Ботинки-близнецы весело шаркали по асфальту. Задорно перемигиваясь, они то и дело наступали друг другу на шнурки, из-за чего неоднократно тыкались круглыми мордами в шершавую поверхность тротуара. Длинному надоело. Он уселся прямо на бетонный бордюр и возбужденно, дрожащими руками, начал расшнуровывать веселых близнецов. Ботинки возмущенно запищали.

Что хочу, то и делаю, я здесь главный, - скороговоркой выплюнул Длинный, откидывая шнурки в сторону.

Вставая с обочины, пощипал задницу, подумал – мокрая и наверняка грязная. Оглядываться на испачканные джинсы не было времени.

Без шнурков ботинки почувствовали себя гораздо свободней, то и дело пытались разбежаться в стороны, весело хихикали, хлопая хозяина по пяткам. Длинному не было весело, он видел то, чего не видели они. Длинную полосу дороги метров этак триста. Такое долгое путешествие любому из его друзей показалось бы занятным, только не ему. Он хотел побыстрей прийти домой, лечь на старый диван, включить верную радиолу, набрать в единственную и потому любимую чашку воды и уйти, уйти туда, откуда, как ему казалось, он пришел в это гнилое измерение.

Левый ботинок, изловчившись, хохоча от собственного остроумия, умудрился соскочить с ноги и отпрыгнуть в сторону на два метра.

Ты думаешь, я буду за тобой гоняться?

Ботинок молчал. Длинный медленно пошел в наступление. Из порванного носка на не в меру веселого близнеца гневно взирали пальцы. Большой и средний. Он им не нравился. Вот его правый брат – это дело, взрослый, серьезный представитель семейства обуви, а этот брат – дуралей. И почему он достался именно им?

Пальцы злобно зашевелились. Весельчак понял, что перебрал, поэтому стоял смирно и не делал попыток удрать. Длинному не составило особого труда вставить в него ступню. Прошипел: “Ничего, еще пошутим!”, - и двинулся дальше.

Вот и подъезд. Осталась самая трудная часть пути – лестница. Четыре этажа. Отдышавшись, Длинный сгреб волю в кулак, маленький, завернутый в фольгу и целлофан кусочек воли, и сделал рывок. Гордость за умение перебороть слабость заставила заурчать желудок. Дверь. Ключ, не желающий лезть в скважину, извивающийся, как хвостик ужа. Главное – прицелиться. Прицелился, попал, повернул, выдернул, засунул в карман, забыл до следующего раза.

Нежно снял ботинок с правой ноги и поставил на батарею, левый с размаху зашвырнул в угол.

Поваляйся денек мокрым, больше выпендриваться не будешь!

Ушел на кухню. Вышел через пять минут, в глазах - хорошее настроение. Поймал под диваном тонкую, резвую змейку жгута. Перетянул руку так, что у змейки от напряжения высунулся язычок и глазки. Попал с первого раза. Подумалось: “Мне сегодня определенно везет”. Старый друг диван услужливо подставил свой живот. В ушах зашептал женский томный голос: “Поезд Гнилое измерение – Нирвана отъезжает с … просто отъезжает”.