

Теперь будет неудобно… Снова звук закрывающейся двери. Девушка из Кунгура вышла. Застегнулся, открыл дверь. Ты проводишь меня вниз? Да, мы идем на завтрак.

Девушка из Кунгура старалась не встретиться со мной взглядом. Как будто бы ей – почему ей? – было стыдно. За то, что я предал. Предал ее? Предал себя? Старалась не говорить, не идти рядом. Убежала вперед. Постой! Приятно было познакомиться. Протянул руку. Подала. Снова отвела глаза. Мы еще встретимся. Улыбнулась сжатыми губами. Ну, прощайтесь с ней. Поцеловал блондинку в щеку. Та – спокойно – прищурилась, глядя на солнце.

Одна звезда, всего одна звезда на целом небе. Я загадал желание, и оно обязательно сбудется.

Asta la vista, baby!